Немой слушает Сомяру с профессионально невозмутимой рожей, с которой, наверно, все в своей жизни делает, никак не давая понять, нравится ему высказывание “ эксперта” или нет.

Мне вот до такого каменного выражения на морде еще далеко. Тренировки не хватает.

Потому и отворачиваюсь, и руки занимаю, попутно прикидывая, что будет, если я сейчас этого умника носом об стол приложу… Интересно будет, ага…

Ловлю себя на кровожадных мыслях и понимаю, что, несмотря на все попытки сдерживания, не того… Не особенно получается сдерживаться. Много градуса уже в организме. Не уследил, блин.

– Отличный комментарий, Сомик, – сладко тяну я, – прямо в тему. Глаза ты мне, можно сказать, открыл…

– А че ты сразу в позу-то? – скалится этот придурок, вообще не испугавшись моего тона и выражения морды. Отмороженный потому что наглухо. Никого и ничего не боится. И это даже уважение иногда вызывает. – Я понимаю, че ты…

– Откуда тебе… – с досадой отворачиваюсь я.

– О-о-о, бля… – тянет Сомик, – ты многого обо мне не знаешь… Это сейчас я – счастливый женатик, а совсем недавно…

– Да в курсе я, – усмехаюсь я.

Тоже мне, Америку он тут открывает…

Я этого Сомика знаю дольше, чем Немого, на самом деле.

Когда-то он был ближайшим дружбаном бывшего парня моей сестренки Альки. И я даже пару раз вытаскивал этого придурка из проблем, которые он на свою жопу умел собирать просто феерически.

А все потому, что Сомяра совсем недавно стал счастливым (хотя тут бы я поспорил, зная его жену – ту еще бедовую засранку) женатиком и загруженным под самую макушку участковым полиции, коллегой моим.

Еще буквально полгода назад Сомяра у нас был золотой, мать его, молодежью, со всеми прилагающимися к этому званию атрибутами: тачкой, бабками и наглой харей.

Все это и теперь осталось, но вот поведение изменилось…

Так посмотришь и охреневаешь, что с нормальными людьми женщины делают…

– Короче, тут такая тема, – берет быка за рога Сомяра, ставя локти на стол и пристально глядя на меня, – ты для себя еще не решил, надо тебе ее или нет.

– Нихера, – решительно отнекиваюсь я, – все решил. Не надо!

– Понимаешь… – Сом мнется, тянет из пачки сигарету, прикуривает, выпускает дым… Паузу, короче, отрабатывает по-полной, актер, мать его, – если бы ты решил точно, что не надо, ты бы здесь не сидел…

– Ты сейчас о чем? – злюсь я, – что я, типа, специально ее привлекаю? Так я объяснил, что нихера! Она просто… Она вообще непрошибаемая! Я ей говорил, говорил по-всякому, угрожал даже! А она…

– Друг, – перебивает меня Сом, – когда человек реально не хочет с кем-то общаться, он тупо не общается.

– Так и я тупо не общаюсь! – взрываюсь я, – не пиздить же мне ее, в самом деле, чтоб дошло?

– Ну… Ты на вызовы ездишь? Разговариваешь с ней? Может, еще чего делаешь… – возражает Сом.

– А я могу отказаться? – язвлю я злобно, – могу не ездить на вызовы? И там, на этих вызовах, могу с ней не говорить? Ты че несешь?

– Это все отмазки, друг, – скалится Сом, – когда ко мне приставали девки, которых я не хотел трахать, я быстро решал вопрос… Когда не хочешь, реально не хочешь, то находишь варианты…

– Знаешь… – я едва сдерживаюсь, чтоб не выполнить свое заветное желание, не познакомить морду этого нахала со столешницей, – ты не прав, Сом. Вообще не прав.

– Ты злишься, а значит, ты не прав… – радостно скалится Сом, выпрашивая пиздюлей.

Я хмурюсь и тянусь к наглой харе, практически не соображая уже, что делаю. Четвертый литр был определенно лишним.

Немой никак не вмешиваясь в наш разговор, меланхолично гоняя зубочистку во рту, а затем легко перехватывает мой порыв внести правки в явно неправильное мнение о ситуации у одного слишком наглого урода, придерживает меня за плечо и молча кивает на телефон.

Я смотрю на экран, матерюсь громко и с выражением, выпитое пиво очень способствует красочности высказываний и техничности их исполнения, затем выдыхаю и тапаю на зеленую кнопку.

– Товарищ капитан, – голос Захаровой звучит сухо, напряженно, – у нас вызов…

– А я причем? – хриплю я, – я уже не на дежурстве.

– Вы еще полчаса дежурите, – все так же сухо отвечает мелкая дрянь, и я снова матерюсь, уже про себя, думая, как ей удалось продавить Вислова. Он же должен был прикрывать! Прикрыл, мать его… На титьки ее, что ли, залип и все на свете забыл?

– Я не за рулем, не смогу подъехать.

– Я за вами заеду, – информирует она меня, – адрес скиньте смс.

И отрубается.

Ну не сучка ли?

Я еще пару минут отвожу душу в мате, попутно отсылая Захаровой свое местоположение.

Немой с Сомиком с удовольствием слушают монолог одного заебавшегося в край артиста.

– Ну вот че, – спрашиваю я Сома, – мне надо было отказаться? А? Чтоб она на меня рапорт?

– Ну и чего страшного? В первый раз, что ли? – смеется довольный Сом, и мне опять хочется долбануть его башкой об стол. Чувствую, определенно он сегодня допросится.

“Эксперт”, мать его…

Вместо затылка Сомяры хватаюсь за кружку с пивом и мрачно выдуваю остаток. Плевать, что на вызов, вот похер.

И на Захарову похер с ее мнением.

И вообще…

Может, и в самом деле, пусть лучше рапорт, а?

Один раз, два, три… А потом меня понизят до летехи, переведусь спокойненько на землю. На соседний с Сомярой участок. Буду периодически с ним встречаться и чистить ему харю… Релакс ловить… И жизнь красками расцветет. Привычная работа, заявители, обход квартир, мелкие дела, много пахоты… И никакой Захаровой… Хорошо же? Да?

– Нихера себе, чика, – бормочет Сом, глядя мне за спину, – слушай, Федот, только не говори мне, что это и есть твоя Захарова… Пожалуйста, не дай мне окончательно похерить веру в то, что ты – нормальный мужик…

Глава 5

Перед глазами потолок. Белый.

И качается, сука, качается…

Лети-и-ит…

Моргаю, пытаясь сфокусироваться на каком-то одном элементе, понять, до какой степени все херово.

На потолке точечный светильник, хрустальный такой, от него прикольно лучи разлетаются, типа звезда яркая перед глазами…

Моргаю.

Звезда летит.

Блять, нехило я вчера надрался. Вертолетов с универа не ловил, а тут…

Дико хочется пить, сухо сглатываю, пытаюсь повернуться на бок, но голова тут же отдает дикой, нестерпимой болью.

– Пи-и-ить…

Охуеть, это мой такой рык пугающий? Словно живой мертвец на последней стадии разложения. Когда уже голосовые связки сгнили к херам…

Самое главное, вообще непонятно, где я, но очень надеюсь, что не один, и этот “кто-то” мне поможет…

Перед глазами появляется стакан, я, видя только его перед собой и больше ничего, обхватываю покрепче подрагивающими пальцами и пью, пью, пью самую восхитительную, самую вкусную в мире, реально живую воду.

И в этот момент по полной доходит смысл выражения “ восстать из мертвых”.

Потому что восстаю.

Прямо чувствую, как восстаю!

Стакан пустеет, я хриплю:

– Еще!

И снова получаю порцию живой воды.

И после этого понимаю, что могу уже видеть. Зрение восстанавливается, становясь не как до этого, строго тоннельным, а еще и чуть-чуть охватывающим окружающее пространство. Перед глазами перестают кружиться звезды с потолка, а мозг потихоньку начинает восставать из анабиоза и выполнять свою прямую функцию – мыслительную и аналитическую.

По крайней мере, в голове появляются логичные вопросы:

“Где я?”

“С кем я?”

И контрольный: “Что вчера было?”

Слава яйцам, вопроса “Кто я?” удалось избежать, значит, не все еще потеряно…

Оформив в голове основной круг ближайших задач, требующих разъяснения и решения, начинаю потихоньку их реализовывать.

Осматриваюсь.

Так. Я не дома.

Бежевые обои, постельное белье мягкое, чистое, мебель светлая… Опять же, звезды светильников на потолке… Вообще ничего общего с моей холостятской дырой. Значит, вчера к какой-то бабе зарулил.

Провожу ладонью по себе вниз, чтоб определить уровень собственного вчерашнего коматоза.

Трусов нет. Значит, кое-чего смог все же.

Наверно, уже практически в астрале трахался, на автопилоте.

В любом другом случае я бы этот момент запомнил…

Комната пустая, кто бы мне ни принес воду, сейчас никого не видно.

Прислушиваюсь, из глубины квартиры доносится тихое звяканье тарелок. На кухне, значит, девочка. Завтрак готовит… Это правильно. Мне еще один стакан воды, и пожрать будет – самое оно.

А потом, может, и потрахаться опять…

Организм планам радуется, что не удивляет, я все же молодой мужик, утренняя эрекция в любом состоянии присутствует. Даже если накануне нажрался, как свинья.

Вздыхаю, откидываюсь на подушку, вспоминая, по какому поводу так расслабился. И боль опять шарашит по башке.

Потому что повод-то – откровенно херовый.

Убийство – это всегда херово. В конце месяца – особенно, все показатели в жопу мгновенно улетают… А тут еще и само по себе отвратное. Бытовушка, пьяная драка, уделанный кровищей однокомнатный тараканник с двумя трупами двухдневной свежести примерно. Точнее эксперты скажут.

На кухне – обычный набор из фанфуриков и плесневой дешевой закуски.

Вонища, мухи, тараканы.

И два мелких пацана, которых нашли под кроватью. Живых, слава богу.

Но в таком состоянии, что реально хуево стало прямо там. Причем, не только мне, но и видавшим виды экспертам.

Вот сколько лет работаю уже, а к такому дерьмищу никогда, наверно, не привыкну. Держать своего ребенка, словно животное, на подстилке, кормить отходами… Городские маугли, блять.

А мне еще и Захарову пришлось успокаивать. У нее, в силу особенностей прошлой жизни, о которой в курсе только я и она, очень остро эта тема проходит.

Я только в глаза ее голубые глянул, так и потащил прочь из квартиры, предчувствуя пиздец.

На лавке отпоил прихваченным из пивной коктейлем, дал закусить сигаретой и заставил выдохнуть.

Она посидела, покурила, неловко и неумело поднося сигарету дрожащими пальцами к губам, подышала…

А после поднялась и молча пошла обратно. Работать работу, которую никто не отменял, каким бы скотским ни было у тебя прошлое, и какие бы детские травмы ни имелись в анамнезе.

В итоге, после завершения всего и передачи детей через опеку в больницу, мы с Захаровой посмотрели друг на друга…

– Выпить хочешь? – спросил я.

И она кивнула.

А вот что дальше было, как раз к категории амнезии и относится.

Понимание, что я могу сейчас в кровати Захаровой валяться, накрывает внезапно и заставляет вздрогнуть и вытаращиться на дверь, ведущую в кухню.

Нет…

Да ну, нет, бля!

Я не мог!

Я точно не мог!

Я просто накатил на пиво водяры и подцепил в состоянии комы какую-то телку. Я на это мастер, пару раз случалось уже… Сто процентов!

Не мог я с Захаровой!

Не мог!

Это все равно, что сестренку трахать же… Не моя тема, не-не-не!

В этот момент в коридоре раздаются легкие шаги, и я с дикой надеждой пялюсь на дверь, чуть ли не молясь про себя, чтоб не Захарова.

Кто угодно! Хоть секретарша нашего полкана, Лариса Петровна, дама на редкость корпулентного формата! Кто угодно! Только не…

Тут в проеме двери появляется невысокая, очень фигуристая, очень няшная блонди. И я, мучительно застонав, закрываю глаза…

Захарова, мать ее…

И чего мне теперь делать?

Глава 6

– Доброе утро, Вов, – улыбается Захарова и протягивает мне стакан с водой.

И я беру, да. Потому что, хоть и в полном ахере сейчас, но пить-то все равно хочется. И сильно.

– Вода? – хриплю я на всякий случай, припадая к краю стакана и выдувая сразу половину. Ка-а-а-айф…

– Да, со слабительным, – кивает серьезно Захарова.

Я замираю, таращусь на нее, мучительно сглатывая.

– Ну а что? – невомутимо продолжает она, – лучшее средство от похмелья. Сразу все токсины выйдут. Отовсюду.