Просматривать картины жизни предшественника оказалось проще с закрытыми глазами. И тут обнаруживаю, что магическое ядро я могу видеть и не раскрывая век. Что так, что этак, достаточно лишь пожелать, как появляется параллельное зрение, в котором наблюдаю успокоившееся ровное белое свечение внутри себя и тонкие жгутики разных цветов, то показывающиеся из ядра, то вновь в него впитывающиеся.

Отбросив копаться в прошлом Степа, ради интереса сознанием зацепил и потянул одну из красных нитей. Чёрт! Горячо! Открываю глаза и вижу на бицепсе левой руки едва заметную точку ожога.

С экспериментами надо прекращать. Разве что ещё попробовать зелёный жгутик притянуть к лиловому синяку на бедре – результату полученного от Айтера пинка. Или это Чибит пнул? Сейчас это неважно.

Интуиция не подвела. Едва магическая нить коснулась ушиба, как ноющая боль в нём стала проходить, а синяк начал бледнеть, возвращая коже естественный цвет.

Вот теперь точно хватит проводить над собой опыты. Даже если не убью себя, то у опекуна, видевшего на мне все следы побоев, могут возникнуть ненужные вопросы, куда они или их часть исчезли. Потом разберусь. Как же хорошо, что у меня теперь есть это потом!

Завтра вообще выходной, в школу идти не нужно. Степ проучился четыре с лишним года, мне осталось меньше одного. Обучение здесь пятилетнее. Больше и не требуется, чтобы изучить арифметику, письмо и чтение, историю нынешней династии королей Кранца и герцогов фор Неллеров, географию, черчение и ронский язык, аналог земной латыни. Все остальные знания и умения подростки получали частным порядком, обучаясь у мастеров и наставников за плату, либо устраиваясь бесплатными помощниками.

В школу Степ пошёл, как и все остальные дети, на девятом году жизни. Он никогда не задавался вопросом, откуда у его опекуна деньги и на школьное обучение, и на помощницу по хозяйству, и на содержание воспитанника, или на те же вызовы к себе в дом лекаря. А я опять увидел некую странность. Не связана ли она с тайной происхождения мальчишки?

Пенсия по инвалидности от герцога? Сомнительно, что таковая может быть большой. Зарабатывает достаточно? Ригер служил вахтёром в городском амфитеатре. Понятно, там платят гроши. Так что очередная загадка, раскрыть которую память Степа мне не поможет.

Топот ног и голоса на крыльце. Вернулся дядюшка и привёл с собой эскулапа. Накрываюсь одеялом, закрываю глаза и жду.

– Где наш драчун? – Георг первым вошёл ко мне в комнату. – Вижу. Там же, где и в прошлый раз.

Два месяца назад, в начале весны, Степ умудрился подхватить горячку, как здесь называли воспаление лёгких, и лекарь тогда лечил мальчишку кровопусканием, отворяя дурную кровь, и чудодейственными мазями на основе дарящего жизнь живого металла, то есть ртути. И как только не угробил пацана? Крепкий молодой организм спас. Нет уж, от местных лекарей надо держаться подальше. Разве что магов-целителей к себе подпускать. Когда много денег будет. Или сам себе врачом стану, если разберусь с тем даром судьбы, что сейчас тихо и незаметно для остальных тлеет у меня в груди.

– Степ, откинь одеяло. – Следом появился Ригер. – Уважаемый лекарь тебя осмотрит.

Молодой мужчина, ему явно нет ещё и тридцати, не разуваясь и не помыв руки, дождался, пока дядюшка Степа уберёт кружку с табурета, сел и поставил принесённый с собой чемоданчик на колени.

Лекарь не стал снимать и богатый зелёный кафтан, под которым у него виднелась белая рубашка не первой свежести.

Я едва не дёрнулся, когда он протянул немытую руку к моему лицу, украшенному фингалом под правым глазом и с губами, опухшими, будто бы косметологи-хирурги их напичкали силиконом.

Сдержался. Вытерпел всю процедуру осмотра. Послушно поворачивался, открывал и закрывал рот, высовывал язык.

Главное, ни в чём не проколоться. Ни взглядом, ни словом. Пока получается. Надеюсь, так будет и впредь.

– Что ж, сорванец. – Георг открыл свой саквояж, извлёк оттуда две каких-то склянки из тёмно-коричневого стекла, закупоренных сургучом. – Считай, легко отделался. Денёк отлежишься, попьёшь микстуры и будешь здоров. Синяки и шишка на голове со временем пройдут.

Он поднялся и посмотрел на Ригера. Дядюшка как-то суетливо полез к себе в карман сюртука, извлёк кошель.

– Сколько? – спросил он, развязывая шнурок средневекового портмоне.

– Вместе с лекарствами три с половиной драхмы.

Пока бывший сержант отсчитывал серебряную и медные монеты, лекарь объяснил насчёт приёма микстур. Я-то сразу уже решил, что всякую неизвестную гадость принимать не буду. Одну жизнь уже потерял, не хочу лишиться и второй, только что начавшейся.

Глава 2

Не собираюсь выполнять требования местного эскулапа и валяться в постели. Раз уж разбирательство с полученной магией пока отложил – надо будет собрать информации побольше, в школьной библиотеке что-нибудь да найдётся, – нужно оценить общее состояние доставшегося тела.

Куда спешу? Так заняться-то всё равно пока нечем. В палате у меня, того прежнего, телевизор имелся, и книги жена приносила, а здесь что? Учебники по счёту и письму? Есть и география с историей, но Степ уже за меня с ними ознакомился. Кое-какие представления о моём новом мире теперь есть.

– Что тебе на ужин приготовить?! – Дядька гремит посудой на летней кухне – пристрое к тыльной стороне домишки – и кричит оттуда. – Может, оладушков, как ты любишь? Со сметанкой. Эльза утром принесла. Свежая!

– А мяса нет?

Жрать почему-то сильно хочется. Встаю, надеваю штаны и рубашку без воротника, на ноги обуваю домашние разношенные тканевые туфли на кожаной подошве. Выхожу в общую комнату и оттуда к Ригеру.

– Есть колбаса! Или сходить на рынок за говядиной?! – Дядька выкрикнул громко, но, обернувшись, обнаружил меня, стоящего рядом за спиной, и перешёл на обычный тон. – Ты чего вскочил? Слышал, что лекарь тебе велел?

– Лучше во дворике посижу. Свежим воздухом подышу. А на рынок не надо. Нам и колбасы сегодня хватит. И оладушков, конечно же!

Дядька смеётся. Довольный. Воспитанник явно хорошо себя чувствует.

Убедил его не идти в околоток, якобы я не запомнил хулиганов, которые меня побили. У стражников других дел хватает и без того, чтобы разбираться с драками мальчишек. Ригер долго не думал, согласился. К тому же для Степа это далеко не первые боевые травмы. Драться мальчишке приходилось часто.

Сирота, да ещё и под опекой одинокого инвалида, работающего вахтёром, в компанию одноклассников, детишек весьма обеспеченных горожан, не очень хорошо вписывался.

Только недавно он вдруг почувствовал, что с кем-то в школе может подружиться, но оказалось, Верда просто с ним играла, как кошка с мышкой. Это ведь она, козявка, устроила так, чтобы меня побили. Пусть не меня, а Степа Ниша, только теперь мы с ним одно.

И что дальше делать? Мне, сорокасемилетнему мужику, думать о мести девчонке? Смешно. Пусть живёт.

И дружкам её – своим одноклассникам – тоже устраивать пакости не планирую. Но и куражиться над собой никому не позволю. Хватит.

Возле стены имелось подобие скамейки – доска, уложенная без закрепления на два вкопанных чурбака. Как и сказал опекуну, немного посидел на ней, подышал свежим воздухом последнего весеннего месяца, глядя на бегающего за курами петуха, а затем пошёл в уборную, стоявшую почти впритык к задней ограде двора.

Дровяной сарайчик, расположившийся между курятником и тремя яблонями, сейчас почти пуст. За осень-зиму-весну запасы дров большей частью израсходовались, хотя дядька старался экономить, подворовывая с негласного разрешения начальника охраны амфитеатра уголь, которым протапливали ложи герцога и неллерских графов, часто приезжающих с семьями в столицу провинции, чтобы посмотреть скачки, бои с быками или схватки гладиаторов.

– Степ, тебе земляничного варенья из погреба достать?

Дядька всё никак не угомонится, потакая воспитаннику. Он собрался за колбасами и вспомнил о других запасах, сделанных прошлым летом. Надо доедать, освобождать место, через месяц-другой будет уже новый урожай.

– Достань! – кричу и, отвлёкшись, чуть не падаю через колоду для рубки поленьев. – Раззява, – говорю с досады по-русски.

Мне ещё не хватало проколоться со словами, неизвестными здешнему люду. И так в любой момент можно вызвать подозрения в том, что Степ-то не настоящий, особенно у Ригера. Слишком хорошо отставной сержант знает своего воспитанника.

Захожу внутрь сарая, прикрываю за собой дверь и снимаю рубашку через голову, чтобы не возиться с завязками.

Сколько лет я уже не тренировался? Сложно посчитать. Забросил ещё задолго до болезни. Служебные хлопоты, домашние дела, всё отвлекало от поддержания хорошей физической формы. Да и лень-злодейка, она с годами только увеличивалась, чего уж от себя-то скрывать. А уважительную причину, чтобы ничего не делать, мы себе легко найдём.

Свободного места здесь мало. Может, и к лучшему. Бой с тенью в ограниченном пространстве – я уж и забыл, что это такое. Но сначала разминка. Не хватало только в дополнение к побоям ещё и что-нибудь себе потянуть. Объясняй потом Ригеру, как такое случилось.

Первый вывод после пятиминутной разминки, десятка приседаний и такого же количества отжиманий – руки запачкал? Ерунда, отмою – тело мне досталось очень неплохое. Мало того что молодое, так вдобавок достаточно здоровое и не слабое.

Какими-либо единоборствами Степ не занимался, владению мечом, луком или другим оружием Ригер его не обучал, но сам средневековый быт предполагал достаточно частое приложение физических усилий. Воды натаскай, дрова наколи, огород вскопай, сорняки прополи, урожай собери, глину вперемешку с соломой замеси, забор поправь, в общем, работа помогала развивать мышцы.

Опекун сильно не напрягал воспитанника в плане ведения домашнего хозяйства, но Степ и сам сызмальства любил помогать дядьке во всём.

Вдобавок ко всему на организм паренька благотворно влияли свежий воздух и отсутствие дурных привычек. Тут некому было учить младшеклассников курению за углом школы ввиду отсутствия табачных изделий как таковых.

Мне же вскоре, буквально через месяц, четырнадцать исполнится? Ну что ж, для столь юного возраста я вполне хорош. И телом, и лицом.

В зеркало я ещё сам не смотрелся, зато Степ постоянно перед ним, мутноватым и кривоватым, давил прыщи. Насколько помню, отражался в этой пародии на нормальное зеркало вполне симпатичный светловолосый паренёк, зря комплексовавший по поводу десятка ярких угрей. Это возрастное, год-два, и само пройдёт.

Начать с первой ката? Да, пожалуй, с неё. Повторяю трижды. Кажется, я перехвалил доставшийся организм. Над телом ещё работать и работать. Что ж, это теперь не проблема. Молодость, нет, ранняя юность просто кипит в крови.

Как же давно я забыл это ощущение готовой выплеснуться из меня энергии! Раньше очень часто это подвигало меня на такие поступки, за которые приходилось потом стоять – одному или с компанией – в кабинете директора школы, перед родителями, а пару раз даже в милицейском участке.

Но теперь-то к переизбытку молодых сил прилагается сознание взрослого мужчины, давно разменявшего пятый десяток. Так что ошибок отрочества я не повторю. Хотя в глазах окружающих должен всё же выглядеть соответственно возрасту. Значит, какие-то глупости надо будет совершать намеренно.

Размышления не мешали продолжению тренировки. Я увеличивал темп движений и нагрузки, не забывая делать перерывы на отдых.

– Ты куда пропал, неугомонный мальчишка?

Хватился дядька-то. Надо идти к нему.

– Я здесь. Курицу выгонял, – соврал, выходя из сарая. – Оладьи уже готовы?

– Ещё пеку, но первые жарки да, готовы. Иди пробуй.