«Другая, не менее важная идея состоит в том, что сосуд Гермеса (uas Hermetis), олицетворяемый ретортами и тиглями, содержал субстанцию, которая должна была трансформироваться. Несмотря на то что он являлся инструментом, он все же имел особенную связь с prima materia, так же как и с lapis, и, таким образом, не был простой механической частью аппарата. Для алхимика сосуд есть нечто чудесное: uas mirabile. Мария Пророчица говорит, что тайна сокрыта в устройстве герметического сосуда. “Unum est vas” («Сосуд только один») подчеркивается снова и снова. Сосуд должен быть совершенно круглым в подражание сферичности космоса, так, чтобы влияние звезд внесло вклад в успех операции. Это своего рода чрево или матка, из которого должен быть рожден filius philosophorum, чудесный камень. В связи с этим требуется, чтобы сосуд был не просто круглым, а яйцеобразным. Если кто-то и думает сначала о какой-либо реторте или колбе, то затем понимает, что ошибается, поскольку речь идет о мистической идее сосуда, о настоящем символе, как и все основные идеи в алхимии»^[18].

Неотъемлемым элементом для создания гомункула является «сосуд», который можно символически связать с алхимическим атанором; внутри него происходят процессы по преобразованию разных субстанций, в том числе свинец превращается в золото.

Так, символ расширяет границы своего смысла, а субстанция в пробирке становится метафорой плаценты. В анатомических трактатах позднего Средневековья указывали, что мембрана – это колба, в которой зарождается жизнь. Первые теоретические работы по гомункулу приписываются Арнальдо де Вилланове (1240–1313). Однако именно Парацельс занимался этой темой и разработал научные методы создания этого таинственного существа:

Алхимик работает над созданием гомункула. Гравюра

«Никоим образом не должно нам забывать о сотворении гомункулов. Ибо существует в этом вопросе некая истина, хотя и на протяжении долгого времени содержавшаяся в самой оккультной форме и тайно, тем временем как среди прежних Философов не было в этом вопросе и малейшего сомнения касательно того, возможно ли для Природы и Искусства, чтоб человек был получен без женского тела и естественного чрева. И далее утверждаю я, что никоим образом не противоречит это Алхимическому Искусству и Природе, а наоборот, вполне возможно. Дай человеческому семени разлагаться самостоятельно в запечатанном сосуде из тыквы через высочайшее разложение venter equinus в течении сорока дней, либо же до тех пор, пока не начнет она жить, шевелиться или приходить в движение каким-либо иным образом, что легко заметно станет. То, что получится, будет в некоторой степени как человек, но при этом прозрачно и тела лишено. И если после этого ежедневно питать его и вскармливать терпеливо и осмотрительно эликсиром человеческой крови и так содержать его на протяжении сорока недель, согревая его постоянно и равномерно теплом venter equinus, то получится затем настоящее живое дитя, все члены которого такие же, как у ребенка, рожденного женщиной, только намного меньшего размера. Оно называется гомункулом; и следует его затем воспитывать с величайшим старанием и усердием, пока не вырастет оно и не начнет выказывать разумность»^[19].

Далее Парацельс поясняет, что «технология» была, вероятно, известна еще в Античности, а «продукты» алхимических творений были искажены мифическими интерпретациями и доверены лишь памяти:

«Что бы ни было (техника создания гомункула. – Прим. авт.) скрыто от людей, лесные духи, нимфы и гиганты издревле обладали этими знаниями. Гиганты, гномы и другие подобные существа являются инструментами для воплощения великих замыслов Божьих, посему они одерживали славные победы над своими врагами, они знают секреты и тайны, недоступные людям, ибо сами произошли от таких гомункулов, достигших зрелого возраста.

Они получают жизнь от искусства, их тело, плоть, кости и кровь – от искусства, и рождаются они при помощи искусства. Искусство является неотъемлемой их частью, они ни у кого не учатся, напротив, учиться необходимо у них.

Они рождены и выращены искусством, как розы или садовые цветы, их называют детьми лесных духов и нимф, они напоминают духов больше, чем людей, благодаря своей силе и своим творениям».

В алхимической практике, предложенной Парацельсом, очевидно желание мужчины завладеть женской силой созидания, ведь искусственное сотворение жизни происходит без участия женщины. В эксперименте Парацельса именно семя играет основную роль в формировании гомункула, а женщина совершенно исключена из процесса, как и в мифе о големе. Однако в последнем по крайней мере есть отсылка к женскому началу в виде земли, участвующей в создании существа.

Теория гомункула находит плодородную почву в античной доктрине «перформации», отраженной в трудах Платона, Эмпедокла, Святого Августина и других отцов церкви. Основной характеристикой гомункула являются его размеры, сходные с величиной гномов или эльфов, часто встречающихся в мифологии.

К. Г. Юнг считал, что в одной из летописей Зосима (VI–V вв.) говорилось, будто человеческое существо «готовится» в сосуде, то есть изначальный смысл алхимического искусства мог заключаться в магической фертильности и возможности создать жизнь без участия женщины.

Впрочем, хватало тех, кто критиковал взгляды Парацельса. Фрэнсис Бэкон (1561–1626) в «Новом Органоне» призывал: «И пусть никто не подражает сумасбродству Парацельса»^[20]. Сторонники Парацельса утверждали, что гомункул обладал лишь символическим значением:

«Ничто, кроме искусственного эмбриона или философского камня, не было настолько желанной целью оккультистов всех эпох в Китае, Египте, Персии и Европе. С одной стороны, поиск философского камня порождал фанатиков, как, например, маршал Жиль де Рэ, который в XV веке принес в жертву сотни невинных младенцев; однако он же вдохновлял на поиски Святого Грааля. В поэзии Вольфрама фон Эшенбаха (XII–XIII вв.) из-за влияния ислама впервые философский камень был заменен на Святой Грааль» [11].

«Невозможные» существа

История культуры знает множество существ якобы естественного происхождения; в действительности же их появлению мы обязаны мифам и тем значениям, которыми наделяли этих созданий прежде. Подобные значения формировались тысячелетиями и до сих пор составляют часть нашей жизни.

Мы все уверены, что драконы, василиски и единороги – вымышленные существа. Тем не менее мы постоянно о них вспоминаем (а некоторые продолжают их искать) в силу символического осмысления. О поверхностных значениях известно всем, но есть еще и более глубокие, тайные, порожденные эзотерической традицией. Именно эти смыслы превращают гибридное существо или чудовище в результат алхимического процесса или в отражение тех ценностей, которые необходимы человеку, чтобы найти высший путь.

Дракон

Дракон – воплощение и хаоса, и порядка, вечный каратель Апокалипсиса и огромная рептилия, способная выпускать пламя из ноздрей; примитивное зло, в своей древней структуре сохранившее энергию четырех стихий:

Вода – тело дракона;

Земля – тело дракона;

Воздух – крылья;

Огонь – извержение пламени.

Архангел Михаил, убивающий дракона. Испания, Кафедральный собор Бургоса

В эзотерике дракон часто считается своего рода «стражем порога»: хтоническое существо, охраняющее подземные сокровища, почти всегда недосягаемые для простых смертных и доступные лишь после некоего ритуала по типу инициации. Связь с хтоническим миром сделала из дракона теллурическое создание, что повлияло даже на некоторые аспекты геологии. Так, энциклопедист А. Кирхер (1601–1680) в своем сочинении «Подземный мир» (1678) утверждал, что под землей обитают ужасные чудовища и непобедимый дракон.

Сложно точно установить, когда появилась первая легенда о драконе. Несмотря на то что мифология далеких друг от друга культур богата подобными образами (от хеттского Иллуянки до египетского Апопа, от авестийского Дахака до ацтекского Кетцалькоатля, от Гидры и других греческих гибридных созданий до драконов из кельтских саг, а также множество аномальных существ из язычества, перешедших в христианство), у нас нет научной базы, на основе которой можно было бы строить гипотезы. Добавим, что в средневековом изобразительном искусстве, в частности в сценографии к религиозным мистериям, врата в ад часто изображали в виде разинутой пасти дракона.

ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЗМЕЯ

Змей не только связан с многочисленными преданиями о зле и грехе, но и символизирует тайное знание в эзотерике.

Во II веке змей находился в центре культовых традиций, переосмысливающих образ окаянной гадины. Новый образ поддерживала секта офитов, или офиан, у которых, по словам Цельса, «…Властитель… именуется проклятым богом; проклятым они называют бога иудеев, того, кто вызывает дождь и гром, творца этого мира, бога Моисея и его мироздания! Он достоин проклятия с точки зрения тех, кто составил себе о нем суждение, ведь он проклял змея за то, что тот дал первым людям познание добра и зла»^[21].

Адам и Ева в Райском саду вместе со змеем. Гравюра

Для христиан это ужасающее творение служило аллегорией язычества, которое необходимо искоренить или по крайней мере сослать подальше. Как, например, в «Апокалипсисе», когда убийство дракона предшествовало провозглашению новой духовной эпохи. В алхимической традиции яйцо дракона обозначает сосуд, в котором проходит процесс и которое определяет изменение, что лежат в основе трансформации низкого металла в благородный.

Змея

Средневековая мифология представляла змея гибридом (что пришло из фантастической литературы), превращая его в существо, похожее на дракона. Например, Мелюзина – фея и женщина-змея, часто показываемая в христианстве как воплощение зла.

Так, Парацельс писал:

«Нам следует равным образом уделить большое внимание Мелюзине, ибо и она была не тем, чем ее считали богословы, а нимфой. Однако это правда, что она была одержима злым духом, от которого она бы избавилась, если бы осталась до конца со своим мужем. Ибо таков дьявол, который изменяет этих существ в иные обличия так же, как он поступает с ведьмами, превращая их в кошек, вурдалаков, собак и прочих»^[22].

Однако в первую очередь змей – похититель бессмертия, и не только в христианской традиции; например, в вавилонской легенде о Гильгамеше герою даруют растение жизни, которое крадет змей. Его символическое значение связано с самой жизнью. Так, в арабском языке слова «змея» и «жизнь» очень схожи.

Василиск

Еще одно животное, играющее важную роль в эзотерике, – василиск. Самое раннее описание этого чудовища встречается у Плиния Старшего:

«Такой же силой обладает и василиск, родиной которого является провинция Киренаика. В длину он не более двенадцати локтей, с белыми пятнами на голове, расположенными как бы в форме диадемы. Своим свистом василиск обращает в бегство всех змей и продвигается вперед не при помощи бесчисленных извивов, как прочие змеи, но высоко приподнимая середину тела. Он уничтожает кустарники не только своим прикосновением, но и дыханием; сжигает траву, крушит камни. Его сила губительна для других животных.

Существует поверие, что некогда один василиск был убит копьем сидящего на коне человека, и стекающие по копью выделения убили не только человека, но и коня. Но и на такое чудовище – в самом деле, цари часто хотели видеть его мертвым и уже не представлявшим опасности – находится управа: для него смертельно опасен яд ласок. Ведь незыблем закон Природы, в соответствии с которым силе противопоставлена сила. Ласки бросают василисков в свои норы, которые легко заметить по размокшей от их испражнений земле, убивают их своим запахом и тут же умирают сами – и [задуманная] природой борьба завершается»^[23].