– Мистер Эппс, – перебил его Роджер, – надеюсь, вы не хотите сказать, что моя клиентка причастна к этому акту вандализма? Даже у полиции не возникло к ней никаких вопросов.

– Разумеется, мистер Тернер, я ничего подобного не утверждаю. Я упомянул об этом событии, поскольку мы вправе предполагать причинно-следственную связь между клеветническим постом мисс Фитц-Амоби и актом вандализма. Произошло это в один день. Следовательно, семья Хастингсов не может чувствовать себя в безопасности в собственном доме, им пришлось установить видеонаблюдение. Тем самым хотелось бы объяснить не только финансовые трудности, испытанные мистером Хастингсом, но и эмоциональные муки, которые ему довелось пережить в результате злонамеренных действий мисс Фитц-Амоби.

– «Злонамеренных»? – рявкнула Пиппа, чувствуя, как к щекам хлынула кровь. – Я назвала его насильником, потому что он и есть насильник! Он…

– Мистер Тернер! – повысил голос Эппс. – Пожалуйста, посоветуйте вашей клиентке хранить молчание. Напомните ей, что любые заявления, которые она делает сейчас, могут быть квалифицированы как клевета.

Хассан вскинул руки.

– Так, давайте выдохнем. Мисс Фитц-Амоби, у вашей стороны будет возможность высказаться, только чуть позже.

– Все в порядке, Пиппа, я справлюсь, – тихо сказал ей Роджер.

– Напомню мисс Фитц-Амоби… – произнес Эппс, глядя не на нее, а на Роджера, – что четыре месяца назад мой клиент предстал перед судом и был оправдан по всем пунктам обвинения. В этом и заключается главное доказательство того, что пост, опубликованный третьего мая, на самом деле содержит клевету.

– При всем уважении, – вмешался Роджер, перебирая бумаги, – заявление может быть клеветой только в том случае, если оно сформулировано как факт. Пост моего клиента гласит следующее: «Суд над Максом Хастингсом: последнее обновление. Мне все равно, что думают присяжные: он виновен». – Роджер откашлялся. – Фраза «мне все равно» однозначно указывает, что последующее утверждение является субъективным мнением, а не фактом, и…

– Давайте не будем! – перебил его Эппс. – Вы хотите сослаться на право высказывать собственное мнение? Серьезно? Я вас умоляю! Фраза вашей клиентки однозначно сформулирована как факт, а прикрепленный аудиофайл создает впечатление реальной записи.

– Она и есть реальная, – сказала Пиппа. – Хотите послушать?

– Пиппа, пожалуйста…

– Мистер Тернер…

– Это явный монтаж, – заявил Макс, впервые за все время подав голос. Он сидел совершенно спокойно, сложив на столе перед собой руки, и смотрел только на посредника. – Я никогда так не разговариваю.

– Как – «так»? Как насильник?! – выплюнула Пиппа.

– МИСТЕР ТЕРНЕР!..

– Пиппа…

– Пожалуйста, хватит! – Хассан встал. – Давайте сбавим тон. У вас будет возможность высказаться. Помните: мы здесь, чтобы все ушли довольными. Мистер Эппс, какое возмещение ущерба хотел бы ваш клиент?

Склонив голову, Эппс вытащил листок из нижней части стопки.

– Начнем с непосредственных убытков. Поскольку мой клиент остался без работы и четыре месяца не получал ожидаемую для человека его положения зарплату (не менее трех тысяч фунтов стерлингов), финансовые потери составляют двенадцать тысяч.

Макс снова присосался к бутылке, жадно проталкивая воду в горло. Пиппе ужасно хотелось выхватить сосуд и разбить о его голову. Раз ей суждено испачкать руки в крови – пускай это будет кровь Хастингса.

– Естественно, моральный ущерб, который нанесли моему клиенту, оценить невозможно. Однако мы сочли, что восьми тысяч фунтов будет вполне достаточно. Поэтому итоговая сумма составляет двадцать тысяч фунтов стерлингов.

– Глупости, – отозвался Тернер, качая головой. – Моей клиентке всего восемнадцать лет.

– Мистер Тернер, позвольте закончить, – усмехнулся Эппс, облизывая палец, чтобы перевернуть страницу. – В ходе обсуждений клиент пришел к выводу, что по-прежнему терпит ущерб, поскольку клевета не была опровергнута и он не получил извинений, что представляло бы гораздо большую ценность, нежели денежные выплаты.

– Мисс Фитц-Амоби удалила пост несколько недель назад, как только мы получили ваше письмо с требованиями, – заметил Роджер.

– Мистер Тернер, я вас умоляю, – отозвался Эппс. Если Пиппа еще раз услышит это снисходительное «я вас умоляю», она и ему разобьет лицо. – Удаление поста задним числом никоим образом не компенсирует нанесенный репутации ущерб. Итак, мы предлагаем следующее: мисс Фитц-Амоби публикует пост в том же блоге, где она отказывается от своих изначальных слов, признает факт клеветы и приносит извинения за вред, который причинила моему клиенту. Кроме того – и это, попрошу внимания, самое важное, – в той же публикации она должна признать, что подделала аудиозапись и мой клиент никогда не произносил приписываемых ему слов.

– Вы охренели?!

– Пиппа…

– Мисс Фитц-Амоби! – взмолился Хассан, дергая за галстук так, будто тот затягивался удавкой у него на шее.

– Я не стану обращать внимание на поведение вашей клиентки, – сказал Эппс. – Если требования будут выполнены, мы готовы снизить сумму денежной компенсации вдвое – до десяти тысяч фунтов.

– Итак, у нас есть хорошее предложение, – кивнул Хассан, пытаясь взять ситуацию под контроль. – Мистер Тернер, чем вы намерены ответить?

– Благодарю, мистер Башир, – сказал Роджер, беря слово. – Сумма ущерба по-прежнему слишком высока. Вы делаете крайне надуманные утверждения о предполагаемом уровне зарплаты, которую мог бы получать ваш клиент. Я не уверен, что он столь востребован на рынке труда, особенно в текущих экономических условиях. Вдобавок моей клиентке всего восемнадцать лет, и единственный доход, который она получает, – от рекламы в своем подкасте. А в ближайшее время она поступает в университет и вынуждена взять большой кредит. В связи с этим ваше требование выглядит несостоятельным.

– Ладно, семь тысяч, – прищурился Эппс.

– Пять, – возразил Роджер.

Эппс мельком глянул на Макса, который чуть заметно кивнул.

– Нас устраивает, – сказал Эппс. – Если будут опровержение и извинения.

– Итак, мы, кажется, пришли к согласию. – На лицо Хассана вернулась настороженная улыбка. – Мистер Тернер, мисс Фитц-Амоби, что скажете про эти условия?

– Ну… – начал Роджер. – По-моему…

– Сделки не будет, – заявила Пиппа, отодвигаясь от стола.

Ножки стула громко скрипнули по полированному полу.

– Пиппа, – окликнул ее Роджер, прежде чем она успела встать. – Давай обсудим наедине, и…

– Я не стану отказываться от своих слов и врать, будто запись смонтирована. Я назвала его насильником, потому что он и есть насильник. Я лучше сдохну, чем буду перед ним извиняться.

Пиппа ощерилась, глядя на Макса. От злости скрутило живот, по коже бежали мурашки.

– Мистер Тернер! Умоляю, успокойте свою клиентку! – Эппс шарахнул кулаком по столу.

Хассан хлопнул в ладоши, не зная, что делать.

Пиппа встала.

– Можешь подавать на меня в суд, Макс. – Его имя она буквально выплюнула, не в силах терпеть на языке. – У меня есть лучшая защита – правда. Так что вперед, подавай иск. Попробуй. Увидимся в суде. Ты ведь знаешь, что там будет, да, Макс? Тебе придется доказывать, что мои слова не были правдой, а значит, фактически устроить новое судилище. С теми же свидетелями, с показаниями потерпевших, с уликами… Обвинений в твой адрес, конечно же, не будет, но все лишний раз узнают, какой ты есть на самом деле. Насильник и психопат!

– Мисс Фитц-Амоби!

– Пиппа…

Она уперлась руками в стол и впилась в Макса горящим взглядом. Жаль, нельзя убивать на расстоянии: она с радостью прожгла бы в нем дыру.

– Ты правда думаешь, что выкрутишься и во второй раз? Снова убедишь жюри присяжных, что ты не чудовище?

Макс посмотрел на нее и усмехнулся.

– Ты спятила.

– Может быть. Поэтому лучше со мной не связывайся!

– Так! – Хассан встал и хлопнул в ладоши. – Давайте сделаем перерыв, выпьем кофе и…

– Мы закончили, – отрезала Пиппа.

Она закинула на плечо рюкзак и распахнула дверь с такой силой, что та ударилась о стену.

– Мисс Фитц-Амоби, пожалуйста, вернитесь! – полетел за ней отчаянный вопль Хассана.

За спиной послышались шаги. Пиппа обернулась. В коридор выскочил Роджер, запихивая на ходу бумаги в портфель.

– Пиппа, полагаю, будет лучше, если…

– Я не стану с ним договариваться.

– Одну минуту! – раздался отрывистый лай Эппса, который вышел в коридор вслед за ними. – Всего одну, умоляю. – Он поправил седые волосы. – Мы не станем подавать иск в ближайший месяц. Для всех и правда будет лучше, если мы избежим судебных разбирательств. Поэтому у вас есть время обдумать наше предложение, и желательно без лишних эмоций.

Он снисходительно посмотрел на Пиппу.

– Я уже все решила, – ответила Пиппа.

– Я вас умоляю… – Эппс порылся в кармане пиджака и, вытащив две визитки цвета слоновой кости, протянул их Пиппе и Роджеру. – Здесь мои контакты. Все-таки подумайте и, если передумаете, звоните в любое время.

– Не ждите, – сказала Пиппа, неохотно беря визитку и запихивая ее в пустой карман.

Кристофер Эппс внимательно посмотрел на нее, беспокойно хмуря брови. Пиппа еле выдержала взгляд: отвернуться – значит проиграть.

– И еще один совет напоследок, – сказал Эппс. – Хотите слушайте, хотите нет, но я встречал людей, угодивших в подобную саморазрушительную спираль. Мне доводилось представлять их интересы в суде. В конце концов вы только навредите всем вокруг. Вы не сможете никому помочь. Я призываю вас остановиться, пока вы не потеряли все, что вам дорого.

– Благодарю за бесплатный совет, мистер Эппс, – сказала Пиппа. – Вы меня недооцениваете. Я готова потерять все, что имею, лишь бы уничтожить при этом вашего клиента. Никакой другой исход меня не устроит. Хорошего вам дня, мистер Эппс.

Она одарила его сладкой и одновременно злой улыбкой, развернулась на пятках и зашагала к выходу; каблуки зацокали в такт беспокойному сердцу. Там, в его биении, под слоями мышц и сухожилий, звучало эхо шести выстрелов.

Глава третья

Рави перехватил пристальный взгляд Пиппы: она без стеснения разглядывала его длинные темные волосы, ямочку на подбородке, куда так удобно ложится палец, черные глаза и танцующее в них пламя от свечи с осенними пряностями, которую подарила ей мама. Глаза Рави были очень яркими и искристыми, словно светились изнутри. Совершенно не мертвые и не безжизненные, скорее наоборот. Словно противоядие от разъедающей ее отравы.

Поэтому Пиппа жадно разглядывала Рави Сингха и не упускала ни единой детали.

– Эй, вуайеристка, – ухмыльнулся Рави, – чего так смотришь?

– Ничего.

Она пожала плечами, не отводя взгляда.

– Кстати, а что означает это слово? – тихо спросил Джош, собиравший на ковре какую-то загадочную фигурку из лего. – Меня так обозвали в интернете. Это что-то неприличное?

Пиппа фыркнула, увидев, как Рави панически таращит глаза, поджимает губы и шевелит бровями. Он через плечо покосился на кухонную дверь, за которой суетились родители Пиппы, убиравшие со стола после ужина.

– Ну не то чтобы неприличное… – как можно небрежнее ответил Рави. – Только повторять не надо, ладно? Особенно в присутствии мамы.

– Но что оно значит?

Джош уставился на Рави, и на мгновение Пиппе показалось, что он спрашивает нарочно: хочет заставить парня помучиться.

– Они… Ну… – Рави помолчал. – Следят по-всякому.

– А, ясно, – кивнул Джош, принимая объяснение. – Как тот человек, который присматривал за нашим домом?

– Ну да… Ой, погоди, не так, – встрепенулся Рави. – Если следят за домом – это не вуайеристы!

Он беспомощно оглянулся на Пиппу.

– Ничем не могу помочь, – с ухмылкой прошептала та. – Сам рой себе могилу.

– Спасибо, Пиппус Максимус.

– Эй, давай забудем это новое прозвище? – возмутилась девушка, швыряя в друга подушку. – Оно стремное. Мне больше нравится «сержант».