– Прежде чем я начну, прошу наполнить бокалы, сначала только первый образец, пожалуйста.

Я перевожу. Пока двое молодых людей разливают вино, рискую бросить взгляд на Марко. Он выглядит неприступным, холодным, надменным. Ему подают бокал с вином.

– Ой-ой, мне тоже пожалуйста, – требую я.

– Ты тоже будешь пить? Сможешь переводить-то? – тихонько цедит Марко.

– Не сомневайтесь, ваше величество, – я смотрю прямо и широко улыбаюсь. Это непросто, но мне кажется, я неплохо справляюсь. За это надо выпить.

– Итак. Посмотрите на это вино, вдохните аромат, сделайте глоток. Что вы можете сказать?

Учитывая, что на дегустации присутствуют в основном профессионалы, сказать они могут много чего, но это вино оказывается очень простым и его даже можно назвать несколько разочаровывающим для дегустации, которую ждали с таким нетерпением. Поэтому вопрос вызывает молчаливое замешательство.

– Это несколько прямолинейное, базовое вино, с довольно большим остаточным содержанием сахара, ароматический ряд отличается пряными и фруктово-цветочными нотами, – говорит дама за центральным столом. Остальные не торопятся высказываться, пытаясь разгадать смысл происходящего.

Я перевожу.

– Что ж… А что ты думаешь об этом вине? – Обращается он ко мне.

Я кручу бокал, приближаю его к носу, вдыхаю, делаю глоток, а затем ещё один.

– Я думаю, – говорю по-итальянски, что это память о той Сицилии, которую мы уже никогда не увидим. Мне кажется, что ты решил остановить время и сделать вино, в том стиле, которого уже нет. Современные вина из Грилло лёгкие, фруктовые и тонкие, а это вино можно было бы представить в сицилийской деревне скажем, в восьмидесятых годах. Это вино – мемориал. Оно не для рынка, оно для тебя и вот этих людей, которые собрались здесь.

Я поднимаю глаза от бокала и поражаюсь, каким взглядом Марко на меня смотрит. Кажется, он онемел. Я что, что-то не то ляпнула?

– Браво! – вдруг восклицает Иван Красков, хорошо говорящий по-итальянски, и начинает аплодировать. – Переведи остальным, чтобы все услышали.

– По правде сказать, я поражён, Лиза, ты попала в точку. Я никак не ожидал, что ты так ясно всё выскажешь. Переводи, переводи, – подтверждает Марко.

Я смущаюсь и перевожу то, что только что сказала участникам дегустации. Да что ж такое, даже вино не помогает!

– Главной идеей этого вина действительно было желание остановить время. Мой отец родился в Америке – туда эмигрировали дедушка и бабушка. С моей мамой он встретился там же, когда она училась в университете. Отцом всегда владела мысль о возвращении на родину, он мечтал переехать на Сицилию.

Его родители сумели заработать капитал, и после их смерти он решил осуществить мечту. Но мечтой было не просто возвращение домой. В то время сицилийское виноделие не было развитым, вина были слабыми, многие производители продавали их в качестве виноматериала.

Отец верил, Сицилия – это место, где могут рождаться исключительные вина, которые высоко оценят далеко за пределами острова. Мне бесконечно жаль, что он не может видеть, как сегодня его заветная мечта осуществляется.

Это вино сделано из винограда с маленького виноградника, первого, купленного моим отцом. И с самого первого дня там делалось именно это вино, то что вы пьёте сейчас. Мы не меняем его на протяжении многих лет, чтобы помнить с чего всё начиналось и понимать, куда мы идём.

Я уверен, никто из вас раньше не пил это вино, потому что мы его не продаём. Я дарю его близким и друзьям. И сегодня, благодаря моему хорошему другу Андрею, организовавшему эту дегустацию, я хочу подарить его вам, каждый из вас получит бутылку вина, с которого начиналась земля львов – «Терре дей Леони».

Марко говорит, и с каждым произнесённым словом он меняется, становится, как мне кажется, настоящим. С каждой секундой, с каждым глотком вина, с каждой фразой он все меньше походит на того человека, с которым я познакомилась днём раньше. В такого Марко и влюбиться не грех.

Так вот какой ты на самом деле? Без маски высокомерия, без холодной отстранённости. А может это просто вино? Вино делает тебя таким, или вино – это твоя единственная настоящая страсть и только, когда ты говоришь о вине становишься другим человеком? А может это все игра, маркетинг и лицедейство?

Я не могу этого понять, и в очередной раз испытываю смущение. Его голос имеет надо мной особую силу. Он проникает в голову и подчиняет меня. Сейчас я готова сделать всё, что он пожелает. Я безоговорочно выполню любой его приказ, лишь бы эти волшебные звуки, заставляющие меня томиться и вибрировать никогда не смолкали. Так… Пить надо меньше…

Когда дегустация заканчивается, все участники обступают нас со всех сторон.

– Марко, слушайте, дегустация была невероятной. Я Игорь Ашуков, «Винная Империя», вот моя визитка. Хочу поблагодарить за замечательный вечер и пригласить вас на товарищеский ужин в кругу коллег. Вы уже успели познакомиться с Москвой?

– У меня программа, всё пребывание расписано. Сегодня моя переводчица проводит экскурсию.

– Так мы вас с переводчицей приглашаем, – сально смеётся этот Ашуков – покажем такие чудеса, не поверите. Ночная жизнь Москвы, огни, сумасшедший драйв, всё самое лучшее в мире.

– Скажи ему, я всё же выберу свою переводчицу. Что? Почему ты так смотришь?

5. Предчувствия и желания

На сегодняшний вечер он выбирает переводчицу, то есть меня. Как-то это двусмысленно. А я прям как школьница перед завучем. Сама себя запугиваю, а не сказала ли лишнего, а как он посмотрит, а что подумает.

Я вроде и радуюсь, что целый вечер проведу с ним наедине, но будь моя воля, отказалась бы. И тянет к нему, и в то же время, хочу спрятаться подальше. Если честно, лучше бы поехала домой и спать завалилась, а то что-то я перебрала, он мне за это всю кровь выпьет.

– Лиза! – доносится до меня требовательный голос.

Я вздрагиваю и поворачиваю голову.

– Да?

– Ты переводить будешь или нет? Ты спишь уже?

Будто мысли читает. Да и что переводить-то, всё уже по третьему кругу идёт, одно и то же.

– Давай, скажи им большое спасибо и что нам пора идти. У нас насыщенная программа.

Насыщенная? Я чего-то не знаю?

– Дорогие друзья, большое спасибо за ваш интерес…

***

Мы, наконец, уходим, распрощавшись с участниками дегустации. Когда выходим из гостиницы, автомобиль уже стоит перед входом. У нас запланирован ужин в «Белом кролике». Отъезжаем от отеля и наглухо встаём в пробку.

– Это с чего у нас такая пробка огромная? – спрашиваю у водителя.

– Не знаю, но на карте, смотрите, красным вон аж куда тянется, так что будем ехать не меньше часа.

– Что он говорит? – Недовольно спрашивает Марко.

– Говорит, час будем ехать.

– А что, это лучшее место в Москве? Почему в ресторан надо целый час добираться?

– Да в это время во все стороны не меньше часа.

Он выругивается. Но я-то здесь не причём? Это Москва, детка.

– Ладно, – говорит Марко, – пусть остановится. Лучше пройдём пешком.

– А ужин?

– Поедим по дороге, найдём что-нибудь. В любом случае, так я лучше почувствую город, чем глядя через окно «Мерседеса».

Ну ладно, погулять я не против. Я здесь в своё время всё обходила, каждый переулочек знаю. Когда только переехала в Москву при любом удобном случае пыталась улизнуть из дома, чтобы не видеть Ингу с Тамарой.

– Как ты хочешь? Прямиком к отелю займёт минут тридцать, а можем пройти по Садовому до Маяковки и дальше – по Тверской. Это около часа.

Он выбирает длинный маршрут и мы шагаем по разогретому асфальту, глотаем московскую пыль и глохнем от множества машин. Я люблю Москву.

– Ни на что не похоже – крутит головой Марко, – как прекрасная картина, написанная грубыми уродливыми мазками.

Странный комплимент.

– Ты не похожа на сестру, – говорит он, бросая на меня быстрый взгляд.

– Это точно. У нас разные матери.

– Но Инга, кажется, старше тебя.

– Да.

Он смотрит вопросительно, но ничего не говорит и вдруг останавливается, как вкопанный:

– Я есть хочу. У тебя уже есть идея, куда мы пойдём на ужин?

– В «Пушкин», это вон там – показываю я рукой.

– Нет-нет, в «Пушкин» больше не пойдём.

– Тебе же понравилось. Там окрошка шикарная.

– А-крож-ка – ужас! Нет, только не а-крож-ка, пожалуйста.

Я смеюсь. На его лице тоже проскальзывает тень улыбки и, замечая её, я начинаю хохотать в голос.

– А мне нравится окрошка, – говорю я, отсмеявшись.

– Да, ты очень странная, я знаю.

Он снова улыбается. Ничего себе, он умеет улыбаться.

– Кто бы говорил.

– Вон, смотри ресторан какой-то.

– Грузинский. Можем зайти, если хочешь, но вино тебе не понравится, сразу предупреждаю. Зато еда вкусная.

В ресторане полно народу, но столик для нас находится. Нас ведут в дальний зал. Я вдруг понимаю, что тоже проголодалась и заказываю нам гору еды – хачапури, люля, пхали, сациви и хинкали.

– Возьмём побольше всего, так ты сможешь получить более полное представление о кухне.

– Не многовато ли будет? – Удивляется Марко, когда на стол начинают ставить блюдо за блюдом.

– Ешь, настоящий джентльмен в жизни должен попробовать всё, кроме инцеста и фольклорных танцев!

Он вдруг смеётся:

– Это ещё что за дребедень?

– Не знаю, прочитала когда-то в журнале, чья-то цитата. А ты и смеяться умеешь?

– Иногда.

Нам наливают вино.

– Ты снова будешь пить? – Спрашивает он, прищуриваясь.

– Буду. По крайней мере, попробую, а то я что-то протрезвела, а рядом с тобой мне не очень нравится быть трезвой.

– С чего это? – Он удивляется.

– Так проще. А что это за пунктик такой, ты почему меня целый день спрашиваешь, пила я или нет и буду ли ещё? Я вообще-то энолог. У меня даже диплом имеется.

– Стать энологом тебе ещё только предстоит, если удастся, – он снова становится серьёзным. – Просто я не люблю всю эту золотую молодёжь, типа твоей сестры. Они ничего в жизни не добились, получили от родителей всё готовое, но ничего из себя не представляют. Ты мне вчера очень понравилась, а сегодня я увидел тебя на выставке и разозлился, потому что подумал, будто и ты такая же. Узнал, что ты будешь переводить дегустацию и снова разозлился, что мне неопытную соплячку дают, которая уже до обеда на ногах не стоит. Только из уважения к твоему отцу сдержался и не стал возражать. А ты оказалась на удивление профессиональной.

Я вспыхиваю. Из всего, что он сказал я понимаю только «ты мне вчера очень понравилась».

– Хотя, ты опоздала и едва держалась на ногах.

– Что?! Не правда! – от возмущения мои глаза распахиваются и становятся, как блюдца.

Марко снова смеётся.

– Пей, я не возражаю, если ты будешь навеселе. Так проще, – возвращает он мне мою же фразу.

– Ничего себе! Что значит проще? – по телу разливается приятное тепло.

– Ты сама так сказала, – улыбается он и пожимает плечами.

– Неужели я действительно показалась тебе похожей на сестру?

– Ты мне приглянулась значительно больше, поэтому я поцеловал тебя, а не её.

Надо же, даже не покраснела.

– Тебе что, не понравилось? Ты не возражала и даже ответила на мой поцелуй.

– Тебе показалось, – чуть слышно говорю я.

– Я знаю, что это не так, – его голос понижается и становится более хриплым, а улыбка исчезает. И смотрит на меня он сейчас иначе. Этот взгляд меня завораживает, потому что в нём читается жгучее желание, голод, тёмная бездна, огонь и неукротимая животная сила. Будто в Марко, с которым я сижу за столом и ем грузинскую еду, вселился дерзкий дух, требующий роскошного пиршества.