Об убийстве в трущобах телевидение не расскажет, об изнасиловании тоже – слишком обыденные вещи.

Я холодею. Я должен немедленно выселить Терезу оттуда. Похер, если она не захочет с матерью или сестрой расставаться – пригрожу им чем-нибудь. Мое спокойствие мне дороже.

И вообще пока Тереза живет с ними, кто угодно из ее дружков или даже соседей может настраивать ее против меня. Нахер мне сдались ее дружки. Моя – значит моя. Не будут другие ее трогать. Терезе Аргуэльес-Акосте лучше всего жить там, где я ее поселю. Решено.

***

Я звоню Терезе еще раз. И снова натыкаюсь на мертвый мобильник.

Больше звонить не буду: еще уверится, что я озабоченный псих. Спугну.

Я запрещаю себе думать, что с ней что-то не в порядке. А сердце не на месте. Прямо сейчас я даже Аргуэльесу не смог бы через нее отомстить. Для этого нужен здравый ум и трезвый расчет, а не то, что я чувствую.

Дома я первым делом запираюсь и иду смотреть новости. Надо бы поесть, но успеется.

Ну да, конечно. Заголовок новости на говносайте гласит: «Новая любовь Дамиано Риччи». Пробегаю взглядом ниже и читаю: «В семнадцать вечера Риччи был замечен с таинственной незнакомкой».

Фотки в статье удачные. В том смысле, что меня узнать легко, а Тереза стоит полубоком, и пышные волосы скрывают ее лицо. Акцент на фото на ее попу в белых шортах. Красивую попу. Габриэль, блять, тоже видимо ее и оценил. Если нет других говностатей, конечно. Я листаю новостные ленты и больше ничего не нахожу. Другие журналисты видимо менее смелые, но и мы с Терезой на улице недолго стояли. Сопоставить факты и сообразить, что она стипендиатка Университета Тереза Веласкес, никому в голову не пришло.

А мне надо придумать, что я буду говорить семейке, когда спросят. Когда уже время придет. Сейчас я вообще не обязан перед ними отчитываться, с кем я встречаюсь.

Пора уже спуститься вниз поесть. Я захожу в столовую и вижу там то, что ну никак не хочу видеть.

***

Столовая у нас светлая и просторная, зато картина в ней разворачивается мрачная. Габриэль ужинает с Алисией Торрес. Безупречно перекроенной пластическими хирургами и косметологами блондинкой. Моей полубывшей. Не потому, что я еще с ней, а поскольку мы толком и не встречались. Нельзя Алисию полноценно бывшей назвать.

Я ее быстро просчитал и сразу порвал с ней, зато Габриэль как раз на таких и западает. Он думает, что все про них знает, мол, у них одни деньги в голове, и они тупые… но я вижу, что тупой в этой паре как раз Габриэль. Не удивлюсь, если Алисия в итоге женит его на себе. По залету или как-то еще.

Мне это не нужно. Мне и Габриэлито сам по себе проблема. Без Алисиньи. Он опасен в силу жадности и глупости, ну а сеньорита Торрес наоборот. Слишком умная.

– Дамиано, привет! – Алисинья отрывается от мясного салата и ослепительно мне улыбается.

Бесполезно, девочка.

– Вас можно поздравить? – интересуюсь «невзначай», разглядывая их сверху вниз. – Вы теперь пара?

– Э, нет, – Габриэль откашливается, вопрос предсказуемо его разозлил, он же у нас выше серьезных отношений с «хищницами», – Алисия пришла к тебе.

– Ко мне? А что же так поздно? В это время красивые девочки танцуют с поклонниками, а не навещают бывших.

На меня накатывает раздражение. Надо немедленно поменять слуг. Слышат же, что я пришел, а не торопятся спросить об ужине. Сколько еще его ждать? Но, пожалуй, есть я пойду наверх, к себе.

Алисия воркует:

– Мы расстались слишком резко, Дамиано. Я все еще люблю тебя… Кто она?

Любит она, как же. Я цепляюсь за конец фразы:

– В смысле кто? Ты о ком?

А руки так и чешутся пойти на кухню и там кого-нибудь придушить.

Парочка ужинает за столом, а я, как идиот, стою по центру комнаты. Садиться к ним и пялиться на пустую скатерть нелепо. В самом деле поднимусь обратно к себе и позвоню оттуда, чтобы ужин принесли.

Алисия уточняет:

– Эта девушка. Твоя новая любовь.

Ах, вот оно что. Алисинья тоже пала жертвой сетевых сплетников. Я разворачиваюсь к ней и смотрю в ее умело подведенные глаза:

– С чего ты решила, что это любовь?

Я так и не решил, как говорить о Терезе. Кем ее называть. С другой стороны, рано решать. Я еще сам не понимаю, что у нас. Конечно, будь жив Аргуэльес, у нас бы не было ничего. Или все же было бы?

Алисия отвечает:

– Габриэль сказал…

Хе, значит Алисинья, возможно, не сама шерстит говносайты. Это братец ей статейку показал, чтоб намекнуть, мол, Дамиано безнадежно занят. Забудь его и ныряй со мной в бурный секс, рыбонька. Вполне вероятно, так и было.

– Габриэль теперь хранитель секретов моей частной жизни? Занятно, – не буду ни пояснять им ничего, ни оправдываться. Пока это лучшая тактика. – Приятного вечера, я пошел. Вы хорошо смотритесь вместе.

Я не хочу быть мягким с Алисией, хотя она и призналась мне в любви даже при Габриэле. С нее станется записывать наш разговор и все мои признания. А потом дать послушать запись заинтересованным лицам.

Алисии Торрес я не доверяю вообще. Надо быть тупым Габриэлем Риччи, чтобы пускать ее в дом.

Слуги так в столовой и не появились. Решили не мешать господам общаться? Может, им братец запретил входить, пока он уламывает девушку?

Я бы съехал из этого дома вообще, но жизнь вдали от гадюшника имеет существенный недостаток: ты не знаешь, о чем шипят змеи. Впрочем, надеюсь, в одной из своих личных квартир я скоро буду ночевать чаще.

***

Прислугу приходится отчитать. Шашни Габриэля явно не повод мне ходить голодным. Старший сын в доме все еще я, прислуге стоит это помнить или выметаться без рекомендательных писем.

Настроение окончательно испорчено. И потому, что оператор все никак не сообщает, что Тереза появилась в сети, тоже.

Может, у них традиция вечерняя такая? Ритуалы с домашними? Я настолько глубоко не копал.

Отвлечься получается паршиво. Но если не можешь о чем-то не думать, хотя бы думай конструктивно.

Я обещал Терезе отличные фото, и у нее будут отличные фото. Обработаю сам. Мне есть, кому заплатить, чтобы из исходников сделали совсем конфетки, но Терезита скоро поймет, что навыков профессионального фотографа у меня нет. А значит, я отдал ее фотки кому-то еще. Тереза может обидеться.

Девушки, которые активно ведут соцсети, скорее обрадуются качеству контента, а Тереза преподнесла личный подарок сугубо мне. Я все это прекрасно понимаю.

Часть фото приходится удалить. Я отбираю самые вкусные и накладываю фильтры, как и обещал. А параллельно гипнотизирую телефон. Мне звонят по работе, отчитываются. Пару раз звоню и договариваюсь сам. Подумаешь, что практически ночь. Это неспящий город.

Мобильник предательски молчит, хотя мне нужно всего лишь одно крохотное сообщение. Только одно. Что Тереза, которую я предусмотрительно записал в контакты как Веласкес, снова «доступна».

Я схожу с ума?

Тупым и черствым быть намного проще. Толстая кожа позволяет игнорировать кучу проблем. Возможно, будь у меня нормальное детство, я бы научился что-то делать со своей агрессией. Как вот научился не драться, хотя в школе постоянно всех бил и ходил битым тоже. Когда на меня нападают, я нападаю тоже. И делаю это в разы жестче.

Не привились и не прижились во мне ни мягкость, ни терпение, ни мудрость. И умением прощать меня тоже обделили. Няньки, которых отец для меня нанимал, делали свою работу без души. А затем и мачеха появилась. Колоритная особа, правда, моя злость и желание восстановить справедливость только выросли.

Ну же, Тереза. Ты вообще не собираешься «оживать»? Если так пойдет, утром я точно отправлю своих людей к тебе под окна.

С каждой минутой, когда ты не отвечаешь, я все злее и злее. Чего тебе стоит пожелать мне банальной доброй ночи? Или ты хочешь, чтобы я вообще не спал и только о тебе и думал? Сомневаюсь. В твоих интересах, чтобы я думал поменьше. Чтобы планировал все формальнее и был к тебе добрее. Но ты так не хочешь, да? Снова дразнишь и нарываешься? Цепляешь меня за живое.

Ты хоть представляешь, сколько стоит мое время? А сегодня оно все отдано и посвящено тебе. Это уже никуда не годится.

Даже без ебаного Марио Аргуэльеса ты становишься моим врагом.

Я смотрю в темный бесконечный потолок, раскинувшись на своей вместительной кровати, а сна, блять, ни в одном глазу. Хотя встал я рано.

Это какой же будет завтрашний день? Жестким он будет. И хорошо так запомнится Терезите. Никто не собирается гладить меня по шерстке и успокаивать, смотрю. Ну хорошо…

Я все же почти проваливаюсь в сон, глаза совсем колючие и сухие, когда оповещение приходит. В сети она, блять. В три, долбаных, мать его, ночи. Гуляла, пила и трахалась? Трахалась все же вряд ли… Я улыбаюсь и отрубаюсь в сон.

Держись, стерва. Будет ооочень жарко. И, скорее всего, будет больно. Ведь твое «спокойной ночи» я так и не получил.

Глава 4. На работе

ТЕРЕЗА

В машине один Даниэль, и это хорошо. А вот то, что его взгляд при виде меня становится масляным, отвратительно.

– О, да ты крута, мамочка!

– За словами следи. Что там Карлос? Джорджина кричала, что он бесится, да? – я сажусь на переднее сиденье и пристегиваюсь.

Если меня засекут с Даниэлем, не страшно. От того, что он отец моего племянника, не убежать. О Карлосе мне хочется вспоминать в последнюю очередь, но перевести тему с моих достоинств нужно точно:

– За дорогой следи, а то попадем в аварию и прямиком в ад, – бросаю, не дожидаясь ответа.

– Почему ты не ходишь так дома, мамочка? Карлос ждет. На сегодня есть клиент. Чем позднее ты придешь, тем выше будут его подозрения. Упустишь клиента, сама понимаешь, что случится.

Карлос гнида. И его самого, увы, сложно предсказать. Он наказывает изобретательно.

В чем я могу быть уверена – чисто внешне со мной все будет в порядке. Я обязана располагать к себе клиентов и казаться исключительно добропорядочной девушкой. Обкусанные губы, неаккуратный маникюр и прочие признаки нервяка в образ не вписываются. Синяки абсолютно недопустимы. Карлос настаивает, чтобы я тщательно следила за собой.

Зато «уроки безопасности для девушек», когда меня травили мерзостью, а потом дали отлежаться, были как раз одним из наказаний от Карлоса.

Я же пробовала аккуратно сливать дела. А иногда у меня просто не выходит.

Карлос, как дьявол. Он явно отличает, где что. Сраный ублюдок, сам бы вместо меня лучше шел работать. Но в том и дело, что он не может. Чтобы вызывать доверие мужчин, нужна женщина.

***

На удивление Джорджина встречает меня без криков. Бросает быстрый оценивающий взгляд на мою одежду и командует:

– Пойдем наряжаться.

Даниэль, понимая, что я болтать не настроена, довез меня до дома почти молча. На улице возле их дома никто не ошивался. С другой стороны, я в шортах и в кофте – не голая. А в темноте особо ничего не разглядишь.

Макияж без макияжа мне делает Джорджина. И у нее же хранятся офисные костюмы и парики.

Страшно и подумать, насколько сильно человека меняет челка, стрижка или затемненные уголки глаз. А подведенная и не подведенная слизистые – две огромные разницы.

Одно не представляю. Какой макияж мне делать потом, когда я избавлюсь от этого кошмара и начну нормально работать? Остается в артистки пойти. Там уж скромности не нужно.

Я даже не представляю, что сделать, чтобы избавиться от Карлоса… Какая сумма понадобится. Официально я ведь не какая-нибудь собственность бандитов. Я абсолютно свободна. Но это только так кажется. Мне хочется завыть от отчаяния.

Вместо отчаяния я совершенно некстати вспоминаю теплые губы Дамиано Риччи. И то, как темная волна возбуждения резко плеснула мне в живот, затапливая меня с головой. Я повелась, полностью обмякла и хотела только его…

– Эй, не дергайся! Линия еще не высохла!