– Сколько Вам нужно на, допустим, троих? – тут же отреагировал мужчина. – Без изменения размеров. Может, одного сделать чуть меньше, скажем, просто с крупную собаку.

– Четырёх стандартных кубов должно хватить. Думаю, что через неделю смогу представить Вам первого пса. Может, через десять дней – нужны кое-какие дополнительные расчёты, с поправкой на отсутствие магической одарённости у хозяйки и специфический фон из-за “пыли”. Вас устроят сроки?

– Более чем. Мы Вас не торопим, Таэр, прекрасно понимаем, что такая работа требует времени и сил. Тем более, насколько мне известно, принц Август подкинул Вам задачку.

Видимо, страдание из-за “задачки” от Августа слишком отчётливо отражается на моём лице, вызывая понимающие улыбки у моих гостей. Да, сейчас Мейхельдо спит и не жужжит, однако вскоре мне придётся попробовать его разбудить, и хорошо, если он даст мне время всё объяснить, а не сразу начнёт выражать своё неудовольствие ситуацией.

Вацлав уже хотел было попрощаться, но меня посетило желание хоть немного разнообразить впечатлениями жизнь Верэи, наверняка весьма однообразную, так что я пригласила лэра и его дочь в лабораторию, где уже активно шла трансформацией собачьего скелета. Заодно дала возможность сразу оценить стати заказа. Крошечная серебряная девушка едва доходила существу до холки, однако ни габариты, ни пять глазниц на пока ещё глиняном черепе её не смущали. Кажется, кто-то уже заочно любил это существо. Мужчина поймал мой взгляд и благодарно кивнул.

Лиенц доставили тем же вечером. Пять увеличенных кубов, в шкатулку с которыми была вложена написанная узким почерком записка с пожеланиями по меху и расцветке. Даже примерный рисунок пятен накидан весьма уверенной рукой. Приятно иметь дело с заказчиком, знающим, что именно он хочет.

*

– Где я? – голос из-за ширмы заставляет вздрогнуть, отвлечься от собаки, благо, что скелет я уже зашлифовала.

– О, ты выучил кёрнский? Мне казалось, всадники презирают другие языки, – захожу к нему.

Что и сказать, Мейхельдо меня радовал быстрым восстановлением, чтобы големы из плоти так срастались, так что пробуждение не удивило. Удивило скорее спокойствие, с которым он воспринял своё положение. Лёжа на столе практически голым, прикрытым одной простынёй, прикованным по рукам и ногам, всё равно умудрялся сохранять хладнокровие. Не думаю, что я после нахождения под контролем так ровно на всё реагировала бы. Смирился? Сильно сомневаюсь, хотя и не исключаю. Мне слишком мало известно о его судьбе до попадания в мою лабораторию. Но у меня будет шанс узнать, может даже прямо сейчас, пока основа для голема остывает и стабилизируется.

Усаживаюсь на край стола, сверху вниз рассматривая Мейхельдо. Тот уже не сверкает лысым черепом, совсем короткие, похожие больше на щетину волосы успели немного отрасти. Мужчина не выражает недовольства, когда мои пальцы пробегаются по его голове, сканируя магией процессы заживления, он молчит и пока я рассматриваю почти затянувшуюся рану на виске. Шею снова будто наяву холодит меч, только сейчас риска расстаться с жизнью у меня нет. Но руки всё равно подрагивают от напряжения, от слишком опасного соседства – и легче становится только когда за ширму проскальзывает Рикси, ставшая в последнее время значительно сильнее и крепче. Пока в приоритете у меня заказ, а не големы для себя, я использовала немного оставшегося после Августа лиенца на укрепление своей – как бы правильнее её назвать – домоправительницы. Так что бояться можно было чуть меньше.

– Я тебя помню, – вместо ответа произнёс он. – Мне кажется, я видел твоё лицо. Только не знаю, где.

– Десять лет назад, – попытки удержать безразличное лицо провалились, оставалось только надеяться, что всаднику это не слишком заметно.

– Точно, та самая макхая с окраины степи.

– Я скульптор. И впредь попрошу использовать именно это слово.

Мейхельдо попытался привстать, но оковы ему в этом мешали. Я же как самая наивная и уверенная в собственной безопасности идиотка продолжаю сидеть на своём месте, испытывая крайне противоречивые чувства. С одной стороны, именно из-за его травмы я лишилась семьи, а сама была вынуждена спасаться бегством, благо, что на границе Кёрна в то время была группа из столицы, в которой оказался маг. Иначе всё сложилось бы совсем печально, могли и прямо на месте прикончить. И это злость на всех всадников разом сейчас вызывала глухое раздражение и на конкретного, лежащего передо мной. С другой стороны, не он же меня на стоянку тащил. Наоборот, из-за него у меня и сбежать вышло. Но… эти мысли, обе, бегают в голове по замкнутому кругу, изображают безумных белок в колесе, не дают определиться со своим отношением к происходящему.

– Почему ты не убила меня?

– Слишком много моих сил в тебя вложено, чтобы так просто пустить тебя в расход. Торговаться за твою жизнь у принца вряд ли выйдет, я так понимаю, обратно тебя уже не примут? Я же не совсем забыла степные нравы за эти годы?

– Скорее, сами ещё и добьют, как позор семьи, – он возился, разгоняя кровь по телу. – Так что решай скорее.

– Удивительное равнодушие к собственной судьбе. А если я опять вживлю тебе кристалл?

Мейхельдо смотрел на меня как на безнадёжную дуру, которая только грозится, но и сама прекрасно осознаёт, в глубине своей души, что ничего не сделает. И даже отрицать это не получается – я и сама понимаю, что у меня рука не поднимется провернуть такое с живым человеком. Это просто за пределами моих моральных рамок, даже с большими усилиями и сделкой с совестью это не пройдёт.

– Это не равнодушие. Успела забыть, что жизнь спасённого принадлежит спасшему? За первое исцеление я с тобой рассчитался твоим побегом. За второе возвращение к жизни мне нечего тебе предложить, так что решай сама, макхая.

Обычно всадники это “макхая”, ведьма, выплёвывали, но в его голосе не слышалось ни презрения, ни злости, ничего. Просто наиболее привычное ему слово для таких как я. Мейхельдо был готов встретить смерть, потому что ему нечем было заплатить за свою жизнь, а отбить её у меня он не мог – я ему не угрожала. Была в мировосприятии всадников тонкость. Если кто-то пытается силой забрать твою жизнь – ты не просто можешь, ты должен за неё бороться, но если тебя спасли и ты ничего не можешь дать взамен – ты не имеешь никакого морального права сопротивляться. Предки не поймут, ты не воссоединишься с ними по ту сторону, в бесконечной орде. Твой дух не найдёт покоя и станет ничем. Отвратительное, позорное посмертие.

Не зная, что сказать, я сейчас могу только отойти за ширму, приняться за работу. Рикси внимательно смотрит на меня, ожидая дальнейших указаний, а я смотрю на неё в поисках совета, ответа на этот вопрос. Скелет собаки сверкает полированным металлом, пальцы бездумно пробегаются по каждому изгибу, каждой косточке, проверяя работу. Отлично, всё готово.

Скрепляю фрагменты на сырую магию как на глину, чтобы после можно было без проблем убрать подпорки, и отхожу к аквариуму, в котором плавает невнятная слизистая масса, до омерзения похожая на чьи-то потроха – и эта мысль не слишком далека от правды. Она станет внутренностями и мышцами голема, нужно только правильно вытянуть, сплести и закрепить, напитывая своей силой в процессе. Работа скульптора – это в первую очередь работа руками, и только потом – магия. И первого, пожалуй, больше чем второго. То же плетение мышц – это долгая, нудная, очень однообразная работа, истощающая и мозг, и резервы организма, потому что сила выходит из тебя по капле, еле-еле, ты в процессе этого даже не замечаешь, только потом, когда настанет вечер и тебя поведёт от усталости, ты поймёшь, что измотал себя.

– Рикси, покорми его и подбери что-то из одежды, – не глядя отдаю указания голему.

– Вы уверены в его безопасности?

– Будет проявлять агрессию – можешь принимать решения о методах сама.

Я прекрасно знаю, какая программа стоит у помощницы. Прописанный для неё разум запрещает ей убивать, но вот скрутить опасного для хозяина человека позволено. Кажется, даже если она его покалечит – это в рамках допустимого. Надеюсь, что Мейхельдо и сам прекрасно понимает, что не в его интересах демонстрировать своё неприятие магии и ей порождений. По крайней мере, из-за ширмы не раздаётся сомнительных звуков и комментариев под нос, так что позволяю себе вернуться к работе, продолжить вытягивать склизкое “тесто” в длинные волокна, развешивая их по лаборатории как безумный паук.

Всадник появился в основном помещении, сопровождаемый Рикси словно тенью, его взгляд жёг спину. Отражённый в стекле аквариума Мейхельдо наклонил голову словно большая птица, рассматривая мою работу. От такого пристального внимания руки дрогнули.

– Тебе занятие найти? – разворачиваюсь к мужчине, с вызовом глядя в глаза.

– Найди, – он пожимает плечами. – И тебе польза, и мне здесь с тоски не выть. Мне казалось, маги брезгуют нормальной работой.

– Не знаю, каких магов ты видел, но труд скульптора всегда был в первую очередь физическим, – сдуваю выбившуюся из причёски прядь. – Рикси, выдели ему таз с мышцами и покажи, как это делается. Всё, не мешайте мне.

Противная прядка снова лезет в глаза, но мокрыми руками её трогать не хочется. Холодные пальцы голема убирают волосы раньше, чем в мою голову проникает мысль их отрезать. Сбоку влажно чавкает содержимое таза, раздаются негромкие комментарии голема. Пусть развлекается, лишь бы не чудил. Вот смешно будет, если хотя бы часть из его потуг можно будет пустить в работу.

Через полчаса с хрустом прогибаюсь в спине, разминая затёкшие плечи, заодно кидаю взгляд на плоды работы Мейхельдо. Знаете, комментарием о его бесполезности, пожалуй, могу и подавиться. Даже бесплатно, чего уж там. Вполне себе пригодный для работы материал, может, не идеальный, но его явно можно использовать в более простых заказах, только слегка доработав.

– Неплохо. Для первого раза вообще отлично. В подмастерья сгодишься, – я протянула руку к висящим на рамке для сушки нитям.

По структуре – весьма приличные, может, неравномерно тугие, потому что рука не набита на такую деятельность. И совершенно не фонящие магией кроме остатков моей – но это тем более нормально, среди всадников одарённых не бывает, а если и рождаются – то такие семьи вырезаются под корень, чтобы не разносили заразу дальше.

– Только нужно научиться держать натяжение. В мелких големах и это можно использовать, если разделать на отдельные участки, там как раз может пригодиться, но для более серьёзной работы – не сгодится. Натренируешься, я думаю.

Мейхельдо кивает, глядя на меня с нечитаемым лицом. Словно я с големом разговариваю. Хотя у его племени в целом такая проблема, пока они в кровавое бешенство не впадут, ты и не узнаешь, что их что-то раздражало. Главное, чтобы у этого вспышки не случилось. Но это всё потом, сейчас у меня есть задача поважнее, чем чужие эмоции. Первая партия уже практически высохла, пора приступать к более крупным мышцам.

Визит

– Не лезь под руку!

– Дурная женщина! Надорвёшься!

Подобие идиллии в моём доме длилось недолго. Мейхельдо только в первые три дня послушно сидел занимался монотонной работой и спал по ночам сном убиенного. На четвертый, как раз когда пришла пора крепить на скелет голема заготовленные мышцы и органы, он принялся “помогать”. По крайней мере, он считал это помощью, для меня же подобное было бессовестным вторжением в работу. Да, лапы твари казались огромными, да и весили прилично, но ничего такого, что я сама не смогла бы поднять.

– То, что я ниже тебя, ещё ничего не значит! Станешь мешаться – я тебя по голове стукну и будешь лежать, сопеть в стенку. Вообще, уйди из лаборатории, не сбивай мне фон и настрой на работу! Рикси, займи его чем-нибудь!