Евгений Капба: Эффект бабочки в СССР

Глава 1, в которой нам пишут

Письма из главы – по мотивам реальных анонимок, стиль и грамматика близки к оригиналу

Аленушка прибежала ко мне в кабинет со счастливой улыбкой, которая не сулила ничего хорошего:

– Гляди, какое чудесное письмо нам написали! – пропела эта муза редакционной приёмной и повелительница картонных папок с надписью «Дело».

Я с сомнением глянул на конверт в ее руках:

– Это же анонимка? Мы можем их не принимать…

– А ты глянь, Гера. Тебе понравится!

Я глянул.

«Добрый день, дорогие друзья. Очень хочется рассказать о добрых людях, которые работают в магазине „Раиса“ по улице Партизанской. Под руководством чуткого руководителя этого магазина выдается в долг спиртное, которое потом надо выплачивать под проценты. В этом магазине обитают все пьющие улиц Партизанская, Революционная, Кавалерийская, Гвардейская.

В семьи деньги не доходят, зато очищается наше общество от негативных жителей. Спасибо магазину „Раиса“, всем хорошо – отмирают пьющие и руководство магазина имеет хорошие показатели.

С благодарностью, проживающие вблизи этого магазина.»

Сложив исписанный аккуратным женским почерком листик в клеточку, вырванный из школьной тетради, я засунул его обратно в конверт.

– Восторг, Алёнушка. Замечательное письмо. Что делать с ним будем?

– А ничего не будем делать, – легкомысленно отмахнулась девушка. – Это анонимка, могу не регистрировать ее. Забирай себе. Захочешь – займись алкашами, не захочешь – не занимайся… А вот тебе еще одно, тут вдумчиво нужно разбираться, это дело серьезное! И райончик тот же… Хотя опять же – анонимка, так что сам решай.

Она положила на стол еще один конверт, изогнувшись гораздо более грациозно, чем это было необходимо. Наверное, хотела продемонстрировать все преимущества своей голубенькой кофточки с довольно откровенным вырезом. Надо сказать – у нее получилось.

– Спасибо, Алёнушка. Не даёшь ты мне скучать, что б я без тебя делал? Вот у меня конфетки лежат, возьми – к чаю! – поставил я перед ней блюдечко с ирисками «Кис-кис» – подарком от одного благодарного дедули.

Сам я их есть зарекся – жутко прилипали к зубам, и разжевать их было решительно невозможно.

– Пф-ф-ф! – сказала она. – У меня диета!

И провела руками по талии и бедрам. А потом развернулась и, демонстрируя эффект от этой самой диеты и, виляя бедрами, вышла за дверь. Я, проводив Алёнушку взглядом – без всякой задней или передней мысли – облегченно выдохнул, когда она скрылась с глаз.

Женщины – это нечто сюрреалистическое. Они сами отдают себе отчет в своих действиях или всё-таки – нет? Я склонялся ко второму варианту. Кажется, большая часть лучшей половины человечества жила, руководствуясь принципом «я сейчас этого хочу, значит это хорошо и правильно, а что будет потом – пусть мужики разгребают». С другой стороны, множество тех самых мужиков тоже живет по схожим принципам, а потом разгребает…

Бр-р-р-р, сбила меня она с толку. Итак, что там пишут?

«Здравствуйте! Мы – жильцы, проживающие на улице Революционная 17. У нас в общем дворе на придомовой территории обосновался Лисов Владимир, который проживает по другому адресу и к нашему дому не имеет никакого отношения, отгородил себе участок под „поместье“.

На этой территории он построил себе „дачный домик“, летний душ, туалет, поставил теплицы, понастроил сараев, в которых содержит курей, гусей и индюков. Тюки соломы складирует в общем дворе многоквартирного дома, также здесь слаживает свои навозные кучи, всю траву и отходы. Со „своего огорода“ он складирует напротив наших окон жилого многоквартирного дома. Куры и гуси пасутся у нас во дворе, ведут себя развязно, на наши замечания не реагируют и гадят на козырек крыльца. Лисов на нас матерится, когда мы гоняем его птиц, чтобы они не загадили все дорожки, по которым мы ходим, и науськивает индюка. У нас на придомовой территории стоит стойка для выбивания ковров, но воспользоваться ей нельзя, потому что она вся в говне от птиц, и рядом стоит личная машина Лисова.

Лисов превратил наш двор в хоздвор и скотобазу, где с утра до вечера гогочут и крякают индюки, и гуляют по всему общему двору. Огромная просьба: помогите разобраться в этой ситуации, и убрать этих людей из нашего двора, они доставляют нам неудобства, ведь это нарушение. Любой человек из города может приходить к нам во двор и строить всё, что захочет?

Дорогая редакция, помогите, не знаем что делать».

Это послание тоже было написано на листке бумаги в клеточку, и тоже, по всей видимости, женщиной. А слог какой! Тут на цитаты разбирать можно. Но что с этим со всем делать – я пока представить себе не мог. Истории занимательные, но анонимка есть анонимка – в милицию с ней не пойдешь и ЖЭК не натравишь. Разве что – на уровне личных связей.

Я потер помятую после вчерашнего спарринга с Тимохой рожу, шмыгнул носом и пошел на кухню – чай заваривать. Тимоха, кстати, стал у нас местной знаменитостью – накопанное по моей наводке он таки в милицию сдал и на Дворец спортивных единоборств пожертвовал, наверняка утаив толику малую.

Привалов после этого вызвал меня в кабинет и долго материл, но предъявить ничего не мог. Два разных случая, два разных человека. Ну, богата наша Дубровицкая земля на древние монеты и прочие артефакты, что тут поделать? Находят их, едва лопатой ткнув… Если знать, где тыкать, конечно.

Но начальника РОВД понять было можно – кладоискательство в районе вышло на новый уровень, копались где угодно и как угодно, впечатлившись моим и Сапунова примерами, и порой находили гостинцы со времен войны. Соответственно, и несчастные случаи происходили. Один и вовсе кисти руки лишился, ее потом на дереве нашли, вместе с искореженной малой пехотной лопаткой. Чувствовал ли я свою вину за это? Скорее – нет.

С одной стороны – взрослые люди, свою голову на плечах должны иметь. С другой – из-за всех этих происшествий наши местные власти и армейское командование совместными усилиями начали серьезную операцию по разминированию, и чистили землю с невиданной доселе тщательностью, проверяя не только нахоженные маршруты, но и довольно глухие уголки. И это было хорошо!

* * *

С такими мыслями я щедро насыпал себе заварки, плеснул кипятку из чайника и замер у подоконника с чашкой в руках, глядя в окно на детвору. Детишки пытались из весенней слякоти слепить нечто, напоминающее снеговика.

– Гера! – шею мне обдало горячим дыханием, запахло духами, претендующими на роскошь. – Я снова к тебе – с письмом!

Да что с ней сегодня такое? Алена подошла опасно близко. Ну, не верю я в свою неотразимость, даже учитывая внешние данные и харизму, доставшиеся мне в наследство от Германа Викторовича Белозора.

Пришлось оборачиваться, глядеть в эти бесстыжие глаза и спрашивать:

– И чего тебе от меня надо, Алёнушка? Признавайся. Во внезапно проснувшуюся искреннюю симпатию я ни в жизнь не поверю.

– Ну Гера-а-а, ну чего ты как бука? Ну, а может ты мне и вправду нравишься?

– Пф! Новости. Давай, выкладывай, что там случилось?

Она обмахивалась конвертом с очередным письмом с самым кокетливым и таинственным видом.

– Гера, ну, в общем… Ну, ты ведь туда драться ходишь, да?

– Туда – это ты «Федерацию дворового бокса» имеешь в виду?

– Имею.

– Ну – хожу, и что?

– Слушай, а ты можешь там одному… Ну, настучать как следует?

– Э-э-э-э-э… Обижает тебя, что ли?

– Да не-е-ет! Ещё чего! Чего ему меня обижать? – искренне удивилась она. – Тут другое дело. Сосед мой, Алёша Петровский, тоже туда ходит. Такой симпатичный, неженатый и инженер к тому же. Вот ты его побьешь, а я встречу около подъезда, пожалею, предложу к себе зайти, там йодом что-нибудь помазать…

– Алёна! – оторопел я. – А другого способа показать парню, что он тебе нравится, нет? Надо его об меня травмировать, а потом лечить обязательно?

– Ну-у-у-у, я подумала… Подожди, а что ты предлагаешь?

Вот же странное существо!

– Объясняю на пальцах! Готовишь пирожки, стучишься к нему в дверь, говоришь – я приготовила пирожки, нужно мнение авторитетное и мужское, пробуй. Он пробует, говорит: ах, какое объедение, а ты ему – у меня еще много, заходи на чай! И если ты ему нравишься, то даже если это будет самая ужасная выпечка в мире, он не откажется зайти.

– Эй! Дурак набитый, нормальная у меня выпечка. Какой ты противный человек, Гера! – она сунула мне в руку очередное письмо и уцокала каблуками в приемную. – Тьфу на тебя!

Может, сегодня какая-то особая фаза луны? Или магнитные бури? Алёнка чудит, еще и письма эти… Третье, кстати, по степени сюрреализма и изяществу слога вполне соответствовало первым двум:

«Дорогая редакция! Даже уже не знаю, что и делать, справедливости найти не могу. Я купила рыбу из нашего опытного рыбхоза, который в самом конце улицы Гвардейской, где посадки и пруды. Купила на крупную сумму денег, из бочки, на нашем рынке. Принесла домой, начала чистить – а карп воняет химией! Рыбу скормила котам, целую неделю их кормила, пошла в субботу опять за карпом. Купила уже у других людей, но кажется тоже из нашего рыбхоза. И эти карпы тоже воняли химией!

Неужели рыбу чем-то обрабатывали, какой-то химией? Я потратила много денег на нее, и мне стало обидно. Я понесла рыбу в санстанцию, а там сказали, что никаких анализов у карпа брать не будут, живая рыба – это дело ветеринарной станции. А они могут у жареного карпа анализ взять, если бы я его, например, в кулинарии купила. Я понесла рыбу на ветеринарную станцию, а там сказали, что рыба уже мертвая, и побывала дома у меня. Говорят, может я ее чем-то обработала и принесла такую. А мертвой рыбой они не занимаются, они ветеринары, а не патологоанатомы. Карп, пока я его носила, совсем испортился, и теперь я не знаю, можно ли его куда-то еще отнести.

Помогите восстановить справедливость, наших рыбхозовцев надо наказать! И администрацию рынка, что пускают непроверенную рыбу продавать, и санстанцию, и ветеринарную службу. Спасибо за внимание!»

– Та-а-а-ак! – сказал я и разложил все три письма на столе, рядышком друг с дружкой.

Если письмо было бы одно, то, скорее всего оно пошло бы к черту. Анонимка и анонимка, мало ли у нас жалобщиков? Два письма – из одного и того же района – это уже настораживает. Но если три письма, и всё в пределах прямоугольника из одних и тех же четырех улиц – это о чем-то говорит. Либо у нас завелся очередной дятел, который будет стучать и заваливать редакцию корреспонденцией, либо там реально происходит какая-то муть. Ну, не бывает таких случайностей!

Я поднял трубку телефона, покрутил диск и, дождавшись ответа, сказал:

– Алло! Соломин? Привет! Белозор беспокоит. У вас специалист по почеркам есть? Да тут анонимками завалили, хочу понять – это одна и та же дурная баба писала или разные… Нет, ничего серьезного. Рыба вонючая, соседи наглые, продавцы недобросовестные. Конечно, если что-то вопиющее – сразу к вам! Ну, хорошо, тогда после обеда – к тебе, с бутылкой конфет для эксперта.

* * *

Дубровицкий межрайонный отдел судебных экспертиз в лице Прокофия Ивановича Углежогова подтвердил: письма написаны разными людьми. Углежогов спрятал коньяк за пазуху, почесал волосатые уши, поправил очки на мясистом носу и сказал:

– Вы обращайтесь, если что. С вами приятно иметь дело.