Мужик усмехнулся и взмахом руки стёр всё, что я так старательно создавал.

Собственно, да, так они и стираются. Тем, кто создал. Ну или постепенно сами распадаются. А чтобы посторонний человек вот так – раз и всё… Такого я не видел.

А мужик ещё раз усмехнулся и сказал:

– Ну давай, рассказывай, откуда ты такой… дерзкий?

Я даже оторопел. Как будто это я к нему вломился.

– Спросите у своих подручных, где они меня схватили! – нагло глядя мужику в глаза, ответил я.

– Где тебя… схватили, я и сам знаю, – мужик откинулся на спинку стула. – Я спрашиваю: откуда ты такой взялся.

Очень хотелось сказать откуда, но боюсь, ему мой ответ не понравился бы.

Всё же я не удержался и ляпнул:

– Оттуда же, откуда все люди!

Мужик расхохотался. Похоже, ему мой ответ пришёлся по душе. Во всяком случае, повеселил. Да и пофиг! Мне нужно было выбраться отсюда, поэтому я огляделся по сторонам.

Это была не очень большая комната. Кафельный пол, голые стены – без всяких обоев, серые. Из мебели только стол со стулом, на котором и сидел мужик. И ещё в углу слева от двери с потолка свисали цепи. На концах цепей были металлические наручники и ошейник – тоже металлический. Цепи я, конечно, увидел в первую очередь, как мужик включил свет, но, блин…

Я представил себя пристёгнутым и невольно сглотнул.

Едва я снова перевёл взгляд на мужика, как понял, что он с интересом наблюдает за мной. И тогда я демонстративно отвернулся от цепей и с презрением смачно сплюнул на пол.

Мужик не шелохнулся, но потемнел лицом и буквально прорычал:

– Убери за собой!

Внешне ничего не случилось, только в его голосе прозвучала такая угроза, что я даже двинулся, чтобы вытереть, но в руках у меня был котёнок. Он лизнул мне руку, и я…

В общем, я остановился на половине движения, выпрямился, нагло посмотрел в глаза этому мужику и ответил:

– Тебе надо, ты и убирай!

И приготовился умереть. Потому что возникло ощущение, что на меня положили бетонную плиту – сдаться и сдохнуть. Но если всё равно сдохнуть, так лучше умереть! Умереть не сдавшись, не прогнувшись.

Если всё равно погибать, то я предпочитаю с гордо поднятой головой.

Тяжело было не то что стоять, тяжело было дышать, но я упёрся. Я прижимал к себе котёнка – его мне было жалко. Понятно, что меня сейчас раздавят, как букашку, уничтожат на веки вечные! Но может, его пощадят? Ведь не убьют же они и беззащитного малыша тоже? Не звери же?..

Котёнок ласково тарахтел у меня в руках, и это, как ни странно, отвлекало и давало мне силы, хотя дышать я мог через раз, да и то с большим трудом.

Я стоял и молча буравил взглядом мужика.

И вдруг мужик снова расхохотался, и я смог вздохнуть.

Напряжение спало, и он сказал уже мягче:

– И всё же убери! Негоже плеваться в помещении.

И сразу давление исчезло, как будто и не было.

Я посмотрел вокруг, чем можно вытереть. Ни тряпок, ни салфеток не было. Я сунул руку в карман и достал платочек. Мама всегда мне клала в карман платочек.

Мама… Но плеваться в помещении действительно не годилось.

– Да, парень, спутал ты мне планы, – сказал мужик. – Ну что ж, ты мне нравишься. Давай знакомиться, что ли? Как тебя зовут?

– Я не девка, чтобы нравиться, – огрызнулся я.

– А я и не клеюсь, – усмехнулся мужик. – Я Григорий Ефимович. Я тут хозяин.

Он всё так же сидел за столом, а я всё так же стоял перед ним. Думал сесть на пол, но мне показалось, что так я проявлю слабость, мол, ноги не держат. А выглядеть слабым мне сейчас совсем не хотелось. Поэтому я вскинул подбородок и, нагло глядя на Григория Ефимовича, представился:

– Влад. Джеймс Влад, – И добавил: – А кто я тут – не знаю. Пленник?

– Это мы посмотрим, – сказал Григорий Ефимович. – Это от тебя будет зависеть.

– А что. Есть варианты?

Мне на самом деле стало интересно, есть ли варианты и что всё это значит. И ещё стало понятно, что прямо сейчас меня убивать не будут.

– Варианты всегда есть, – Григорий Ефимович усмехнулся. – Но сейчас уже четвёртый час ночи. Надо поспать. Могу оставить тебя тут, а могу, если не будешь дурить, отвести в комнату, где есть кровать.

– А просто отпустить можете? – спросил я без всякой, впрочем, надежды.

– Нет, – подтвердил мои опасения Григорий Ефимович. – И если попробуешь сбежать, накажу. Использую так, как сразу хотел.

От этой угрозы у меня мурашки по спине побежали. Я вспомнил тех парней и девиц, как они шагали в подвал, и мне стало не по себе. Мне в подвал совсем не хотелось! Не хотелось и оставаться тут. Но и согласиться на кровать означало согласиться на договор не делать попыток сбежать. А дать такого слова я не мог.

Григорий Ефимович всё понял. Он поднялся и направился к двери. У двери остановился и сказал:

– Сейчас скажу, чтобы принесли топчан и ведро.

И вышел. Свет оставил включенным.

Я постоял ещё немного, порассматривал стены, цепи, стол со стулом. Угол с цепями меня, естественно, не привлекал. Стул, на котором сидел Григорий Ефимович, как ни странно, вызывал те же чувства, что и цепи. Торчать посреди комнаты как-то тоже не то. И куда притулиться?

Щёлкнул замок, и Женя, тот парень, который приволок меня сюда, занёс ведро и поставил его у входа.

– Выносить за собой будешь сам! – сказал он и вышел.

Через несколько минут снова зашёл. Принёс туристский каремат и спальник. Бросил всё это мне под ноги. А ещё литровую бутылочку с водой. И утопал. Дверь замкнуть не забыл, гад.

Я вздохнул и снова огляделся.

Тут котёнок выскочил из моих рук и прямым ходом направился к стенке, сел там и начал вылизываться.

Я воспринял это как знак и отправился к нему с карематом и спальником. Расстелил, сел. Покрутил в руках бутылочку – и пить хотелось, и как-то стрёмно пить из рук таких людей, вдруг что подмешали в воду.

Но бутылочка ещё не открывалась, так что, щелчок крышки порадовал меня.

Первым делом я плеснул воды в ладонь и дал котёнку.

– Конечно, лучше бы тебе молочка, брат, но у меня только вода, прости.

Пока котёнок лакал воду из моей ладони, я подумал, что надо бы ему дать имя. А то как-то…

– Как бы тебя назвать? – спросил я у него, но котёнок лакал водичку и не обращал на меня никакого внимания, мол, называй меня как хочешь, только заботься обо мне. – Дымок? – размышлял я. – Банально. Демон – слишком громко. Дружок – по-собачьи, а ты всё-таки котик.

Котёнок попил и залез на спальник, начал укладываться спать.

Я тоже попил воды, потом сходил к ведру. Свет выключать не стал, вернулся к каремату, разулся, залез в спальник, устроил малыша, чтобы ему было теплее. Не хватало телефона, хотелось посёрфить – что там в мире и в соцсетях, послушать, наконец, песни «Лучезарной дельты», на концерт которой мы с Ариком сходили, а толком не послушали, но телефона у меня теперь не было, его у меня отобрали, я даже включить его не успел.

Котик снова начал тарахтеть под боком. Я погладил его и решил назвать Дёмой. Не знаю почему. Просто имя пришло в голову и показалось подходящим.

Потом я устроился поудобнее. Укрылся, оставив котёнку щель для дыхания. Но спать я не собирался. Нужно было всё обдумать и что-то решить.

Проснулся я от того, что рядом разговаривали. Рядом в самом буквальном смысле. Около каремата, на котором я спал, стояли два парня и рассматривали меня.

Я подскочил и запутался в спальнике, а они заржали.

Они были босыми, в одинаковых футболках и шортах. В распахнутую дверь несло свежестью.

На улице ещё только светало. Сколько я спал? Час? Два? Вряд ли больше.

– Чё разлёгся? – спросил один. – Вставай, давай!

Я наконец освободился от спальника. В голове от недосыпа звенело, и я вообще мало что понимал спросонья.

– Чё стоишь? Складывай постель! – сказал второй.

Я свернул спальник, скрутил каремат.

– Бери и пошли! – сказал первый.

– Ведро захвати! – добавил второй.

Я, как пришибленный, взял всё и вышел на улицу вслед за парнями.

– Спальник и каремат сюда, – указал первый на открытую дверь. – Из ведра вылей туда, – махнул он рукой в сторону уличного туалета. – Да аккуратней! А то будешь мыть! Ополосни ведро! И давай быстро на зарядку!

Я отнёс. Заодно сходил в туалет. Деревянный скворечник на три дырки. Чистенько так и никакой вони, как будто этим туалетом и не пользовались вовсе. Ну или систематически прибирали.

Не успел выйти во двор, как меня позвали в строй. Парни, человек пятнадцать делали зарядку. Я, ничего не понимая, пристроился позади всех.

Махать руками и ногами мне не хотелось, но я ловил на себе строгие взгляды тренера и потихоньку начал повторять движения.

Постепенно кровь разогналась по жилам, и мне стало тепло, даже жарко. А после умывания холодной водой, я вообще взбодрился немного и уже с интересом посматривал по сторонам. Ничего так… Похоже, какая-то спортивная школа.

А потом мы пошли завтракать. В столовой было два больших стола и длинные скамьи по бокам. Мы взяли в окне раздатки чашки с кашей, хлеб, налили компота, сели. И тут я с ужасом вспомнил про Дёму, своего котёнка. Да, я уже считал его своим, мы с ним столько всего пережили!

Я соскочил и кинулся бежать, но меня остановил резкий окрик:

– Куда?! А ну сядь на место!

Это был тренер, который руководил зарядкой, теперь он ел вместе с нами.

Я обернулся и попробовал объяснить:

– Там котёнок…

Все заржали.

– Он остался в спальнике, – добавил я тише. – Он задохнётся.

– Сядь! – приказал тренер.

Ну как я мог сесть, понимая, что обрёк малыша на страшную смерть.

– Он погибнет! – прорычал я и кинулся туда, где оставил каремат и спальник.

Комната была закрыта. Где искать ключ, я не знал.

Я проклинал себя, ругал на чём белый свет стоит за свою глупость и бессердечие. Единственное здесь и сейчас близкое существо, а я с ним так… Я пытался заглянуть в высокие окна, чтобы увидеть: вдруг ему удалось выбраться из спальника, но ничего видно не было. Хотя как бы ему удалось? Я закрутил спальник на совесть.

И тут ко мне подскочили двое парней из тех, кто сидел рядом со мной за столом, подхватили меня под руки и поволокли. Я думал в столовую, кричал, что я не буду есть, пока не освобожу котёнка. На что один усмехнулся.

– Ты прав, есть ты не будешь! – сказал он и заломил мне руку в болевой приём.

От резкой боли в плече меня согнуло пополам. И тогда второй тоже заломил мне руку, и парни повели меня в ту же комнату, где я ночевал.

Я не сразу понял, что они направились в угол к цепям. Наручники и ошейник защёлкнулись легко, я даже не успел ничего сделать.

Конечно, я дёрнулся в попытке освободиться. Естественно, освободиться мне не удалось. Только ошейник затянулся сильнее, да руки цепями задрало ещё выше.

– Не трепыхайся, – посоветовал один. – А то придушишь сам себя.

Парни убедились, что я пристёгнут надёжно, развернулись и спокойненько ушли, оставив меня одного.

Сказать, что мне было плохо – ничего не сказать. Мало того, что меня украли, так ещё теперь в кандалы заковали. Но самое главное Дёма! Ему ведь никто не поможет. И воспоминания сами поплыли: вот котёнок пришёл ко мне там, возле скамейки, приласкался, вот он запустил коготки мне в бок и разбудил меня от магического сна, вот мы стоим с ним против Григория Ефимовича, вот он пьёт водичку у меня из ладони, вот мы вместе спим… И вот я сворачиваю спальник, скручиваю его… Даже не вспомнив про… Слёзы сами потекли у меня из глаз.

Я плакал не от боли, но от мысли, что сам своими руками убил невинное существо.