– А я – нет, – подтвердил Гай.

– Ну, ты держись к нам поближе. Нас наверняка прописывать будут, да и вот это вот, – он вскрыл батончик и целиком запихал его в рот, смачно жуя. – Вот это вот тоже ценность представляет немалую. Спуску никому давать нельзя – особенно сразу!

– Не дам, – кивнул Гай.

Он чувствовал, что сила тяготения здесь близка к стандартной, и это придавало ему уверенности в себе. С другой стороны – настораживали слова надменного эльфа о коротких сроках жизни в Разломе и какие-то тревожные обрывки информации о Жмыхе и этом мумиё. Но с этим ещё предстояло разобраться – когда мозг немного восстановится после пребывания в криосне.

Один за другим в комнатушку входили «медвежатки»: уже знакомый чернявый и ещё двое – рыжий крепыш и молодой румяный блондин. Гай отметил – все они были звероваты и волосаты. Явно земляки или родственники. Может быть, одна партия модификантов, а может – аборигены с какого-нибудь отдалённого мира, например…

– Дядя Миша, можно вопрос? – прочистил горло Кормак.

– Да-да… – мужик жевал уже второй батончик.

– Вы – рашены?

– Yob tvoyu mat', kakoj umnik! – воскликнул рыжий и хлопнул себя по ляжкам. – Нет, мы экзотические танцовщицы с Сарасвати!

Звука не получилось – слишком сильно он зарос шерстью.

– Кондопога, – сказал дядя Миша. – Мы с Кондопоги, сектор Рашен. Может, слыхал?

Гай помотал головой – космос велик!

– А сам-то ты… – рыжий не унимался. – Ty ch'ih budesh', umnik?

– Chelovek Bozhij – obshit kozhej! – ответил Гай.

Он кое-чего нахватался, работая на Тильде Бэ – в основном матерщины и поговорок. Вот – пригодилось. Рашены разулыбались – всем приятно, когда с ними хотя бы пытаются говорить на родном языке.

– Я с Ярра. Может, слыхали? – на всякий случай уточнил парень.

В глазах медвежаток просквозило нечто, похожее на уважение, и дядя Миша утвердительно кивнул. Ну надо же!

– Тройки, на выход! – вторая дверь распахнулась.

Киборги с дубинками уже ожидали снаружи. Гай гадал – по какому принципу его распределили к эти звероватым типам?

– К лифту, к лифту, пошевеливайтесь! – тычками дубинок их подталкивали вперёд.

Открытая всем ветрам платформа подъёмника нависала над бездной – Кормак увидел над головой мерцание гигантского купола, под ногами – бездонную пропасть Разлома – трещины в планетарной коре. Над Разломом клубился зеленоватый туман, серо-коричневые скалы подкрашивались рассеянным светом заходящего солнца – картинка была зловещей.

– Двигайтесь, двигайтесь! – киборги нервничали, потому что медвежатки притормозили перед самой платформой и резко обернулись.

– Бу! – громко сказал дядя Миша, и охранники дёрнулись. Он махнул своей лапой: – Парень, давай сюда!

Гай перемахнул через полутораметровое ограждение лифта, удерживая коробку в одной руке, и запоздало подумал, что не стоило, наверное, так явно демонстрировать свои способности.

Киборги, видимо, пытались сообразить как реагировать на такие дерзкие выходки, но потом кто-то из них просто вдавил кнопку, и подъёмник поехал вниз, метр за метром опускаясь на дно Разлома.

– Вот так вот, просто спускают нас вниз – и всё? – удивился Гай. – Ни охраны, ни…

– Знаешь теорию ведра с крабами? – буркнул чёрный медвежонок.

Гай знал, и поэтому ему стал не по себе.

– А вот это вот – медикаменты, виртуальные капсулы… Это – как? И жрать там чего будем? – в голову лезли самые дурацкие вопросы.

– Ты лучше это… Приготовься к драке, – сквозь зубы процедил рыжий. – Нас сейчас прописывать будут – а мы будем им пояснять, что такое Кондопога. Ты как насчёт подраться?

Гай шмыгнул носом и почесал затылок, а потом открыл коробку и, достав оттуда вафельное полотенце, намотал его на правую руку. Так оно надёжнее будет.

Лифт, скрипя лебёдкой, которая наматывала на себя тросы, метр за метром спускался в царство подземных богов.

Глава 2, в которой медвежат пытаются прописать

Лифт резко затормозил, отправляя желудок к гландам. На самом деле таких лифтов тут было около двух десятков, и они спускались с интервалами примерно в четверть часа. Наполняемость их была разной – но уж точно роскоши ехать впятером на одной платформе, кроме компании троек, никто не заслужил. По какому принципу комплектовались команды, Гай пока не разобрался – та и времени на это не было.

– Свежа-а-ак! – взвыла внизу толпа.

– Кондопога есть?! – заревел дядя Миша, перекричав на секунду их всех.

Кто-то ему откликнулся – откуда-то издалека, и дядя Миша принюхался, ноздри его затрепетали, а глаза налились кровью.

– Нехорошо! – сказал он и, не дожидаясь пока лифт окончательно остановится, оперся руками о борт и выпрыгнул наружу – с пятиметровой высоты.

Медвежатки последовали за ним. Они тут же признали его лидерство, и даже на мгновение не ставили под сомнение правильность поступков своего седого вожака. Гай особенно не торопился – он дождался, пока платформа ударится днищем о стальные рельсы, уложенные на землю, собрал в стопку все картонные коробки и вышел наружу.

– … здесь так принято! – застал он самый конец разговора. – Пайку нужно заработать. Пока не выгрузите первый центнер – жрать не положено.

– Ты сделаешь это? – дядя Миша нависал над толпой как утёс над бушующим морем. – Кто из вас подойдёт ко мне и скажет: «Твоя пища нужнее мне, чем тебе!» А?

– Общество! – заявил приземистый киборг с протезами обеих рук и почти стёртой цифрой 2 на комбезе.

Его кожа была покрыта язвочками, нос распух, но в расширенных зрачках плескалась безбашенная смелость – скорее всего, он был под веществами.

– Предлагаю обмен, – сказал дядя Миша, найдя наконец того, с кем можно было говорить глаза в глаза. – Пайка – моя и их, взамен на того мужчину, которого вы посадили в яму.

Местные заворчали. Им такое предложение было не по душе.

– Ты просто отдашь нам её, седой. Или мы заберём силой.

– Силой? – зарычал дядя Миша и ударил себя кулаками в волосатую грудь. – А ну, давай! Davaj, yob tvoyu mat'!!!

Его абсолютно не смущало двадцатикратное превосходство противника в живой силе. Медвежатки набычились, а Гай завертел головой, чуя подвох. И не зря – несколько лихих демонов с опухшими лицами уже крались вдоль отвесной стены ущелья, сжимая в руках совковые лопаты.

– Сзади, дядя Миша! – крикнул он, ляпнул на землю коробки и половчее перехватил обмотку из полотенца.

Кормака, в целом, тоже не пугало численное превосходство местных. Он воспринял их атаку даже с радостью – ощущение собственной беспомощности перед жёсткостью пенитенциарной системы, бессмысленность сопротивления судьбе – это всё было ему не по нутру. А вот вколотить в грунт парочку мерзавцев, позарившихся на его зубную щётку – это да. Это ему нравилось.

– Яр-р-р! – заорал Гай, и с разбега обеими ногами впечатал в стену доходягу с лопатой.

Отмахнувшись от размашистого удара второго, он ощутимо получил в бок черенком, перекатился, вошёл в клинч и, распрямляя ноги, впечатал обмотанный полотенцем кулак в подбородок заросшему длинной щетиной каторжанину.

Утробно хрустнули зубы или позвоночник, или и то и другое сразу, мужчинку подбросило на несколько метров вверх, и он, врезавшись в перекрытия лифтовой шахты, так и повис там, на металлических конструкциях.

Кто-то таки достал Кормака лопатой – прямо по черепу. В голове загудело и помутилось, но усилием воли парень не дал себе упасть и, вцепившись в черенок чуть выше лезвия, изо всех сил дёрнул. Изо всех сил – это оказалось слишком, и ловкач, выпустив инструмент, улетел в сторону.

– Какие они тут, однако, лёгкие! – Гай крутанул обретённое оружие так, что загудел воздух.

Дядя Миша и медвежатки творили и вовсе какой-то кошмар. Рыча и завывая, они мощными оплеухами разгоняли толпу, нанося кровавые раны когтями. Рыжий в угаре битвы вцепился в кого-то зубами и вырвал целый клок мяса. Белый и чёрный работали в паре – спиной к спине, прикрывая друг друга. А дядя Миша рванул напролом, низко пригибаясь к земле и расшвыривая местных направо и налево.

Вскоре местные обратились в бегство, оставив раненых и сбитых с ног самостоятельно решать вопросы с выживанием.

Гай попытался проследить, куда это понесло седого медведа, но особенно времени размышлять не было – у соседних лифтов тоже начиналось действо – новички с номерами 1, 2 и 4 на комбинезонах прибывали на дно разлома. И там были свои комитеты по встрече.

– Э-э-э, да ты чего? – Кормак не мог найти слов – он, выпучив глаза, смотрел на рыжего, который в данный момент ковырялся во внутренностях убитого киборга, пытаясь что-то нащупать.

Наконец он достиг цели, рванул – и вытянул наружу печень поверженного врага.

– Только не вздумай…

Рыжий только хмыкнул и принялся жевать. Чёрный и белый вскоре последовали примеру товарища, и Гай согнулся в рвотном позыве. Они жрали человеческую печень!

Только что съеденный батончик и выпитая вода вырвались наружу, дальше пошла желчь и желудочный сок.

– Что это с ним? – послышался баритон дяди Миши.

Он скинул с плеча измождённого человека – человека ли? На теле его видны следы пыток, волосяной покров серого цвета во многих местах подпален, один глаз выбит, но второй горел таким же неукротимым, звериным огнём, как у дяди Миши и медвежаток.

– Нежный больно. Печёнку будешь? – чёрный наклонился над ещё одним местным.

– Дай лучше одноглазому, я себе сам раздобуду. Что там с остальными лифтами?

– Прописываются…

– Ну, с четвёрками и так всё ясно, там без вариантов. А киборги и модификанты не сдюжили?

– Сдюжишь – не сдюжишь, а причешут – заутюжишь, – буркнул вдруг одноглазый. – Собирайте трофеи – и сваливать пора. Этому, нежному-то верить можно?

Дядя Миша уже с сомнением уставился на Гая.

– Тебе верить можно?

– А вы меня жрать не будете, господа медведи?

– Только если подерёмся. Но мне, например, драться с тобой не с руки, – сказал седой медвед и многозначительно глянул на изломанное тело в грязном и рваном оранжевом комбезе, которое висело на одной из балок лифтовой шахты – метрах в десяти от поверхности. – Медвежатки, с Гаем Кормаком мы ведь драться не собираемся? Он ведь ровный парень и pizdatyj muzhik, да? И за барахлом нашим присмотрел – не в службу, а в дружбу…

Медвежатки выразили своё одобрение и тут же кинулись собирать трофеи. Печёнку они сложили в отельную коробку и отдали её белому, который тут же обляпался в красное. Лопаты целой охапкой ухватил рыжий, а чёрный пошарил по карманам поверженных врагов и набрал кучу какой-то сомнительной мелочовки.

– Сандалии, сандалии сымай! – посоветовал одноглазый. – Они тут в цене!

Сандалии пришлось тащить Гаю, а дядя Миша нёс на плече одноглазого земляка, который пожёвывал печёнку.

Гай старался не думать в какой ситуации оказался и за что на самом деле попали на Жмых медвежатки. Он просто шёл в арьергарде, топча каменистую зеленовато-серую землю, и пытался в голове составить карту местности. Получалось откровенно плохо.

* * *

– Как за что? – удивился дядя Миша. – За убийство с особой жестокостью и каннибализм, конечно! Все медвежатки за это сидят, других статей у нас и нет, считай. Воровать мы не воруем…

– Что с бою взято – то свято! – возразил одноглазый.