Анастасия Райнер: Заклятые в любви

CLEVER-media

* * *

Плейлист

1. idenline – “At Sunset”

2. Coldplay – “The Scientist”

3. Kansas – “Dust in the Wind”

4. Uh Huh Her – “Dreamer”

5. Alex Vargas – “More”

6. Slava Jamm – “Rain Song”

7. Poets of the Fall – “Where Do We Draw the Line”

8. The Cure – “Lovesong”

9. Low – “Last Night I Dreamt That Somebody Loved Me”

10. Kina ft. Adriana Proenza – “Can We Kiss Forever?”

11. Sam Smith – “Fire On Fire”

12. Spiritual Front – “No Kisses on the Mouth”

13. Ultravox – “The Voice”

14. Silenzium – “Nothing Else Matters” (Metallica Cover)

15. Shinedown – “Call Me”

16. Lifehouse – “Breathing”

17. ZAYN ft. Sia – “Dusk Till Dawn”

18. Sunrise Avenue – “Forever Yours” (acoustic)

19. Gavin James – “Tired”

Лето

Глава 1
Плана «Б» не существует

Близилась осень. За последний месяц Эван Грейсен исписал десятки холстов, лихорадочно оттачивая художественные навыки. Он почти не ел и не спал, все время проводя за изношенным мольбертом, доставшимся ему от деда одиннадцать лет назад.

Мольберт несколько раз подвергался серьезному ремонту и был примечателен тем, что имел множество дополнительных креплений и заклепок, был щедро заляпан краской, а в некоторых местах лопнувшую древесину удерживал лишь скотч. Однако свою функцию он выполнял, продолжая служить верой и правдой, даже несмотря на шатающиеся ножки – хоть подкладывай под них картон, хоть нет.

Картин в спальне Эвана скопилось так много, что хватило бы на небольшую персональную выставку. Вот только заниматься чем-то подобным в Нью-Фолле бесперспективно.

Даже если администрация выделит ему самый лучший зал в местной галерее, на выставку в лучшем случае придет десяток больных, кряхтящих стариков, и то из уважения к его матери, а не из интереса. Так что событие тоскливее, чем выставка картин в Нью-Фолле, пожалуй, придумать сложно.

Да и сам Нью-Фолл из окна Эвана напоминал какой-нибудь типичный фильм о конце света: пустынная улица из рассыпающихся домов, давно не видевших ремонта; жухлый бурьян, пробивающийся через трещины в асфальте; высохшие деревья, преждевременно расставшиеся с листвой… И надо всем этим убожеством повисло тяжелое, мрачное небо. Того и гляди из-за угла выбежит зомби.

Такие города, как этот, не вызывают ничего, кроме уныния и депрессии, однако у Эвана были свои причины для художественной одержимости. Поэтому он не мог думать ни о чем другом, кроме творчества, и теперь метался по комнате, ища белила для новой картины.

– Проклятье! – выругался Эван, проверив все имеющиеся банки с красками и с шумом захлопнув ящик прикроватной тумбы.

Белил больше не осталось, а единственный художественный магазин в треклятом Нью-Фолле закрылся пару лет назад. Чтобы купить материалы, нужно проехать сотню километров до соседнего города. Там осталась хоть какая-то цивилизация, включая школу, в которой учился Эван.

Кстати сказать, там по Эвану сохли все девчонки, даже те, что постарше. Их можно понять: высокий, крепкий с виду и хорошо сложенный парень был чуть ли не главным школьным красавчиком. Безупречная внешность Эвана была столь же холодна, как и он сам по отношению к воздыхательницам: светлые волосы всегда аккуратно уложены, тонкие аристократические черты лица неизменно выражали серьезность, а серые глаза таили в себе опасный металлический блеск.

Как бы девушки о нем ни грезили, как бы ни старались завоевать его внимание, все было тщетно. Поскольку сам Эван мечтал совершенно о другом. Однако в такой дыре, как Нью-Фолл, его мечте не суждено было исполниться.

Иногда жизнь в маленьком городке оборачивается трагедией. Так произошло и с Нью-Фоллом. Когда-то он казался вполне привлекательным перспективным местом, обещающим приезжим хорошо оплачиваемую работу на металлургическом заводе. И вот спустя десятки лет процветания завод, не выдержав конкуренции, обанкротился, оставив подавляющую часть населения Нью-Фолла без средств к существованию.

Сайты недвижимости мгновенно заполонили объявления о продаже квартир, но спроса на них не было. Даже самый красивый и богатый особняк больше ничего не стоил в этом богом забытом месте.

Осознав всю плачевность ситуации, большинство жителей побросали свои дома и отправились искать прибежище в других краях. Вскоре город покинули молодежь и квалифицированные специалисты. Тех, у кого не нашлось средств на переезд, ждало худшее – неизбежное падение во все большую нищету, в беспощадную голодную бездну. За пару лет Нью-Фолл превратился из уютного благоустроенного городка с зелеными газонами в позабытый всеми город стариков. Без единого врача. Утопающий в безнадеге и разрухе.

«Убраться бы отсюда хоть куда» – так звучали тайные воскресные молитвы здешних прихожан. И так же звучали их заветные мечты, их ночные грезы, их слабая, но все-таки надежда. Нью-Фолл не сулил ничего, кроме вырождения.

Каждый, кто мог позволить себе уехать, уехал. И всю свою жизнь Эван Грейсен посвятил живописи, чтобы однажды тоже сбежать из Нью-Фолла. Он был лучшим художником среди всех, кого встречал. Круглый год он разъезжал по всевозможным конкурсам, представляя свою школу, и выигрывал главные призы, подпитывая собственные амбиции.

Учителя и члены жюри называли его гением, пророча большое будущее. К Эвану даже несколько раз приезжали репортеры и брали интервью. Ему давались любые жанры и любые направления. Он мастерски писал портреты, пейзажи, натюрморты, архитектуру, а уж как он писал штормовое море – можно было и правда утонуть.

Да, его таланту действительно не было равных. Вот почему все полки в комнате Эвана были заставлены гравированными кубками, изящными хрустальными наградами и дипломами в застекленных рамах. В них – вся его жизнь, все бессонные ночи и все его одиночество. Эван сознательно был нелюдим, отрекся от детства и всех радостей школьной поры. Потому что он точно знал, чего хочет больше всего на свете.

И вот его заветная мечта мелькает на горизонте. Уже завтра он войдет в автобус до ближайшей железнодорожной станции, а там сядет на поезд до Маунтен-Хилла. В столице он поедет в самый дешевый хостел. Койку он забронировал еще в прошлом месяце.

Там, в никогда не спящем мегаполисе с небоскребами, торговыми центрами и шумными барами, посреди огромного зеленого парка с идеально выстриженными фигурными кустами, возвышается прекрасное историческое здание с величественными колоннами, широкой каменной лестницей и огромным витражным куполом.

Это Университет искусств Беллстрид. Легенда среди высших и самых элитных школ, запредельная мечта каждого творца, гавань гениальных студентов и билет в безбедную жизнь. Поступить туда считается чем-то из разряда фантастики, попасть на бюджет – и того сложнее.

Именно выпускники Беллстрида – самые востребованные профессионалы на рынке труда. Если перечислить первую сотню громких имен среди художников, музыкантов, писателей, известных во всем мире, большая часть из них будет выходцами Беллстрида.

Сразу после окончания средней школы, в мае, Эван выслал туда свое портфолио и получил высокие оценки, пройдя на следующий отборочный этап. Далее требовалось подготовить иллюстрированный проект, обосновав, почему именно ты достоин учиться в Беллстриде. Когда Эван прошел и второй этап, остался последний экзамен, самый жесткий. Решающий. На него нужно было явиться лично и за пять часов выжать все, на что ты способен.

Несмотря на огромную цену, ежегодно находились тысячи желающих поступить в Беллстрид, и только самые талантливые проходили эту мясорубку. На художественный факультет выделялось всего пять бесплатных мест и только одно – с повышенной стипендией. Именно о нем мечтал Эван, работая как одержимый. И ничего больше его не волновало. Только Беллстрид. И только повышенная стипендия, потому что без нее никак. Потому что обычной стипендии не хватит, а помочь им с больной матерью больше некому.

Его мать слепла. Чтобы остановить болезнь и вернуть ей зрение, пусть даже не такое хорошее, как раньше, требовалась дорогостоящая операция и дальнейшая реабилитация в клинике, под внимательным надзором врачей и сиделки. Только имея повышенную стипендию, Эван сможет накопить на медицинскую страховку, а примерно через год и на операцию.

Мать была не в курсе его планов. После того как провели обследование и озвучили диагноз, она смирилась с тем, что мир постепенно расплывается и темнеет, а однажды и вовсе навсегда померкнет в ее глазах. Больше всего ее тревожило то, что она не сможет видеть картины Эвана, наблюдать за его ростом и творческим развитием.

Эван никак не мог допустить ее слепоты. Он был обязан получить эту двойную стипендию. Плана «Б» попросту не существует. Ну а если не выйдет… Он сгниет в Нью-Фолле вместе со своей бедной ослепшей матерью. Мысль об этом наполняла Эвана жгучей яростью и желанием бороться до конца, используя любые методы. Бросив картину незавершенной, Эван устало упал на кровать. Он думал о том, что уже завтра обнимет мать на прощанье перед долгой разлукой. Он вспомнил, как та, ни секунды не колеблясь, собрала последние ценности и отнесла их в ломбард, чтобы оплатить сыну прыжок в большую жизнь.

На глаза наворачивались слезы, когда он думал о том, как часто матери приходилось жертвовать ради него. Работая кассиром в придорожном мини-маркете и зарабатывая гроши, которых едва хватало на еду и оплату счетов, она все-таки находила средства для страсти Эвана. Отказывая себе во всем, она каким-то чудесным образом все-таки обеспечивала талантливого сына кистями и красками. И той гордости, что Эван вызывал в ней, ей было достаточно. Она дала ему все, что могла. Дальше все зависело только от него.

Совсем скоро Эван сможет доказать ей и всему остальному миру, чего он стоит. Он будет лучшим на этом чертовом экзамене. Он будет гениальным. С этой непоколебимой установкой, ощущая всю тяжесть ответственности на своих плечах, Эван тревожно засыпал в своей кровати, проваливаясь в черноту. Тогда он еще не знал, в какую ловушку заведет его мечта.

Глава 2
Лишь неудачники уповают на удачу!

Вечерний Маунтен-Хилл встретил Эвана Грейсена шумом, ошалело мчащимися автомобилями и такими же ошалелыми спешащими людьми. Ярко сияли окна высоток. Улицы пестрели цветастыми витринами круглосуточных магазинов, среди которых попадались очень любопытные книжные и художественные лавки, в которые он опрометчиво обещал себе заглянуть. Эван смотрел на столицу из окна автобуса и не переставал удивляться. Рекламе, облепившей фасады, бесконечным торговым центрам чуть ли не на каждой улице, а еще тысяче фонарей, окутавших сумеречный город в теплый оранжевый свет.

Когда автобус затормозил на нужной остановке, Эван поймал себя на мысли, что его колени дрожат вовсе не от усталости (хотя он и правда чертовски устал), а от волнения. Забрав чемодан из багажника, он на всякий случай еще раз сверился с навигатором и торопливо пошел вверх по улице, чувствуя себя как на свидании.

Попав первый раз в столицу, Эван очарованно крутил головой, рассматривая, вдыхая, вслушиваясь. Запах из кофеен с крохотными круглыми столиками преследовал его на каждом шагу. Сердце мегаполиса билось и пульсировало. Эван кожей ощущал этот ритм, отчего крошечные волоски на руках вставали дыбом, а по спине бегали мурашки. Совсем не то, к чему привык парень. Ритм Маунтен-Хилла кричал о громких премьерах, о высоких амбициях, о знаменательных открытиях, о достижениях, прогрессе и о самой сути жизни. И это казалось прекрасным.

Даже обветшалый, убогий хостел с неудобной скрипучей койкой воспринимался Эваном как подарок судьбы. Еще бы – он не на улице. Не в старом фургоне и не в сарае с крысами. Сегодня он прибыл в самый потрясающий город, которому будет плевать, если закроется пара-тройка заводов.