Оружие с собой у меня тоже, разумеется, было: штатный СР-2 «Вереск». Во время службы до выхода в запас я с ним сталкивался только в учебке; в нашем подразделении его на вооружении не было. Но теперь, за прошедшие месяцы, я освоил его очень хорошо, пускай поначалу и было непривычно. Плюс остался арбалет, купленный зимой. На всё оружие, конечно же, имелись необходимые разрешения.

Вот чего пока что не удалось добыть на базе, так это детских сидений. Поэтому Никита поехал сзади, на Ванином сиденье, а Ваня разместился на импровизированном бустере, который я соорудил из куска твёрдого пенопласта и подушки.

Поначалу сын был недоволен такой рокировкой, но потом сам сообразил, что Никита младше и меньше, и для него езда на бустере может быть опасной. Даже стал гордиться тем, что теперь поедет «почти как взрослый».

Выезжали рано утром. На КПП автобазы показал подорожные документы, и ещё раз – на выезде. Там стоял молодой сержант из роты охраны, глянув на нас, он на всякий случай предупредил:

– Ближайшая заправка в трёхстах километрах, в сторону Уфы. На границе жёлтой зоны.

– Спасибо, – кивнул я. – У нас с собой достаточно, чтобы до точки назначения доехать.

– Понял, тогда хорошего пути! – он приложил руку к виску в воинском приветствии.

Я ответил кивком.

Входной бронированный люк с глухим гудением отъехал в сторону, открывая путь в тоннель. Прямо перед нами, метрах в двадцати, шумел водопад: часть маскировки. За водопадом было небольшое озерцо с бетонным дном и системой дренажа, глубиной с полметра, не больше. Со стороны оно выглядело гораздо глубже. За озерцом была небольшая полянка, поросшая свежей травой и мхом, и за ней начиналась грунтовая колея, которая где-то в полукилометре упиралась в «грейдер». Я знал, что таких «слепых» подъездов сделано несколько. И почти все вели в никуда.

Наконец, мы оказались на асфальтированной дороге, и я смог набрать скорость.

Всходило Солнце; день обещал был жарким. Я понадеялся, что техники не забыли проверить кондиционер. Впрочем, даже жаре я сейчас был бы рад – после кондиционированного воздуха подземелья, с постоянной температурой и влажностью, капризы погоды воспринимались совершенно иначе. Особенно после двухнедельной изоляции на карантине…

– А красиво здесь! – сказала Ольга.

Дрога бежала в лесу. Справа высились покрытые лесом невысокие горы.

– Можно представить, что ничего не поменялось… – вздохнула она. – Вот сейчас, за поворотом, появится заправка, и мы заедем, чтобы купить кофе…

Удивительно, но заправка действительно появилась: только заброшенная, с разбитыми витринами магазинчика. Кто-то из мародёров успел тут побывать до того, как власти восстановили порядок. А на починку объекта не было средств.

Мы переглянулись.

– Ничего, – ответил я. – Всё ещё будет!

– Тоже верю в это, – кивнула Ольга.

– Там олень, олень! – вдруг закричал Никита, указывая куда-то в сторону подножия холма, на который мы въезжали.

Я пригляделся. И действительно: где-то в километре от нас в траве стояла грациозное создание с небольшими рогами. Я никогда не жаловался на зрение – но даже для меня это было близко к пределу.

– Это косуля, – сказал я.

– Козуля? – переспросил Никита.

– Косуля, – повторил я, улыбнувшись. – Родственник оленя.

– А мы будем охотиться? – серьёзно спросил он.

– Нет, – ответил я. – Я не люблю тех, кто охотится для удовольствия. А с едой у нас проблем нет.

– А если бы ты на службу не пошёл, то были бы? – вмешался Ваня. – А, пап?

– Кто знает? – улыбнулся я. – Но если бы ты был голодным, то да, я бы добыл косулю.

– Ясно, пап… – кивнул Ваня. – А знаешь… наверно, это интересно было бы! Мне жалко косулю, но, когда представляю, как подкрадываюсь к ней с твоим арбалетом, чувствую, что сердце колотится сильнее… как перед соревнованием! Даже ещё сильнее!

– Охотничий азарт, – улыбнулся я. – Это нормально. Только, как и все эмоции, его нужно контролировать.

Дорога не была пустой. Пару раз нам попадались встречные фуры с военными номерами. Должно быть, снабжение базы. И однажды мы обогнали гражданское авто с номерами челябинской области. Может, кто-то из администрации местных городков ездил на совещание. А, может, и гражданские жители. Такие тоже попадались, из уцелевших хозяйств, которые сейчас превратились в точки роста и восстановления.

До блок-поста мы добрались рано: было всего часа четыре по полудни. Я встал на парковку под навесом, специально предназначенную для ночевки гражданского транспорта, в том числе грузового. Потом взял документы и направился к ребятам, поздороваться и представиться.

Старшим на посту был прапорщик. Молодой, года двадцать три, чисто выбритый с круглыми румяными щеками. Он взял мои документы, полистал, хмурясь, пытаясь изобразить важность, потом кивнул и приложил ладонь к форменной кепке.

– Хорошей ночи, товарищ майор! – сказал он.

Этот новый вид приветствия стал распространяться недавно, как среди военных, так и среди гражданских, как отголосок первых месяцев, когда по ночам становилось особенно тяжело… интересно меняется язык, адаптируясь к обстоятельствам.

Что же касается звания и ФИО в документах – разумеется, они были частью оперативного прикрытия. Впрочем, с точки зрения военной административной машины – вполне себе настоящими.

– Хорошей ночи, – ответил я, кивнул. – Как тут вообще обстановка?

Парень встал свободнее и почесал в затылке.

– Да по-всякому бывает! Вообще в последнее время поспокойнее. А вот пару недель назад в окрестных лесах диверсанта ловили. Так он дурак прямо на наш пост вышел – пытался за местного сойти. Мол, в лесу жил несколько месяцев, пока совсем тяжко не стало. Заболел, типа. Хворого из себя состроил.

– Как вычислили? – спросил я. – Ты сам понял, что к чему?

– Не-а, – прапорщик помотал головой. – Тут старшим Сашка Фролов стоял, лейтенант. Он такие вещи как-то нутром чует! Ну и спросил пару вещей про леса окрестные. А когда тот плавать начал – не будь дураком, стрельнул на упреждение. Хоть наши и стремаются так делать, прокурора того… нашарабошить могут. Но тогда он, типо, угадал: обшмонали мы того мужика – а там полный атас: стволы, коробки какие-то рации… в общем, Сашке в итоге премия вышла. Он, значится, диверсант-то тот, покушение на ценных спецов готовил. Их на производство везли, конвоем, с автобусом.

– Ого! – я изобразил удивление.

– Ну да! Они ж, гниды, на наших охоту понавострились устраивать…

– Ясно. Ну… спасибо за бдительность.

– Служу России! – с удовольствием ответил прапорщик. – Нам правда того, после всего этого пришлось кровь сдавать литрами, да неделю на карантине просидели.

– Вот как?

– Ну да. Мы в рапорте всё как есть написали: и про хворь его мнимую. Вот и вляпались.

– Но хорошо, что всё обошлось.

– Да уж… – вздохнул прапорщик, потом поглядел на «Прадик» и добавил: – Товарищ майор, вот ещё чего: вы бы встали поближе к нам – там в дальний конец будет сложно фурам проехать.

– Фурам?

– Ну да. На ночь одна-две да точно заедут. Их в последнее время больше становится. Жизнь-то идёт.

Прапорщик оказался прав. На закате, когда мы поужинали и уже готовились укладываться спать, на парковку один за другим заехали две фуры. Мужики заглушили моторы и пошли на блок-пост с документами. Когда они проходили мимо нас, я кивнул и приветливо улыбнулся. Водилы кивнули в ответ, однако улыбаться не стали, и понятно почему: вид у их был порядком замученный. Дальнобоем работать стало сложно: мест, где можно остановиться на трассе, совсем немного. Ну и дорожные неожиданности никто не отменял, даже в зелёных зонах.

Летом, к счастью, не было необходимости оставлять двигатель включенным. Поэтому для того, чтобы обеспечить приток воздуха, пришлось приоткрыть окна. Через которые, конечно же, сразу начали лететь комары. Однако я это предвидел, поэтому я натянул марлю, предварительно обработанную репеллентом, зажав её дверью. Такая преграда не только защищала нас от комаров, но и лишала кошку соблазна отправиться ночью на охоту. А такой соблазн у неё был: она сидела у лобового стекла, сосредоточенно глядя в сторону леса и периодически подщёлкивая.

Чтобы мальчишки уснули, Оля рассказала им сказку – по памяти. Что-то про солнечного котёнка, который приходил к детям, чтобы показать скрытые двери, через которые можно было попасть в иные миры.

После дня, насыщенного впечатлениями, мальчишки довольно быстро уснули. Ольга же тоже устроилась на своём кресле, свернувшись клубком, и тихонько засопела.

Я же спать не собирался. И дело было вовсе не в кошке, которая уже подозрительно глядела на марлю в окне, будто прикидывая про себя: удастся ли прорваться, когда кожаные, наконец, задрыхнут. Просто я не мог позволить себе пустить ситуацию на самотёк тогда, когда мы уязвимы.

Оля проснулась в первом часу ночи. Её разбудил яркий лунный свет. Открыв глаза, она первым делом посмотрела на заднее кресло, где в обнимку спали Никита и Ваня. Потом с недоумением взглянула на меня.

– Чего не спишь? – спросила она тихим шёпотом.

– Не спится, – улыбнулся я и пожал плечами.

– Блин, Дим. Тебе же рулить. Это не дело…

– Я нормально. Приученный, не волнуйся.

– Давай я подежурю.

– Оль, правда, я нормально.

– Мне так спокойнее будет, понимаешь? Как я буду ехать, если знаю, что ты ночь не спал? С детьми, а?

Я посмотрел в её большие глаза, блестящие в лунном свете. В них появилось то самое выражение – значит, спорить бесполезно, не переспорю.

– Ладно, – кивнул я. – Только на два часа, хорошо? Не больше.

– Договорились, – улыбнулась она. – Спи уже. Завтра утром расскажу тебе, что такое глимфатическая система и как она работает. Напомни только.

– Я знаю, как лимфатическая система работает, в школе учился.

– Глимфатическая. Разные вещи. Ладно, всё, спи.

Под её пристальным взглядом я закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Кошка тут же воспользовалась моментом и прыгнула мне на грудь, после чего заурчала и заёрзала, устраиваясь поудобнее. Я погладил её по голове и почесал шейку, не открывая глаз.

– Вот ведь… ещё немного и я начну ревновать!

Будто услышав её, Сашка замурлыкала ещё громче.

Глава 7

Я сидел в кабинете Петра и пил кофе. По мне так напиток был, как минимум, не хуже того, которым я лакомился здесь зимой.

– Ну как? – взволнованно спросил Пётр, внимательно наблюдая за выражением моего лица.

– По-моему отменно, – ответил я, прицокнув языком.

– Серьёзно? – он недоверчиво поднял бровь.

– Серьёзно. Более чем, – кивнул я и сделал очередной глоток, поглядев в окно.

Летом посёлок выглядел ещё более привлекательно, чем зимой: под окнами домов разбили цветочные клумбы, все газоны ухожены, трава подстрижена… кстати, как они добились этого? Электрические газонокосилки или ручные косы?..

Справа блестела лента реки. Ребята с Олей пошли на пляж, и я планировал к ним присоединиться, как только побеседуем с Петром.

– Два с половиной года, – улыбнулся Пётр. – Хорошо, что я начал эксперименты до того, как всё это началось. Иначе всем точно было бы не до кофе… а так, похоже, у нас будет частичка той, старой, жизни… конечно, до промышленного производства ещё далеко – но, думаю, годика через три…

Он мечтательно закатил глаза; блеснули стёкла очков, отражая солнечные блики.

– И как ты на всё время находишь? – удивился я.

– Сложно, – вздохнул директор. – Очень сложно! Я же теперь не просто наёмный работник в коммерческой организации. У меня теперь официальный статус главы поселения. У нас даже выборы были, представляешь?

– Вот как? Что ж, поздравляю!