– Добрый вечер, – отзывается Миронов. – Как же, наслышан о создании специальной группы. Меня ведь в нее включили как главного судебно-медицинского эксперта.

– Да, именно поэтому я вам и позвонил. Вам сейчас удобно говорить?

– Вполне, – слышно, как Сергей Алексеевич улыбается. – Я на сегодня уже закончил с пациентами. А заполнить бумаги всегда успею. Вы звоните познакомиться или появились вопросы?

– И то и другое.

Николаю понравился этот человек. Такое происходит очень редко, практически никогда – чтобы вот так, по нескольким предложениям, произнесенным в телефонную трубку, не видя выражения глаз и мимики, понять, что с этим человеком приятно и интересно разговаривать не только о работе.

– Что ж, это можно. К тому и другому я всегда готов, – говорит Миронов. – Что вы хотите узнать?

– Вы знакомы с делом Авакумовой из Покровского переулка? Я вижу по документам, что вскрытие проводил некто Шурипов.

– Азамат Шурипов, да. Очень хороший эксперт, я в нем уверен, как в себе. Мы общаемся. Знаете ли, у нас очень специфическая профессия, тесный кружок, все про всех все знают. К тому же случай вопиющий.

– Вам и детали известны?

Миронов вздыхает.

– Это, конечно, против этики и морали, но нас можно простить – таков цинизм всех врачей, мы делимся интересными случаями с коллегами. Азамат скидывал мне фотографии тела из Покровского переулка. В детали я не особо вникал, но увечье себе представляю.

– Мне нужно, чтобы вы ознакомились с выводами Шурипова как можно тщательнее. Скорее всего у меня возникнут дополнительные вопросы.

– Сделаю все, что в моих силах. Но вы же видите, что тело было выдано родным для захоронения. Если понадобится, придется запрашивать разрешение на эксгумацию.

– Для вас проблема – работать с подобными телами? – немного напрягается Николай.

– Это для всех проблема, – снова вздыхает на том конце Миронов. – Прошло больше месяца, и труп уже достаточно сильно подвергся гнилостным изменениям. Это всегда дает свою погрешность при исследовании тканей. Но надеюсь, тех образцов, что остались в банке данных, хватит для ответов на ваши вопросы.

Сергей Алексеевич определенно внушает доверие. Черный отмечает про себя, что Миронов еще на работе, хотя время перевалило за шесть вечера.

Сам Николай замечает время только сейчас, когда его взгляд падает в нижний правый угол экрана ноутбука. Осознание того, что уже довольно поздно для пропущенного обеда, заставляет желудок заурчать. Николай поджимает губы – физиология, чтоб ее!

– Но тело Браун все еще у вас, ведь так?

– Чье тело?

– Девушки из парка. Мы выяснили, что ее звали Алина Браун. Ее тело у вас?

– Не совсем. У нас хранятся тела, которые необходимо отработать в ближайшее время или которые были отработаны за день. Понимаю, звучит это крайне цинично и жестоко, но зато правдиво. А вот неопознанные тела, тем более криминальные неопознанные тела, хранят в морге.

– Мне хотелось бы лично осмотреть тело. Как это можно устроить?

Еще со времен учебы Николай вынес для себя правило всегда лично осматривать убитых. И это не блажь. И не воспитание характера. И никакая не пафосная чушь, чтобы потом работать, осознавая, чье именно убийство нужно расследовать. Просто своим глазам Черный доверяет больше. Посмотреть, понять, задать вопросы, которые появляются, и тут же получить ответы.

– Это можно устроить легко. Вот, допустим, чем вы занимаетесь часов в одиннадцать завтра? У меня будет окно, я готов с вами встретиться у себя в царстве мертвых.

– Меня устраивает.

– Тогда буду вас ждать.

* * *

Катя снова разозлилась сама на себя. Мало того что не сдержалась и выложила все Витьку, от которого теперь только и жди тупых шуточек и подколов, так еще никак не может совладать со своими эмоциями.

Признавшись себе, что действительно влюблена в Черного, она словно открыла дверь в хаос. Ее затапливают нежность и желание. Мысли, которые в приличном обществе не «думают», навязчиво липнут, заставляя все естество сладко замирать и ныть. Даже тот мальчик из старших классов, в которого Смородинова влюбилась в первый раз в жизни, не вызывал таких острых чувств. «Да в конце концов! Нужно его просто трахнуть и успокоиться», – Катя специально начинает думать вот так грязно и похабно, надеясь заглушить трепет. Не с их работой надо поддаваться подобным увлечениям.

– Ты долго будешь ручку держать? – спрашивает над ухом Тихомиров. – Я вообще-то домой уже хочу – пожрать и футбол посмотреть.

– Очень сомневаюсь, что ты туда попадешь, – парирует Смородинова и тянет дверь на себя. – Николай Дмитриевич, у нас есть результаты.

– Внимательно вас слушаю, – отзывается Черный, будто только и ждал, когда к нему войдут оперативники.

Светодиодные лампы заливают кабинет неживым резким светом, заставляя тени прятаться по углам. Свет бликует на разложенных в два ряда фотографиях убитых девушек: верхний ряд – Авакумова, нижний – Браун. Одна под другой, будто странный пасьянс, который еще только предстоит прочитать.

Черный сжимает в пальцах самую обычную ручку, Катя замечает на его пальце маленькое чернильное пятнышко. И это почему-то умиляет до невозможности. Смородинова глуповато улыбается.

Николай следит за взглядом капитана. Стол, фотографии жертв, блокнот. Потрепанный блокнот, неизменный его спутник, такая же необходимая часть, как служебное удостоверение. Нет, Черный не отрицает современные технологии и даже любит их, но думать предпочитает, черкая ручкой по бумаге.

– Вас веселит то, что люди умеют писать? – спрашивает следователь, закрывая свои записи.

– Что?.. А, нет, это я о своем, Николай Дмитриевич.

Ей нравится произносить его имя.

Тихомиров решительно выдвигает стул и садится за стол.

– Мы тут выяснили про Гоголева. Вот, смотрите.

Поверх фотографий ложатся распечатки и выкладки техников. Блекло-желтым маркером на них выделены строчки и цифры.

– Это контакты Браун, – продолжает Витек, стараясь говорить четко и по делу – футбол начинается через час, а нужно еще слишком многое успеть. – Там десятки номеров, чаще всего они повторяются. Но звонила она не часто, видимо, в основном общалась в мессенджерах.

– А без телефона у нас к ним доступа нет, – согласно кивает Черный.

– Выделен номер Гоголева. Ему последнему Браун звонила. После – ничего. Во входящих у нее много пропущенных. Со среды она не ответила ни на один звонок. Телефон на данный момент выключен, скорее всего, разрядился.

– СМС у оператора запросили?

– Бесполезная затея, ими пользуются сейчас только рекламщики и банки, если нужно подтвердить действия по карте.

Черный пристально смотрит на Тихомирова.

– Где фиксировался телефон до выключения?

– По адресу Гоголева, – отвечает Смородинова. – Я выяснила про него все в деканате. Живет один, хата досталась от бабушки вроде. Занимается велоспортом, выступает за университет на соревнованиях. У него случаются конфликты из-за вспыльчивого характера, но по учебе замечаний нет и ни в каких неприятностях замешан не был. Такой челик себе на уме, короче.

Катя кладет поверх распечаток свой небольшой отчет. На какой-то миг ей кажется, что она ощущает кожей теплое дыхание следователя.

– Завтра можем взять его с утра пораньше.

Витек поднимается, скрипнув ножками стула по линолеуму. Черный чуть морщится от неприятного звука. Но опера принесли действительно важную информацию.

– У вас есть машина или вам нужно брать патрульную? – спрашивает, также поднимаясь, Николай.

– Вас домой надо подбросить? Я на колесах!

Витек рад, ведь он вполне успевает даже в магазин заскочить за пивом и рыбкой.

– Двух минут вам хватит, чтобы одеться? Мы едем к Гоголеву.

– Что?

– Постановление на задержание и обыск уже не получим, но для обычного разговора оно и не нужно. Остальное я утрясу утром.

– Но не лучше ли сперва получить бумаги и уже тогда взяться за этого типа по-взрослому? – противится изо всех сил Тихомиров.

Это ведь получается, что сейчас им придется ехать на другой конец города, вламываться в квартиру Виталия Гоголева, возможного убийцы двух женщин. А от такого психопата можно ждать чего угодно. И задержание превратится в бойню. Плавали, знаем! А если не превратится и все пойдет гладко, то все равно время будет упущено. Про первый тайм можно уже забыть. А кто смотрит футбол со второго?

– А если он свалит? Или прямо сейчас еще какую-нибудь девку убивает? Витек, ты че? – Смородинова упирает руки в бока.

Тихомиров смотрит на напарницу, как на предателя.

– Вот поэтому мы должны поехать к нему прямо сейчас. Жду вас внизу через две минуты.

Оперативники, шипя друг на друга вполголоса, выходят из кабинета.

Николай педантично собирает бумаги и убирает их в сейф, сует блокнот во внутренний карман и гасит свет. «Хоть бы сейчас это закончилось», – думает Черный, запирая кабинет на ключ. Но внутреннее чутье говорит, что это слишком просто. Слишком много пробелов и вообще. Но вопросы к Гоголеву есть, и ответы на них следует получить как можно скорее.

* * *

– Сергей Алексеевич, я закончил.

Семен Кучер занимает собой все дверное пространство. Огромные, чуть навыкате глаза делают его похожим на сенбернара и сову одновременно. Густые усы и борода скрывают рот. Длинные сильные руки висят вдоль тела. Он больше походит на лесоруба или полярника, чем на санитара судебно-медицинского бюро.

– Я надеюсь, секционный стол готов на завтра? – спрашивает Миронов.

– Ну, Сергей Алексеевич, это всего раз было, че вы?

– Семен, я буду теперь спрашивать об этом каждый раз.

– Семка, ты где? – пищит Вика. – Пошли давай!

Кучер переступает с ноги на ногу. Его белый халат, кажется, скоро не выдержит и треснет под напором мышц.

– Виктория! – зовет лаборантку Сергей Алексеевич.

– А? – девушка протискивается к Семену.

Они стоят так близко, что почти обнимаются. Судя по тому, как напрягся и замер Кучер, Виктория что-то делает ему, пользуясь тем, что одной ее руки не видно.

– Завтра придет следователь, подготовьте тело из парка для осмотра.

– Ой, ну это же завтра. Вы мне напомните утречком, и я все-все сделаю.

Миронов смотрит на своих подчиненных. По-отечески вздыхает и отпускает их.

Ему самому предстоит еще работать час-другой. Но сначала он щелкает кнопкой на чайнике и вынимает из сумки пластиковый контейнер. На кусочках белого хлеба зеленеют салатные листья, краснеют нарезанные кружочками помидоры и лоснится нежно-розовая ветчина. Потянув носом над едой, Миронов улыбается.

Глава 5

– Завали свой поганый рот!

Катю переполняет негодование. От волнения на коже выступают неровные красные пятна. Через раздутые ноздри Смородинова шумно втягивает воздух, но ей его все равно не хватает. Капитан смотрит на Гоголева, и ей страстно хочется вбить тому наглую улыбочку в глотку. Заставить этого индюка выплевывать зубы по одному.

– Че надо? Кто такие? – спросил Гоголев, когда к нему постучали.

Тихомиров не стал даже раскрывать корочку.

– Полиция.

– Следователь по особо важным делам Черный. Мы можем войти?

Виталик оглядел стоящих на пороге. Два мужика, один быдловатый, второй – интеллигент, и баба – старуха какая-то с неряшливым растрепавшимся хвостом на затылке.

– Не вызывал, – ответил Виталик.

– А нас не надо звать!

Витек вроде бы легонько толкнул Гоголева, но тому пришлось отступить внутрь квартиры на пару шагов. Тихомиров ринулся за ним. Внутренне Витьку хотелось, чтобы этот тип начал оказывать сопротивление – очень хотелось дать кому-нибудь в рыло.

– Товарищ капитан… – начал было Николай, не особо приветствующий ненужное насилие.

– Он сам оступился. Хотел дверь нам пошире открыть и упал случайно, да?