– А что тебе винить себя? – продолжил Анатолий, рисуя на песке солнышко. – За то, что Миша поперся невесть с кем невесть куда? Или за то, что он ищет виноватых в своих ошибках?.. Пойдем купаться? А потом обед.

– Пойдем. – Размышляющий над словами нового друга Дима встал с покрывала и тут же был снова поднят на руки. – Обед?

Анатолий понес мальчика в воду.

– Да, картошки напечем… Думаю, что Миша и сам знал о твоей невиновности. Просто ему удобнее было найти виноватого в собственном поступке.

– Может быть. Но, честно говоря, я так скучаю по Мише.

– Может, вы еще помиритесь и снова станете общаться. Если Миша будет вести себя умнее. Почему нет?

– Но мы же подрались? – нерешительно спросил Дима.

– Между друзьями случаются ситуации и интереснее…

Дима полулежал на руках мужчины, думая, что хотел бы помириться с Мишей. Все же при всех его недостатках, Миша хороший…

«Но как же круто, что завтра снова будем с Толиком гулять! Только Ксюшу предупрежу. А вдруг она не разрешит?»

На мгновение Дима понял, что пойти гулять с малознакомым мужчиной в пять утра в безлюдное место сестра ему точно не разрешит. Но это осознание мальчик отогнал, задрав голову и смотря в безоблачное высокое небо.

9

Оксана шла по роще в цепочке согласившихся искать Митю добровольцев. Вадим с другой группой решил начать поиски со стороны оврага – он располагался недалеко от рощи и отделял ее от лесного массива. Условились встретиться у идолов.

Дневная жара сменилась вечерней прохладой, но под разросшимися кустами рододендронов температура, похоже, не менялась – было так же холодно, как и утром.

Рядом с Оксаной шла Женя – худенькая, миловидная брюнетка лет двадцати. Она периодически отвлекалась от поисков, читая что-то в телефоне. В конце концов, эти перерывы начали Оксану раздражать.

– Если вам нужно домой – идите, – сказала Оксана. – Здесь есть кому искать.

– Я проверяю комментарии в группе. – Девушка в недоумении посмотрела на собеседницу. – Вдруг мальчика видели в городе.

– Я писала туда сегодня, – вздохнула Оксана. – Но пока сообщений нет.

– Вы в официальную группу пост выкладывали? – оживилась девушка.

– Да вроде.

– Надо в неофициальную. – Женя показала Оксане экран своего телефона. – Там нет такой строгой модерации, поэтому народу больше сидит. Я написала туда, но лучше, если вы выложите больше фотографий брата.

Оксана поспешно нашла указанную группу и принялась писать пост о пропаже Мити.

– Я всегда там нужную информацию нахожу, – сказала Женя. – У нас много «активностей» в городе.

– Оно и видно, – нахмурилась Оксана.

– Ксюша, я понимаю ваше отношение сейчас. – Женя успокаивающе погладила Оксану по руке. – К нашему городу. Но я уверена, что все будет хорошо. У нас очень редко случается что-то плохое.

Оксана чувствовала искреннее желание Жени успокоить и помочь.

– Но в полиции мы видели несколько объявлений о пропаже детей.

– Я видела их в группе, – кивнула Женя. – Но там совсем другие ситуации, с теми мальчиками. Они все из неблагополучных семей. Мой парень считает, что те мальчики могли просто сбежать от своих родителей. Сейчас лето, тепло. Они могли в Ставрополь поехать или в «Невинку». А так у нас спокойно – преступлений не было уже несколько десятилетий.

– Это вам тоже ваш парень сказал?

– Да, – улыбнулась Женя. – Но он правда в курсе. Мой Петя работает в полиции.

Девушки вышли на поляну, где все так же безмятежно стояли древние идолы.

– Я здесь никогда не была! – совсем по-детски воскликнула Женя и поспешила к изваяниям.

Оксана только улыбнулась.

«Зачем я злюсь? Она ведь действительно пытается помочь, хотя впервые видит нас и вообще не знает Митю. Пытается сделать, как лучше. Мы все пытаемся… Но получается не всегда».

– Я читала, что у нас возле города находили остатки капищ. – Женя с восхищением разглядывала маленьких «идолят». Потом посмотрела на «папу»-идола.

Оксана заметила, что новая знакомая как-то поежилась, хотя к холоду рощи обе девушки уже привыкли.

– Не понравился он вам? – теперь уже с добродушной иронией спросила она.

– Он красивый. – Женя повела рукой, показывая на идола, но будто боясь к нему прикоснуться. – Но злой какой-то. Неприятный.

Оксана подошла к Жене и встала рядом, разглядывая изваяние.

«Чем мы вообще занимаемся? Мити нет… Нет! Он есть, он, конечно же, есть. И с ним все хорошо. И мы его обязательно найдем».

Оксана смотрела на лицо идола рассеянно, думая о брате.

– А вам он нравится? – спросила Женя.

«Если б можно было все вернуть. Не ругаться и не спорить, а сразу повернуть на трассу. Чего я так истерила? Хотя и Вадик тоже. Но все же можно было спокойно уехать. И все было бы хорошо. Митя был бы с нами…»

Оксана почувствовала, как начинает щипать в носу.

– Мне нравится, – сказала она и, бросив взгляд на идола, стремительно отошла от него.

– Странно только, что никакой таблички рядом нет. – Женя с сочувствием посмотрела на Оксану и, видимо, решила отвлечь ее разговором от грустных мыслей. – Ни что это за божество, ни к какой эпохи оно относится…

– Александр Евгеньевич недоработал, – усмехнулась Оксана, быстро вытирая глаза.

– Наверное, он просто не успел еще, – возразила Женя. – Или пока денег не нашел. Насколько я знаю, музею не так много из бюджета выделяют. Многие вещи чисто «на энтузиазме» делаются…

– Просто, пока найдутся деньги, с этой древностью что-то случиться может. – Оксана слышала приближающиеся к поляне голоса. Группа Вадима и часть ее группы громко переговаривались. Но радости в их голосах не слышалось. – Видите, кто-то тут уже жертвы приносил…

– Да, вы правы. – Женя посмотрела на угли. – Но не думаю, что прям уж настоящие жертвы. Может, какой-то дурак шашлык здесь жарил.

10

– Раньше у меня была очень интересная жизнь. – Анатолий при помощи туристической лопаты засыпал картошку сверху горячей золой. Сидевший на бревне Дима внимательно наблюдал за мужчиной, будто он священнодействовал. – Помимо путешествий, мы с ребятами много чего мастерили, даже кино снимали.

– А вы тоже в кино снимались? – спросил Дима. – Или вы были режиссером?

– Я был всем, – охотно стал рассказывать мужчина. – Сам писал сценарии, сам был оператором и режиссером. И сам исполнял некоторые роли, тогда я ставил камеру на штатив. Большинство же ролей играли мои «подопечные» – мальчики твоего возраста… Да, пришел бы ты пораньше, прям свежего шашлыка бы поел. Но ничего, завтра поешь… Если хочешь, можем что-нибудь совместное снять. Мне только нужно найти камеру. Моя, к сожалению, осталась в другом городе.

– Можно на мой телефон, – с энтузиазмом подхватил Дима, правда, тут же вспомнив, что о местонахождении телефона имеет, мягко говоря, смутное представление. – Или на телефон моей сестры. Думаю, Ксюша не откажет.

– Не откажет? – с насмешкой, как показалось Диме, но ласково спросил Анатолий.

– Да, точно не откажет… Толик, а я уже тоже играл в кино, – сказал Дима и смутился. Собственный кинематографический опыт вдруг показался ему жалким и совершенно не достойным упоминания.

Но Анатолий заинтересовался:

– А что это был за фильм?

– Сказка. – Мальчику уже не хотелось предаваться воспоминаниям. – Про то, как один мальчик подружился с львенком.

– И ты играл львенка? – Анатолий взглянул на продолжавших купаться детей.

Диме вдруг страшно захотелось соврать. Сказать: «Да, я сыграл львенка! У меня была одна из главных ролей!» Или пойти дальше и соврать, что исполнил роль основного протагониста – мальчика-путешественника. Фильм сняла самарская детская организация, и хотя его и выложили в интернет, вряд ли Анатолий стал бы проверять, кто там и кого играл. Хотя…

Врать плохо. Мама всегда так говорит. Да и вдруг Толик проверит. Даже не специально, а случайно увидит нашу сказку.

Все эти мысли пронеслись в Диминой голове за секунду, но Анатолий, кажется, заметил смущение мальчика.

– Если тебе неприятно вспоминать… по каким-то причинам… – Мужчина поспешил утешить друга. – То не нужно…

– Нет, мне приятно… Просто, Толик, в той сказке я играл… чертенка, – упавшим голосом произнес Дима.

Актерский опыт действительно оставил у мальчика двойственное впечатление. Тот фильм снимали в рамках какого-то регионального конкурса под классическим названием «Край родной, навек любимый, где найдешь еще такой!». Почему в фильме про родной край фигурирует львенок, Дима понимал слабо. Появление чертей тоже было загадочным, но они волновали мальчика меньше.

«Там совсем текста нет – неинтересно».

Узнав, что готовятся съемки фильма и в школе будет проводиться кастинг, или, как назвала это действо директриса, «пробы», Дима загорелся желанием исполнить главную роль. Ну или в крайнем случае сыграть львенка, хотя львенок не был таким уж глубоким и интересным персонажем. Да и костюм у него казался слишком теплым – Дима придирчиво изучил светло-коричневое трико, потрогал похожую на бороду Деда Мороза гриву, слегка подергал («Крепко ли пришит, а то вдруг отвалится») хвост с небольшой кисточкой. Но все же обе роли представлялись мальчику перспективными. В конце концов, надо ведь с чего-то начинать.

«В следующий раз еще кого-нибудь сыграю».

Дима внимательно ознакомился со сценарием и даже попытался внести в него улучшения. Улучшения почти сразу отвергли, вообще, режиссер и сценаристка отнеслись к Диминому рвению без особого энтузиазма, но в пробах участвовать разрешили.

Дима помнил, как солнечным и морозным январским днем претендентов на роли собрали в школьном спортзале. Претендентов пришло немного, как понял Дима, некоторые мальчики совсем не хотели участвовать в съемках и согласились «попробоваться» только после внушений от учителей: кому-то пообещали поставить хорошую оценку, а кому-то – не поставить плохую. Дима же готовился ответственно, заранее выучив необходимые реплики и за львенка, и за мальчика-путешественника.

В целом атмосфера проб Диме понравилась. Жюри, состоявшее из режиссера будущего фильма, сценаристки, директрисы, завуча по учебно-воспитательной работе и учительницы русского языка и литературы, расположилось за специально принесенными старшеклассниками столами и чинно выслушивало каждого из претендентов. Некоторые мальчики читали текст по бумажкам (это не запрещалось), другие рассказывали по памяти – кто-то лучше, кто-то хуже.

Дима смотрел на всех конкурентов и понимал: он точно победит. Никто из мальчиков не знал роли так хорошо.

Встав перед жюри, Дима представился и начал читать отрывок за главного героя. Он старался не тараторить, и это ему почти удалось. Все шло очень хорошо. Волнение исчезло. Дима видел, как одобрительно смотрит на него учительница. Сценаристке он тоже, кажется, понравился. Даже заглядывающее в окна зимнее солнце, казалось, одобряло мальчика, поглаживая его своими лучами.

Директриса сидела, плотно сомкнув тщательно накрашенные губы. Завуч то и дело поглядывала на нее. Режиссер скрестил руки на груди и слегка покачивался на стуле.

– А за львенка можешь почитать? – спросил он у Димы, когда тот закончил. – Дать тебе текст?

– А я выучил и за львенка, – гордо сказал мальчик. И начал читать.

«Мне казалось, что они прям сейчас фильм со мной снимать начнут».

И тут Дима сбился. Он замер, испуганно глядя на жюри.

– Ну что же ты замолчал? – участливо спросила учительница литературы.

Директриса сидела, все так же скрестив руки на груди, лицо ее не выражало никаких эмоций. А вот режиссер как будто успокоился. В зале повисла мертвая тишина.

– Вот возьми текст. – Сценаристка вскочила и подала расстроенному Диме листок. – Ты, в принципе, и тем отрывком все доказал. Просто дочитай, и все.

Дима благодарно кивнул. Мельком взглянув на жюри, он начал читать. Пробы закончились вполне благополучно. Режиссер пообещал сообщить результаты на следующий день.