– Шутишь? Еще как сумеем! Гёрл пауэр! – И в качестве доказательства я согнула руку и напрягла мои – прямо скажем – довольно убогие бицепсы. – Ну ок, я была о себе лучшего мнения. Но не будем вешать носы. – И мы обе расхохотались.

– Да уж конечно. Мы справимся. Легко!

– На раз! Вот только надо найти кого-нибудь для субаренды. – Я скорчила гримасу. До меня только сейчас по-настоящему дошло, что через пять недель сюда въедет кто-то незнакомый. Если мы найдем его в такие короткие сроки, однако ввиду ситуации на рынке жилья в Гамбурге это не должно стать проблемой.

– Точно. Если никого не найдем, я могу платить за аренду и дальше, поскольку в Мюнхене буду жить бесплатно. Но, полагаю, у нас эту комнату с руками оторвут. И мы легко можем попросить сотню-две евро сверху. – Лео засияла так, будто придумала бизнес-план года.

– Мне важнее найти того, с кем мы уживемся, точнее, я уживусь. Тебя же не будет рядом. Остается всего месяц. Надо дать объявление, потом изучить заявки и назначить время для просмотра квартиры.

– Оставь это мне. Ты же знаешь, я хорошо разбираюсь в людях. Я найду с кем тебе будет хорошо. Скажем, за семьсот пятьдесят?

– Ну ты и обдирала.

– Шестьсот пятьдесят?

Я угрюмо кивнула. Господи, как же мне будет ее не хватать. Нам так комфортно и легко вместе, мы хорошо знаем друг друга, понимаем, когда нужно оставить друг друга в покое. Мы никогда не устанавливали правил. Если она моет посуду, я вытираю. Я беру пылесос, она протирает влажной тряпкой пол. У нас даже общей кассы не существует: мы по очереди ходим за покупками и всегда честно распределяем траты.

– Только не психопата какого-нибудь. Но… спасибо. Не уверена, что у меня сейчас нашлось бы для этого время.

Надо готовиться к двум контрольным, еще у меня работа и встреча с Гердой. Нужно обсудить выставку, для которой мне, видимо, придется закончить еще две-три картины. Кроме этого, портрет для бабушки Симона, на который Басти вчера дал добро, и прощальная вечеринка для Лео.

– Без проблем, сделаю с удовольствием. Господи, я бы сейчас весь мир обняла. А дальше еще лучше будет, потому что сейчас приедет Калла и мы наконец погуляем втроем! – сменила тему Лео.

– И по магазинам пройдемся! – добавила я, но Лео замотала головой.

– Прости, не получится. Мой список дел, начиная с сегодняшнего дня, официально растянулся до экватора. Прямо сейчас я напишу объявление и, наверное, уже начну паковать вещички, а заодно и разгребать свои авгиевы конюшни. Потому что если вечер в Pocket Bar закончится так, каким я его себе нарисовала… – она многообещающе поводила бровями, – утро я встречу с похмельем и рядом с каким-нибудь красавчиком.

– У тебя и отговорка готова на случай, если он окажется прилипчивым и захочет продолжения.

– Точно! Об этом я не подумала, – бодро ответила она и в ту же секунду с сожалением надула губы. – Но тебя мне будет не хватать. Как жаль, что моя стажировка не в соседнем городе.

Я погладила ее по руке.

– Да, было бы здорово, но послушай… Так ты немного развеешься. А я в это время всем буду хвастаться своей подругой. Я невероятно тобой горжусь, Леона Мей.

– Говорит та, у которой скоро первая персональная выставка.

– Говорит та, которая всегда восхищалась тем, что ты точно знаешь, чего хочешь, и всегда добиваешься этого, – поправила я ее. – В личном, а теперь и в профессиональном плане. Неважно, сколько препятствий нужно преодолеть.

Щеки Лео зарделись, и она смущенно замотала головой. Как будто я преувеличивала. А я вдруг ощутила потребность напомнить ей, какая же она классная. Особенно потому, что в жизни ей пришлось несладко. И в детстве. И сейчас.

– Любая на твоем месте уже бы скисла. Но ты никогда не сдаешься. Любое препятствие тебе по плечу. И каждый раз, когда ты падала, ты вставала.

– Как и ты, Лиса. Ты тоже можешь собой гордиться. – Я чувствую, что у нее комок встал в горле, и мне тоже стало трудно говорить. Лео, которая почти никогда не плачет, кажется, вот-вот зарыдает. – А вообще-то… я тебя насквозь вижу, Алиса Мейер.

– Видишь насквозь?

– Да. Ты все это говоришь лишь с той целью, чтобы я и дальше ремонтировала нашу посудомойку, – хрипло сказала она. Такая у нее манера справляться с эмоциями. Пригнуться и выскользнуть.

– Раскусила! И кстати, почему еще я рада твоей стажировке – потому что когда ты будешь управляющей магазином, то сделаешь мне приличную скидку при покупке машины.

– Что ж, по крайней мере, ты со мной честна. – Лео пожала плечами.

Откинув голову, я расхохоталась и направилась к выходу.

– Отлично, что мы все прояснили после пятнадцати лет дружбы.

– Лиса?

Я остановилась и обернулась к Лео.

– Да?

– Спасибо.

Я ответила ей воздушным поцелуем.

Вернувшись в свою комнату, я продолжила снимать со стены фотографии, не забывая смотреть на часы. Фото с мамой я спрятала под кровать. Кроме того, где мы вчетвером. Родители держат нас на руках. Младшей сестре еще нет года. У Бекки этот снимок тоже есть. Каждый раз он разрывает мне сердце на кусочки и склеивает их обратно. Меня тянет заплакать и одновременно улыбнуться.

Мой телефон, который лежит на столе, вдруг завибрировал. Тот факт, что Бекки написала именно сейчас, кажется почти зловещим.

Привет, Лисси, к сожалению, сегодня у меня не получится.

Папа хочет посадить на маминой могиле цветы на зиму, а я хочу ему помочь.

Не могу оставить его с этим одного.

Убрать мамину могилу и быть рядом с папой,

когда он во мне нуждается, для меня важнее.

Но все равно желаю удачного шопинга.

Обнимаю, Бекки.

PS: Пришли потом фотки с одеждой, которая тебе приглянулась.

Дам тебе пару советов со стороны.

Убрать мамину могилу и быть рядом с папой, когда он во мне нуждается, для меня важнее. Что, черт возьми, она хочет этим сказать? Что мама и папа мне безразличны? Что я эгоистичная, поверхностная овца, которую интересуют только шмотки? Как будто я не бросила бы все, чтобы помочь отцу. Я бы приехала немедленно, если бы он попросил. Причина неважна.

И почему Бекки отказалась за пять минут до нашей встречи? С тех пор, когда я еще жила в доме родителей, я знаю, что папа покупает цветы за день-два и хранит их в саду. Сестра бы об этом знала. Позвони она вчера, я бы не задумываясь предложила помощь. Сразу бы собралась в Люнебург. И значит… это значит, что… Бекки, вероятно, и не собиралась встречаться. Что она – как бы нелепо это ни звучало – опять не хотела делить со мной папу. Как будто он и так все время не с ней. Она его любимая дочка. С тех пор, как мамы больше нет.

Тяжело дыша, я стараюсь держать себя в руках, но чувствую, как гнев и разочарование расползаются по всему телу. До кончиков пальцев. Так я и стою, вцепившись в телефон.

Потом открываю звонки и не задумываясь набираю папин номер. Пока идет вызов, я сижу на краешке постели и жду, слушая, как бешено колотится сердце. А когда слышу папин голос, мой пульс зашкаливает.

– Привет, Алиса.

– Привет, папа… – Я на секунду замешкалась, раздумывая, как начать. Хотя и так уже знала. Поэтому стряхнула с себя неуверенность и решила выложить все напрямик. – Бекки сказала, вы сегодня идете на мамину могилу посадить цветы, и я хотела бы поучаствовать. Помочь. Могу выехать прямо сейчас и через час-другой буду дома. – Мне пришлось сглотнуть, потому как горло словно покрылось пылью. Это был страх.

– Да не надо, мы с Ребеккой все сделаем сами.

Страх получить такой вот ответ.

Потому что хоть я и верно услышала папины слова, мой мозг превращает «мы с Ребеккой все сделаем сами» в «мы с Ребеккой в тебе не нуждаемся… я в тебе не нуждаюсь».

– Кроме того, у тебя, как я слышал, другие планы, – добавил он.

Как я слышал? Что Бекки ему рассказала?

– Нет, нет у меня… То есть, но… Это не то, чего нельзя было бы отменить при необходимости, – поспешно оговорилась я. Калла последняя, кто упрекнул бы меня в том, что часть времени я отсутствую по семейным обстоятельствам. – Я могла бы сейчас выехать, и тогда…

Папино четкое «Нет!» заставило меня замолчать.

– Нам не нужна твоя помощь, Алиса. Спасибо.

Нам. Добавят ли меня когда-нибудь к этому мы?

11
Симон

Шестнадцать… семнадцать… восемнадцать… девятнадцать.

– Сто! – прокряхтел я и убрал руки с перекладины, висевшей у нас в дверном проеме. Не дав рукам отдохнуть, я сразу вышел в коридор и приступил к отжиманиям. Сто отжиманий за пять подходов. Меня подстегивала мысль о том, что в следующем месяце времени на спорт не будет. Начиная со среды я каждую неделю хожу в зал, а потом бегаю.

Понимаю, что немного перегибаю палку и что тренировок мне в любом случае будет не хватать. Неважно, сколько я занимаюсь сейчас. И все же я решил, что до встречи с Алисой должен выполнить программу по максимуму. Мне остается два сета отжиманий – всего сорок раз.

Пот стекает с висков и по телу. Последние двадцать отжиманий даются чертовски тяжело, у меня дрожат предплечья, но я продолжаю. До изнеможения. Затем расслабляю руки, сгибаю их и ложусь на живот. Несколько секунд, тяжело дыша, остаюсь в таком положении.

Черт.

Как тяжко, но как же здорово. Уже сейчас понятно, как мне будет не хватать этого ощущения полного измождения, когда Алиса запретит мне любой спорт.

Алиса.

С момента нашей переписки в чате я вспоминаю о ней по крайней мере раз десять на дню. Сегодня думаю о ней еще чаще, потому что увижу вечером в Pocket Bar. Не помню, когда последний раз я так ждал выхода на работу. Еще и потому, что договорился с Томми поменяться сменами, чтобы мне закончить в одиннадцать, максимум полдвенадцатого. Если Алиса еще будет там, я бы мог составить ей и ее подружкам компанию, если получится. Вместе с Алексом.

Тот закончил тренировку и лежит на диване с игровой приставкой. Немного придя в себя и приняв душ, я разделил с ним завтрак из протеинового шейка и хлопьев. Алекс еще не в курсе, что должок за проигранный челлендж на Докленде я потребую с него сегодня. Поскольку он из тех людей, которые редко что-то планируют, и уже точно не дальше, чем на пару часов, вечером он занят не будет. Кроме того, мы давненько никуда не выбирались вместе. И я уже соскучился.

– Не хочешь подгрести сегодня в районе одиннадцати к бару? – спросил я.

– Ты разве не на работе? – уточнил он, не отрываясь от экрана.

– На работе, но только до одиннадцати. – Я подумал, не упомянуть ли Алису. Но рассказывать было особо ничего. Я даже не был уверен, появится ли она и надолго ли, и удастся ли нам вообще поговорить. Во время смены, в лучшем случае, у меня времени будет разве что перекинуться парой слов. Поэтому не хочу, чтобы Алекс решил, что я использую его только в качестве сопровождения. Тем более что это не так.

– Захотелось расслабиться, немного выпить. А раз уж я сегодня раньше освобождаюсь, почему бы не остаться в баре.

Алекс засопел.

– Если уж расслабляться, то в спокойном месте. Pocket Bar в субботу вечером переполнен. Позови кого-нибудь другого. Может, у меня еще получится свидание через Tinder.

– А может, окажешь мне услугу в счет проигрыша, – напомнил я ему про должок. – А звать Олли, Нильса и Ко мне совсем не хочется. – Эти идиоты каждые выходные накачиваются наркотой. Эту фазу я, слава богу, прошел. Наркотики и тех, кто их потребляет, я обхожу за версту с тех пор, как завязал. Слишком поздно я это понял в клинике. Так что за последний год круг приятелей сильно сократился. По сути, в этот круг входит Алекс, единственная зависимость которого – спорт. – Ладно тебе, старик! Будет весело. Первые два коктейля за мой счет, окей? А если не понравится, пойдем в другое место.

– Хм-м… Звучит в принципе неплохо. Давненько мы вместе не веселились.

– Слишком, – подтверждаю я, хотя это у меня всегда нет времени. – И про должок забудь. Потом как-нибудь рассчитаемся.