Позже в тот же день на окраине Денвера во рту у нее полыхнул жестокий пожар, превративший ее зубы из памятника мастерству ортодонта в сад пожелтевших клыков. Все мысли о чем-либо испарились, сожженные жаром трансформации, охватившей ее. Сидя в машине на огромной парковке перед «Уолмартом», куда она уединилась переждать бушующую в ней боль, Лиза осознавала, насколько беззащитна, насколько уязвима перед очередным приспешником Сефиры. Особенно если у того, кто бы это ни был, окажется огнестрельное оружие: достаточно просто подойти к «хонде», прицелиться и нажимать на спуск, пока Лиза не превратится в кровавое месиво. Такое же чувство уязвимости терзало ее и весь следующий день, когда она ехала через Скалистые горы. Сложно ли было кому-нибудь, находящемуся под влиянием Сефиры, врезаться на своей машине или грузовике в ее «хонду», протаранив ею защитный барьер и пустив в полет с горного склона? Если невысокие каменные стены прочнее, чем кажется, то простое лобовое столкновение послужит той же цели. Как бы там ни было, ни на ровной стоянке перевала, ни на высокогорье ее не подвергли испытаниям. Лишь когда она заправляла «Аккорд» на площадке для стоянки и отдыха близ Ларами, очередная марионетка Сефиры окликнула ее по имени. Противостояние вышло почти разочаровывающим. Тучный, в белой ковбойской шляпе, такой большой, что могла бы вместить десяток галлонов, с покрытыми щетиной щеками, – мужчина держал в мясистой правой руке монтировку. Когда она уже собралась открыть дверь, он враскачку направился к ней, топая ковбойскими сапогами со стоптанными каблуками. Пыхтя на ходу, он спросил:

– Лиза?

Несмотря на яркое освещение заправочной станции, мужчина казался странно тусклым, потому что, как поняла Лиза, его окутывало облако той же мерцающей тьмы, что и ту девушку из ресторана.

– Лиза? – спросил он снова.

– Нет, – ответила она.

Мужчина остановился, растерянно сведя брови. Лиза воспользовалась моментом, подарившим ей секунду, и, резко выпрямившись, ударила его кулаком правой руки в челюсть. И готова была нанести прямой удар левой в нос, но этого не потребовалось. Его голова мотнулась, монтировка брякнулась на асфальт, и мужчина тяжело осел, уронив голову на грудь. Лиза отступила к своей машине, скользнула в нее и выехала с заправки, оставив несостоявшегося нападавшего там, где он был. Тьма вокруг него растаяла, но по какой причине, она не поняла. Немногим позже, когда Лиза регистрировалась в отеле «Холидэй инн», она заметила, что костяшки пальцев правой руки сбиты. Молодая женщина азиатской наружности за стойкой регистрации, увидев сырую плоть, обронила:

– Ой… Как это вас угораздило?

В ответ Лиза выдала байку про то, что ободрала руку, когда меняла колесо на дороге.

– Вы уж поосторожней, – заметила клерк.

– Непременно, – ответила Лиза.

Ранним утром следующего дня, когда пульс уже разогнался от перспективы скорой конфронтации с Сефирой, Лиза заметила, что костяшки пальцев зажили. Стоянку отеля она покинула под небом, залитым по горизонту багровым, точно кровью. «Красное небо под утро, к чему бы…» – подумала она. В этот день поездка вышла несложной, на север по шоссе I-25 через восточную часть центрального Вайоминга. Судя по всему, Сефире не терпелось вернуться домой. Почти все время Лиза шла на пятой передаче, то и дело обгоняя груженые фуры, стрелка спидометра держалась на 10–15 миль в час выше семидесяти. Над головой в бездонной синеве неба ослепительным шаром висело солнце, отчего-то казавшееся неправдоподобно большим. Краем глаза она отмечала плоские просторы земли, простирающиеся по обе стороны шоссе, далекие горы, высокие и остроконечные – прямо-таки пейзаж из середины голливудского вестерна, когда герои идут навстречу судьбе, но она продолжала концентрироваться на дороге впереди. По крайней мере, зубы больше не болели, и она приспособилась к их новой конфигурации быстрее, чем предполагала. За это время три раза в зеркале заднего вида возникали полицейские штата Вайоминг, чтобы промчаться мимо, когда она освобождала им полосу. Близ Баффало 25-я магистраль слилась с I-90, по которой она пересекла границу штата Монтана.

Пока она двигалась через Монтану, глаза ее окончательно потемнели, и взору открылось другое измерение, явившее ей покрытую травой светящуюся землю, будто озаренную изнутри. Она задавалась вопросом, были ли черные «саваны», которые она заметила вокруг двух последних нападавших на нее, связаны с этим – с ранними проявлениями зарождающегося расширения ее восприятия. Это казалось вероятным. Сейчас, когда она не более, чем в сорока пяти минутах езды от Сефиры, нервозность скрутила ее желудок, практически сведя на нет желание прикасаться к «Биг Маку» и картофелю фри, которые она заказала в «Макдоналдсе» за вторым съездом с I-90. Она заставила себя съесть все и выпить большую «Колу», включенную в заказ. То и дело Лиза мысленно возвращалась к мясницкому ножу, спрятанному под запасным колесом «Аккорда», к его весу в ее руке. Она заверила мадам Сосострис и Гэри в том, что готова справиться с задачей – использовать клинок против Сефиры; в конце своего разговора-конфронтации с Сефирой той ночью она сказала себе, что собирается всадить тесак в нее. Однако сейчас перспектива нанести удар ножом, убить ее – казалась такой же фантастической, как и все события последних девяти дней.

Указания Гэри увели Лизу из Вайолы и ее «Макдоналдса» под развязку федеральной автомагистрали и на разворот обратно по ней же. Еще через пять миль дорога разветвлялась. Она повернула налево и следующие полчаса ехала между невысоких холмов, густо поросших орегонской сосной и дугласовой пихтой, пока местность не сменилась небольшой плоской долиной. Впереди слева прямоугольная вывеска на высоком столбе приглашала в мотель «Уединение». «Бог ты мой, – подумала Лиза. – Вот оно». Рекламный столб со знаком стоял на обочье перепаханной колесами парковки, раскинувшейся перед одноэтажным зданием с расположенными через равные промежутки дверьми и панорамными окнами. В дальнем конце секция гостиничных номеров соединялась с похожим на коробку офисом. Перед офисом отдыхал припаркованный фургон с бортами цвета морской волны, разрисованными большими яркими цветами: белыми ромашками, розовыми гвоздиками, желтыми нарциссами – художеством, выполненным в стиле, выражающем больше энтузиазма, чем мастерства. «Сефира, – подумала Лиза. – Она здесь. Точно здесь».

Изношенный сайдинг, облупившаяся краска на дверях, мутные от грязи окна, не говоря уже о состоянии парковки, – все говорило о том, что никто не снимал номеров в «Уединении» уже много лет. Лиза притормозила и включила сигнал поворота, что, в общем-то, было нелепо: на дороге она находилась одна. Привычка. За зданием маячило что-то большое и темное, некая масса, которую она поначалу приняла за еще один из окружающих холмов, пока не увидела, что, в отличие от холмов, что светились новым светом, который обрели способность воспринимать ее глаза, этот не излучал никакого сияния. Несмотря на полуденное солнце, его рельеф и детали не удавалось разглядеть отчетливо, – они оставались неясны. Несимметричный силуэт напомнил ей песчаные замки, которые они с Дженис строили в детстве во время семейного отпуска на побережье Джерси. Они набирали пригоршни мокрого песка, давали ему стекать из кулаков на пляж, образуя слоистые, сужающиеся кверху структуры, похожие на нечто среднее между термитниками и пчелиными ульями. (Где-то в ее воспоминаниях Гэри плакал из-за ульев, из-за того, что не хотел, чтобы его забирали в ульи.)

Преодолев все большие и не очень выбоины, Лиза пересекла парковку, направляясь к фургону Сефиры и остановилась позади него, чтобы не дать ей уехать. Она поставила машину на ручник и заглушила двигатель, оборвав Долли в разгар ее мольбы к Джолин. Она потянулась к рычагу, чтобы открыть багажник, и с сердцем, колотящимся с такой силой, что биение чувствовалось в запястьях, вышла из машины. Воздух был теплым и влажным. Держа в поле зрения дверь в офис мотеля, она подошла к багажнику «Аккорда» и открыла его. Толстый слой грязи на окнах офиса улавливал и будто удерживал солнечный свет, превращая их в яркие прямоугольники. Все время прислушиваясь, не скрипнут ли дверные петли, она поднырнула под крышку багажника, подняла его полку, открутила гайку крепления запаски, пальцы то и дело скользили и срывались от волнения и спешки. Освободив запаску, она приподняла ее левой рукой, а правой потянулась за скатанным в рулон полотенцем. Не закручивая гаек, Лиза опустила полку и развернула на ней полотенце.

Через слова и символы, нацарапанные на почти комично огромном лезвии, из глубины полированного металла на нее смотрело ее отражение. По лицу в темных очках и плотно сжатому рту ни за что не догадаться, что в последние дни ей пришлось очень нелегко. Лиза сняла очки, сложила их и опустила на полотенце. Ее губы изогнулись, она негромко зарычала на черноглазую женщину в клинке, которая в ответ показала ей оскаленный рот, полный пожелтевших клыков. «Вот так уже лучше». Она взяла в правую руку нож, а левой закрыла багажник.

Она увидела, что дверь в кабинет уже открыта и навстречу ей движется фигура.

VIII

На заднем сиденье «Аккорда» оставалась куртка на молнии. Лиза выбежала из дома, чтобы принести ее.

– Тебе надо прикрыть… это, – сказала она Гэри, показав рукой на его грудь, не смотреть на которую старалась изо всех сил, потому что каждый раз, когда ее глаза скользили по его разорванной плоти и сломанным костям, по кровавому провалу в ней, она только и могла, что не закричать снова. – Где твоя одежда, полагаю, ты не знаешь?

– Нет, – проговорил Гэри, – я… – Он отвел взгляд, и она с удивлением поняла, насколько он смущен.

– У меня, кажется, есть кое-что в машине, – сказала она.

Едва Лиза повернулась уходить, как Гэри схватил ее за руку холодными пальцами:

– Что?

– Не оставляй меня, – и тотчас почувствовала, как стыд уступил место страху.

Она освободила руку из его хватки:

– Я быстро, – проговорила она и направилась к лестнице.

«А ведь так просто его оставить, – подумала Лиза, забираясь в машину за курткой. – Надо лишь сесть за руль, вставить ключ в замок зажигания и не оглядываться». Куда ему деваться в таком состоянии? Она могла подождать день или два, потом позвонить в полицию, сообщив, что ее муж отсутствует дома и не дает о себе знать в течение сорока восьми часов и она беспокоится о нем. Ее подруги, скажет она, сообщали, будто видели его с другой женщиной, хотя муж заверил ее, что это заказчица его бизнеса услуг по веб-дизайну: Сефира, фамилия ей не известна, муж не упоминал об этом. Можно было бы предположить, что Гэри бросил ее ради этой Сефиры, сбежал с ней в неизвестном направлении. Все, что ей нужно сделать, – забыть об этом доме номер 1430 по Вайком-роуд и о том, что обнаружила в нем. Все так просто… Потребовалось невероятное усилие, чтобы смириться с обидой, нанесенной Гэри, хотя оно было ничтожным по сравнению с титаническими усилиями, необходимыми для того, чтобы справиться с его продолжающимся «оживлением». (А жив ли он? Он двигался и говорил, отчего на этот вопрос напрашивался ответ: как будто да; с другой стороны, пережить травму такой степени тяжести просто нереально. Как же тогда она должна воспринимать его? На поверхность ее мыслей вдруг всплыло слово из детских фильмов о монстрах: «зомби».) Со спортивной курткой в руке Лиза заколебалась. Если она вернется в дом, если отвезет Гэри к тому, с кем он хочет говорить, она ввяжется в нечто такое, развязку чего даже представить не могла. И все же она обманывала себя, если думала, будто может покинуть это место и больше никогда не вспоминать о нем: она не сможет ничего делать – только постоянно думать о случившемся, она будет одержима этим. Лучше постараться взять ситуацию под контроль, насколько это возможно.

Когда Гэри увидел ее, сказал:

– Сомневался, что ты вернешься.

– Я тоже, – сказала Лиза, протягивая ему куртку. – Помочь надеть?

– Думаю, справлюсь сам… – ответил он, что было правдой или почти правдой.

Лиза старалась не прислушиваться к треску и хрусту костей, когда он натягивал рукава на руки и застегивал на груди молнию. Куртка была мала ему на несколько размеров, обтягивала торс Гэри, очерчивая периметр его раны нежно-голубой тканью. По крайней мере, кровавый провал в груди теперь прикрыт.

– Готов? – спросила Лиза.

– Ну, да.

Переход к машине получился довольно долгим. Гэри шел медленно, нерешительно, словно опасаясь из-за слишком резкого движения развалиться на части в буквальном смысле слова. Лизе вспомнились кое-кто из ее пациентов, приспосабливающихся к своему телу после инсульта или серьезной травмы, заново учащиеся пользоваться им, «быть» в нем. (А он всерьез говорил, что побывал в аду?) На пороге Лиза захлопнула за собой дверь и, поддавшись импульсу, подолом рубашки стерла с нее свои отпечатки пальцев. Тут ей пришло в голову, что в доме она открывала несколько дверей и если всерьез намеревалась избавиться от свидетельств своего присутствия здесь, следует протереть дверные ручки в доме.

– Сейчас вернусь, – крикнула она Гэри, который шаркал по дорожке к машине.