Они так мерзко скалились, что даже младенец не усомнился бы в паскудности их намерений. Мальчик фыркнул, перепрыгнул большую лужу и решил, что побежит длинным путем. Он прекрасно знал, насколько опасно сталкиваться с двоюродным братом и его друзьями. Да и вообще со сверстниками. Многие взрослые тоже не скрывали своей антипатии к сыну вождя, но, по крайней мере, они его не трогали, только недовольно скалились и ворчали. Но что же до Джарка и его шайки – те задирали Урода при любой возможности. И у них были клыки, которые они не стеснялись использовать в драке. Свои плоские маленькие зубы мальчик ненавидел, они не годились ни для чего: ни в бою никакой помощи, ни на охоте, ни на рыбалке. Даже если нужно было что-то перекусить – и то не всегда удавалось. Так что в драках Уроду приходилось довольствоваться только кулаками и любым оружием, попавшим ему на тот момент в руки. Не настоящим металлическим оружием, конечно, – до посвящения котята могли о нем только мечтать. Металл считался на Боудике большой ценностью, добывать руду, выплавлять железо и ковать его умел только один-единственный клан – Подземники. Остальные кланы выменивали у них вожделенные мечи и ножи на еду или добывали в битвах с другими кланами. Недостаток оружия компенсировали дубинами с острыми шипами, луками, гарпунами, костяными и каменными ножами, делать которые каждый учился с детства. Осваивал это искусство и Урод, но каждую его удачную поделку, на которую уходило столько времени и труда, всегда отбирали старшие ребята. Вот и приходилось сыну вождя отбиваться лишь тем, что оказывалось рядом – какой-нибудь палкой или камнем. Но такое оружие мало помогало в битве с несколькими противниками, и почти каждая стычка оборачивалась для Урода унизительным и болезненным поражением. Утешало только то, что уже сейчас на его теле было множество шрамов, как у взрослого, всеми уважаемого воина, но, увы, даже от этого отношение в клане к Уроду лучше не становилось.

О причине всеобщей неприязни к нему сын вождя отлично знал, хотя почти и не помнил того дня, когда его кузен Ассер погиб от упавшего во время урагана дерева. Но Уроду и не нужно было ничего помнить, потому что все остальные в клане не уставали напоминать, что смерть двоюродного брата случилась по его вине. С течением времени несчастный случай не забылся. Напротив, с тех пор в клане постоянно говорили, что Урод приносит несчастья, винили его во всех новых бедах, и он уже почти привык к этому. Когда слишком затягивались дожди, или охота приносила мало добычи, или в битве с каким-то другим кланом гибло много Львов, сын вождя старался вести себя как можно тише, прятался или держался поближе к отцу и его приближенным – Рабашу и другим старейшинам. Мальчик с огромным интересом слушал их разговоры, особенно те, во время которых мужчины обсуждали прошлые битвы и планировали будущие. Он не просто как губка впитывал каждое слово, но и долго потом прокручивал в памяти услышанное, стараясь все запомнить и осознать, во всем разобраться. Конечно, сам участия в этих разговорах Урод не принимал, никто бы не стал его слушать, да он и сам бы ни за что не посмел вмешаться в важную беседу взрослых. Но ему невероятно нравилось представлять, что бы он сказал в тот или иной момент, как ответил бы, если б ему задали такой вот вопрос. И если вдруг оказывалось, что он прав, что его собственные мысли и идеи перекликаются со словами отца или Рабаша, мальчик чувствовал себя невероятно счастливым.

Урод запыхался, пока добежал до одинокой хижины, у которой его уже ждал Рабаш, и остановился отдышаться. Тигр редко тренировал детей его возраста, он занимался ребятами постарше, теми, кто уже готовился к посвящению, но сделал исключение для сына вождя и своего старого друга. В общем-то, Рабаш ученику нравился. Пусть наставник и был строг с ним и тренировал жестко, но, по крайней мере, не считал его проклятием клана, приносящим беды одним своим существованием.

– Опаздываешь, пацан? – нахмурился Рабаш, бросив взгляд на солнце, уже склонившееся к морю.

– Прости… – забормотал мальчик. Дыхание ему уже удалось выровнять, но сердце все еще колотилось, как сумасшедшее. – Больше не буду. Я…

– Прекрати оправдываться! – перебил Рабаш. – Сколько раз я тебе говорил: никогда не оправдывайся. Это удел слабых.

Что оставалось мальчишке? Только согласно закивать, с уважением и даже восхищением глядя на своего наставника. Тот был уже не молод по меркам воинственного клана, где для мужчины считалось позорным умереть не в бою, а как-то иначе. Ребенку Рабаш и вовсе казался стариком, ведь он был даже старше его отца, пусть и ненамного. Но даже маленький Урод понимал, что мало кто из молодых Львов может похвастаться такой силой, как у Рабаша, и что стольких татуировок и шрамов нет вообще ни у кого в целом клане.

– Ну что ты разинул рот? – Рабаш внезапно бросил ученику тренировочное оружие, и хотя движение было неожиданным, мальчик привычно поймал деревянный меч. Наставник и отец научили его неплохо владеть разным оружием – по крайней мере, неплохо для его возраста. Отлично понимая, что у него нет тех преимуществ, которые были у его противников со звериным обликом, сын вождя обучался очень старательно, и ни один урок не прошел для него – даром.

Началась тренировка, в этот раз отчего-то дававшаяся ученику тяжелее обычного. Может, дело было в раскисшей от дождя земле, по которой так сильно скользили ноги? Однако Рабашу это не мешало, он держался стойко и уверенно, раз за разом уходя от атак или отбивая их одним ударом и скупо комментируя ошибки ученика. Мальчик же двигался с явным трудом, и с каждым выпадом ему становилось все труднее.

– Да что с тобой сегодня? – рявкнул Рабаш, когда его подопечный в очередной раз не удержал равновесие и шлепнулся в грязь. – У тебя морда зеленая, как молодая трава.

Не без труда поднимаясь, мальчик спешно размышлял, как лучше поступить. Ему и правда становилось все хуже, мир вокруг словно начал покрываться туманом. Наверное, он надышался зельями Майди, когда подглядывал за колдуньей через широкую щель в стене ее хижины. Но он сомневался, стоит ли говорить об этом учителю.

– Я… голова кружится, – все-таки признался он. – Наверное, заболел. Может, отложим тренировку на завтра?

В глубине души он надеялся, что наставник сочтет его состояние достаточно убедительной причиной, чтобы прекратить урок. Но вышло прямо наоборот. Рабаш снова нахмурился и оскалился, обнажив клыки.

– Глупый ты котенок! – прорычал он, дернув левым ухом, от которого давно остался только клочок. – Думаешь, в настоящем бою врагу будет дело до твоего самочувствия? Думаешь, если ты скажешь ему, что нездоров, он смилуется и отложит битву до другого раза? Не смеши меня. Защищайся!

И он сделал резкий неожиданный выпад, настолько сильный, что мальчик снова не удержался на ногах. А Рабаш, не давая ему не только встать, но даже опомниться, занес над ним меч и пребольно ударил им в живот.

– Это нечестно! – простонал мальчик.

– Будто ты всегда честно дерешься с Джарком и его друзьями, – хохотнул Рабаш. – Не бросаешь им песок в глаза, не ставишь подножки, не заманиваешь в приготовленные тобой же ловушки и ямы. И знай, что я нисколько не осуждаю тебя за это. Хитрость – неплохое оружие. Ничем не хуже меча или – ножа…

Не договорив, учитель совершил новый внезапный выпад, но в этот раз мальчик уже был начеку. Он ловко увернулся от удара, перекатившись по грязи, и вскочил на ноги. На этот раз он сумел удержать равновесие, но сделал вид, что это не получилось, притворился, что снова падает, неловко взмахнув мечом, – и, изловчившись, тут же попытался задеть им смеющегося и не ожидающего нападения наставника. Рабаш, конечно же, отразил удар – но сделал это в последнюю секунду, издав звук, явно выражающий одобрение. С его стороны это было чуть ли не высшей формой похвалы, – и ученик сразу почувствовал себя лучше. Все последствия дурмана от колдовских зелий будто улетучились в один миг, и теперь ничто не мешало сыну вождя достойно выдержать тренировку.

Когда урок закончился, Рабаш одобрительно похлопал его по спине.

– Надеюсь, пацан, что сегодняшний день не прошел для тебя зря. Сделай выводы из полученного опыта. Во время битвы у тебя нет выбора и, что бы с тобой ни творилось, приходится сражаться. Но если ты не уверен в своих силах и в том, что победишь, лучше не вступать в бой. Если ощущаешь слабость, то найди другой путь, которого не ждут враги. В этом тебе как раз и поможет хитрость, которой – хвала духам – у тебя достаточно.

Таких слов Уроду пока еще никто не говорил, даже отец. Впрочем, отец давно уже почти не разговаривал с ним. Арнар вообще редко бывал дома – лишь в коротких промежутках между походами, – чтобы через неделю или две вновь отправиться на лодках или летающих островах на битву с каким-то из чужих кланов. Почти всегда эти битвы завершались победами, и Урод, как и все Львы, радовался тому, что воины вновь воротились с богатой добычей. Но в глубине души мальчик мечтал, чтобы походы совершались пореже, а вместо этого отец проводил бы больше времени с ним.

– Значит, быть хитрым не стыдно? – уточнил он, глядя на наставника снизу вверх.

– Нет, пацан, не стыдно. – Рабаш положил тяжелую руку ему на плечо. – Вот послушай, что я тебе скажу. Конечно, умереть в бою – это честь для воина. Но остаться живым хитрецом куда как лучше, чем стать мертвым героем. А теперь беги домой, уже поздно.

Сегодняшний день тяжело дался мальчику, и в стойбище Урод направился самой короткой дорогой – не той, которой все ходили к роднику, а той, что сначала шла напрямик через лес, а потом сворачивала к лагерю у самых болот. Валясь с ног от усталости, Урод брел по тропинке и, еще не дойдя до опушки, учуял запах дыма, но не придавал значения: одним костром больше, одним меньше. Что это значит рядом со стойбищем, где к вечеру всегда что-то варилось и жарилось у каждой хижины?

Но когда тропинка вынырнула из леса и обогнула возвышавшийся над зарослями травы и кустарника огромный валун, за которым начинались болота, Урод неожиданно очутился прямо у костра. И не чьего-то, а кузена Джарка и двух его друзей, тех самых леопардов Нарха и Орха.

– Ну привет, – сказал двоюродный брат, поднимаясь на ноги.

Он был плечистее Урода и выше на целую голову, но на его широконосой львиной морде еще сохранялись детские пятнышки, а грива даже не начала проглядывать. Хоть Джарк всегда и держался так, будто вот-вот пройдет испытание, он был не намного старше Урода, и тот не слишком боялся схватки с кузеном один на один. Вот только Джарк почти никогда не бывал один.

Все трое сидели молча, и это навело на мысль, что его поджидали специально. Если бы Урод услышал их голоса, то развернулся бы и пробежал не по тропинке, а просто среди высокой травы. Пусть так он бы набрал на штаны колючек и оцарапал бы плечи, руки и живот, но избежал бы неприятной встречи.

– Привет, – буркнул Урод, прибавляя шаг. Оставалась еще надежда быстро проскочить мимо… Но, увы, эта надежда была слишком слабой.

– Куда так торопишься, братец? – издевательски продолжал Джарк. – Не спеши. Посиди с нами, поговори.

– Мне сегодня некогда. В другой раз, – он не собирался останавливаться, но леопарды молниеносно вскочили на ноги и преградили ему дорогу, готовые броситься, стоит ему сделать одно неверное движение.

Теперь надеяться уже было не на что. Урод прекрасно понимал, что у него нет шансов выстоять в схватке одновременно с Джарком и двумя леопардами, которые уже успели украсить свои тела парой татуировок охотников и следопытов. К тому же он был измотан после тренировки, у него все еще кружилась голова, и больше всего хотелось прилечь около костра, а вовсе не драться с двоюродным братом.

– Похоже, он брезгует нашей компанией, Джарк, – ухмыльнулся старший из братьев-леопардов, Нарх.

– Просто он нас боится, – хмыкнул кузен.

– Жалкий трус, – презрительно процедил второй леопард, Орх.

Внутри у Урода все кипело, но он сдержался из последних сил.

– Трус тут не я, – произнес он, сумев заставить голос звучать почти спокойно. – Не я прячусь за спины старших и нападаю втроем на одного.

Удивительно, но эти слова возымели свое действие. Леопарды отступили на шаг, а Джарк вскочил на ноги.

– Не смей обзывать меня трусом, жалкий урод! – завопил он. – Я справлюсь с тобой и один, без их помощи!