Внезапно раздался грохот, да такой, что земля под ногами качнулась. Я не удержался на ногах и упал на колени.

– Это чего такое было? – на земле зашевелился бугор, который при более близком рассмотрении оказался сержантом, спящем прямо на земле, укутавшись в шинель. Я решил, что, если уж его отчество мне никто озвучивать не собирается, буду звать его дед Сергей.

– Не знаю, – я покачал головой, поднимаясь на ноги. Происходящее мне определенно не нравилось. – Землетрясение?

– Какое нахер землетрясение? Это кто-то очень умный рыбу глушить удумал. Ну Яшка, ну держись у меня. Узнаю, что ты балуешься, то прямо по панамке белой настучу, – зло проговорил вылезший из палатки дед.

– Что-то мне не нравится этот туман старлей, – тихо проговорил дед Сергей. – Какой-то он не такой. Какой-то неправильный. Как тогда…

– Брось, обычный туман, как всегда в это время года, – махнул рукой дед, но я увидел, что он делает это немного неуверенно. Какая-то безотчетная тревога передалась и мне. Чтобы как-то занять время, я взял ружье и направился к берегу.

Время шло, а туман и не думал рассеиваться. Да и в добавок ко всему ни хлопанья крыльев, ни утиных криков слышно не было.

– Что-то, Рома, не везет нам сегодня, – я вздрогнул, когда из тумана вышел дед.

– Ты меня так не пугай, я чуть не выстрелил.

– Ты ружье всегда на предохранителе держи, а то ни дай бог, чего случится, – дед попытался вглядеться вдаль, но ничего у него не получилось. – Никуда не годиться. Пошли к лагерю. Все равно в такой туман куда-то ехать равносильно самоубийству. Да еще нога разболелась, как всегда не вовремя, – и дед пошел впереди меня с каждым шагом все больше и больше хромая.

– Это вы тут творите непотребства? – мы сначала услышали крик, и лишь когда вышли к костру, который развел дед Сергей, то увидели, как Яков Панфилыч стоит над философски смотрящим на него Сергеем и потрясает кулаком. Все в нем выражало негодование. Даже белая панамка казалась возмущенной.

– Че ты орешь? Чего мы по-твоему делаем? – дед Сергей помешал остывший за ночь шулюм и только потом повернулся к Якову.

– Утку взрываете, или рыбу глушите. Думаете, я взрыв от чего-то другого не отличу?

– Кто тут рыбу глушит? Ты нас случайно с собой не спутал? – дед сел на стул и принялся разминать ногу.

– А кто, кроме вас, бесы вы старые, мог такое устроить?

– Еще скажи, Яша, что это мы туман напустили, – зло прервал крики бывшего политрука дед.

– А может и вы, я-то откуда знаю, на что вы вообще способны…

Его вопли прервал тихий всплеск. Затем еще один, и еще.

– На веслах кто-то идет, – почему-то шепотом произнес дед Сергей. – Не к добру это. Да и туман этот. Похожий на тот, помнишь, Саня? В Кёнисберге. В том проклятом замке. – Снова раздался плеск вёсел. – Ох, не к добру всё это, – повторил он.

– Почему, – поддавшись коллективному бессознательному, прошептал я.

– Да потому что никто в своем уме с добрыми намерениями не пойдет в такой туман по реке. Кроме того, что легко разбиться, так еще и заблудиться, как два пальца об асфальт. Вот я и говорю, что не к добру все это, – Сергей обвел взглядом землю и подобрал палку. Запахнул шинель и подошел к деду, который поднял ружье.

– Рома, встань-ка сзади. К Якову Панфилычу, – тихо проговорил дед.

– Да ты с ума сошел? Это вы за меня вставайте… – попытался я достучатся до его разума. Я был моложе, реакция у меня была лучше, да и вообще.

– Ты поговори у меня еще. Делай, что велено. Якова Панфилыча караулить надо, а то он таких дел наворотит, что чертям тошно станет. А я не могу, и Серега не может, мы его за все хорошее и прибить можем, а ты просто вразумить сумеешь, – дед говорил, держа ружье, но я видел, что руки уже не могут его удерживать так долго и начинают дрожать мелкой дрожью. Вот что за упрямый старый баран?

Я встал за спинами стариков, чуть ли, не закипая от злости. Яков же стоял тихо, тревожно гладя в сторону звуков. И не собирался делать глупостей. Тем временем в тумане послышались приглушенные шаги, а ещё, вроде бы шелест крыльев над головой раздался. Снова наступила тишина и длилась почти минуту, или что-то около того. Когда нервы натянулись до предела, на поляну вышли два человека. Я опустил ружье и протер глаза. Надо бы рецептик спросить у деда Сергея, что он такого забористого в свой самогон кладет, что такие глюки порождает? А вот дед наоборот вскинул свою двустволку, да и дед Сергей крепче сжал палку, нахмурившись.

Мужики были в форме, явно военного образца, смутно напоминающую немецкую, времен Второй мировой. Осмотрев нас, они внезапно бросились в сторону деда Сергея, всё еще кутавшегося в свою старую шинель.

Бах-бах! – явно заигравшиеся в войну мужики рухнули на землю, но, несмотря на то, что дед попал в сердце, судя по темным пятнам, расползающимся по кителям, умирать не спешили. Но тут в этом деле им помог дед Сергей, ловко проткнув каждого острой, обожженной на конце палкой.

Я же перевел взгляд с одного на другого и растерянно проговорил.

– Вы чего натворили? Дед, какого лешего ты стрелял? Вы же двух человек завалили!

– Тише, Ромка, не шуми, – тихо проговорил дед, озираясь по сторонам. – Что там, Серёга?

Дед Сергей в это время наклонился к трупу и ахнул.

– Саня, это же этот, помнишь? Который драпал от нас в том замке. Мы ещё документину его нашли, которую он выронил по дороге. Ганс фон Вюрт. Только, Саня, он почти не изменился. Таким же молодым, как и тогда, остался.

– Какого дьявола происходит? – процедил дед, вскидывая ружьё, осматривая окрестности.

Я же хотел продолжал рвать на себе волосы, причитая, что старики каких-то реставраторов завалили, не просив даже, как их звать. И лишь подленькая мыслишка пытался прорваться сквозь панику, охватившую мозг: они бросились именно на безоружного деда Сергея. Именно на него! Потому что на нём до сих пор надета старая шинель красноармейца Советской армии.

Туман начал рассеиваться. Какой-то отдаленный шум привлек моё внимание. Я задрал голову вверх и так и остался стоять, приоткрыв рот. Потому что над нами величественно плыл самый настоящий дирижабль. Господи, что происходит? Что происходит, вашу мать?!

Глава 2

Наш ступор, в который мы пали вместе с дедами, увидев дирижабль, развеял Яков Панфилыч. Как бы странно это не звучало.

Нахлобучив свою белую панамку, которую снял перед тем, когда на верх смотрел, он повернулся к нам, и ткнул обвиняющим перстом в деда Сашу.

– Это вы черти окаянные напридумывали. Вы! – заорал Яков Панфилыч. – И в том проклятом замке неспроста та чертовщина произошла! А я говорил, комдиву! Говорил, что это вы виноваты, только мне никто не поверил.

– Акстись, Яков Панфилыч, – вместо деда ответил дед Сергей. – Мы-то какое отношение имеем к тому туману, который эти твари напустили? Ты же с нами шёл тогда.

– Я шёл позади вас. А когда мы прибыли, то всё уже закончилось. И я не знаю, может быть, вы, две вражины с теми фрицами что-то мутили? А, Сашка, что молчишь? – ещё немного и Яков Панфилыч сорвётся на фальцет.

– Я молчу, потому что тебе, пень старый, один хрен ничего не докажешь. Тьфу, – он сплюнул и тут замолчал, как замолчали и все остальные. Потому что уже чуть дребезжащий голос окреп, как окрепло и тело деда. Нет, молодым мужчиной он не стал, но словно скинул лет двадцать пять, а то и все тридцать.

– Ох ты, ж, ёптить, – протянул дед Сергей, и распахнул шинель, в которую всё ещё путался. Мы все вместе уставились на его тело, которое так же, как и тело деда преобразилось. Уже не скелетоподобный старикашка, а вполне справный пенсионер, только-только собравшийся на пенсию. – Слышь, Сань, а это и правда тот самый туман, походу. Нас этот их обряд задел слегка, и вот сейчас отразилось.

– Тьфу на вас! – крикнул Яков Панфилыч, который, к слову, совершенно не изменился. Он плюнул и побрел к берегу. – Сейчас, с острова выберусь и донесу куда следует, – бормотал он. Туман стремительно таял, но видимость всё ещё оставляла желать лучшего.

– Яшка, стой! – Дед Сергей попытался остановить Панфилыча. – Да, стой же ты! Мы не знаем, что происходит. Ты что ту штуку в небе не разглядел? Совсем слепой стал? А этот фон Вюрт тебя тоже не смущает? Ку ты намылился, пропадешь же, старый ишак!

– Вот вы ещё душегубы за то, что двух человек угробили ответите кому следует! За всё ответите, помяните моё слово! – И Яков Панфилыч так интенсивно затряс кулаком, что с него чуть панамка не слетела.

Меня же больше всего поразило, что никто из них особо не отреагировал на трупы: ну, трупы, не зомби же, подумаешь. Я понимаю, что они прошли самую страшную войну в истории человечества, на которой было очень сложно остаться человеком, не оскотиниться, не превратиться в опьянённого кровью зверя. Они прошли её, выжили и остались людьми. Уж за своего деда я могу не только словом поручиться. Но сейчас мне начали открываться другие грани их характеров, например, полное равнодушие к гибели пусть даже условного, но врага. Если бы им надо было куда-то идти, то они просто переступили бы через тела, и уже через минуту не вспомнили о них. В каком-то плане та война не закончится для них, похоже, никогда.

– Да пусть его, Серёга. Хочет сгинуть, пускай шлёпает по ветерку. Скатертью ему в широкую спину, – дед поднял ружьё и перезарядил его. – Как знал пуль с собой взял. А то как Ромка бы пятеркой этих сейчас заваливал бы, прыгая вокруг, как тот козёл. Пошли, осмотримся. Ром, лагерь собери. Все припасы, какие найдёшь. Дай бог, что нам тот дельтаплан привиделся всем, а то, я даже думать боюсь о том, что с нами произошло.

– Не дельтаплан, а дирижабль, – автоматически поправил я деда.

– Да однохерственно приятного маловато будет, – дед кивнул Сергею, и они двинулись прямо в туман, в противоположную сторону от той, куда ушел Яков Панфилыч.

Я быстро собрал вещи, стараясь ничего не упустить. Упаковав рюкзаки и перетаскав их в одну кучу, огляделся по сторонам и направился к трупам. На ходу вытащил нож. Отличный охотничий нож, который подарил мне отец. По лезвию шла чеканка серебром: миниатюры из охотничьей жизни, а лезвие отличалось какой-то суперзаточкой. Дорогая игрушка, которую я любил и всегда на охоту брал собой. Этот нож производил неизгладимое впечатление на приятелей, и ещё большее на девчонок, если мы брали их с собой.

Подойдя к первому трупу с минуту раздумывал, правильно ли поступаю. Понимаю, мародерство – это нехорошо, и вообще грех, но, может быть, у этих какие-нибудь документы с собой имеются. Так был хоть небольшой шанс понять, что происходит. Поэтому, отбросив все сомнения, решил действовать.

Я присел на корточки возле тела, глядя в молодое не старше, чем моё, лицо. Смотрел я на него долго. Но, когда протянул руку чтобы срезать пуговицы и распахнуть форму, труп совершенно неожиданно открыл полыхающие огнём глаза. Он выкинул правую руку вперёд и схватил меня за горло, после чего принялся подталкивать моё отчаянно сопротивляющееся тело к себе. Рот распахнулся, раздался странный шипящий свист, а клыки на обоих челюстях принялись удлиняться.

– А-а-а! – заорал я, всаживая свой посеребренный нож в грудь вампира.

Я смотрел много фильмов про упырей, чтобы понять – передо мной вампир. Мысль о другом мире, где по небу летают дирижабли, а на мирных охотников нападают вампиры уже не казалась бредовой. Деды здорово его подранили, но, даже, несмотря на это, справиться с тварью было непросто. Мне пришлось несколько раз его ударить, прежде, чем рука на моем горле разжалась, и я смог высвободиться.

Упав на задницу, я быстро начал перебирать ногами и руками, стараясь отодвинуться как можно дальше. Только после этого осмотрел себя. Вроде бы вампиризм через кровь передаётся. Или я что-то путаю. Вот только – неважно. Лучше перестраховаться.