Дженна провела рукой у своего лица, пытаясь поймать полупрозрачное существо, которое для галлюцинации было все-таки слишком навязчивым. Крохотная змейка с крыльями стрекозы играла с одним из локонов наемницы. Но оказавшись на ее теплой ладони, насекомое рассыпалось светом и растаяло.

– А-а, наверное, это планктосы, – догадалась Аука. – Парящие странники. Они как будто здесь и не здесь одновременно. Но на самом деле их вообще нет. Это… призраки, воспоминания, сны…

– Невероятно, – ахнула Дженна, разглядывая свои руки.

– Как чудесно, что ты их видишь! – проговорила ее собеседница, снова расцветая в улыбке.

– Это странно… – добавила Дженна.

– Восхитительно странно! – закивала Аука. – Может быть, ты и сама какой-то крупный планктос, а?

– «Они здесь и не здесь одновременно». – Дженна хмыкнула. – Ну тогда, может быть, я и правда планктос, – она пожала плечами, – кто-тос или нектос… По крайней мере, частично.

– Твои ноги, – вспомнила Аука. – Ты уже решила, зачем они тебе?

– Да что же тут непонятного? – рассердилась Дженна. – Ноги нужны для того, чтобы ходить по земле!

– М-м, – хихикнула Аука. – А зачем?

– Глупый вопрос!

– Почему?

– Глупый и все…

– Так чего же ты хочешь, Дженна? – повторила девушка.

Наемница нахмурилась и замолчала. После рассказа Ауки тишина яблоневого сада угнетала ее не меньше, чем собственное бессилие. Эта тишина была самим бессилием, но не тела, а как будто души сада. Он был прекрасен, но словно ранен, лишен какой-то важной составляющей. Это было страшно, неправильно.

– Я хочу… – прошептала Дженна. – Я хочу защищать мир от всего страшного и неправильного…

– А-а? – переспросила Аука.

– Ты совсем ничего не понимаешь, что ли? – фыркнула наемница и вдруг ощутила, как внутри у нее словно что-то ожило, а в животе громко забулькало. – Я хочу защищать мир от зла! – повторила она, пошевелив ногами. – И есть. Я хочу есть, леший подери!

– Ха-ха! – рассмеялась Аука и с готовностью протянула ей большое наливное яблоко. – Пожалуй, это подходит!

Дженна приняла ее дар и с удовольствием откусила кусок от сочного плода.

Яблоки. Это были яблоки. Большие и маленькие, всех цветов, оттенков, видов и даже вкусов. Попадались среди них яблоки со вкусом яблок и со вкусом, напоминающим ароматную землянику, жгучую редьку, даже траву и уже совершенно невесть что. Их можно было есть сырыми или варить в котелке для разнообразия, даже посолить при желании. Но все это были яблоки – на завтрак, на обед и на ужин.

Дженна заново училась ходить и даже смеяться.

Говорить она могла, но ее голос был хриплым, скрипучим, как будто чужим. А во время смеха гортань словно что-то стискивало изнутри, вызывая продолжительные приступы кашля.

Наемница приспособила большие листья лопухов как чаши, в которых она нагревала на солнце сладкую озерную воду. Беззаботная Аука складывала в них травинки. Этой водицей Дженна полоскала горло, булькала и напевала разные звуки, чем очень забавляла новую подружку. Процедуры работали – после них девушки смеялись и хохотали уже вдвоем.

Ноги хотя и появились, но слушались плохо. Дженна ходила, но недалеко и недолго. Ей приходилось часто отдыхать. Но девушка не унывала. Шаг за шагом, через недомогание и слабость она заставляла себя вставать и идти дальше.

Тьма под веками вновь и вновь сменялась светом солнца. Сны чередовались с явью. И порой было сложно определить, какой из двух миров более реален.

Время шло. Хотя его течение было совершенно невозможно ни уловить, ни подсчитать, вместе с ним уходило и бессилие. Вскоре наемница смогла приступить к тем нехитрым упражнениям, которые она, казалось, еще совсем недавно сама преподавала книгохранителю. Девушка прыгала и скакала, вытаптывая густую траву и беззастенчиво нападая на молчаливые деревья.

Поскольку ее верный лисий меч бесследно пропал в руинах монастыря, девушка заменяла его сухими ветками, приблизительно схожими по тяжести с потерянным оружием. Ветки было неудобно держать, крутить, да к тому же они часто ломались, но это было лучше, чем ничего. В другую же руку Дженна брала кинжал.

Один ее клинок был короче, другой – длиннее. Длинным она наносила рубящие удары, а коротким – колющие. Она рубила и колола в разных плоскостях, крутила длинным «мечом» восьмерку и довершала удар выпадом «кинжала». Одновременно она вращала оружие снизу вверх и сверху вниз, друг за другом, с помощью асимметричных движений упражняя не только мышцы, связки и суставы, но и ум.

Вначале было тяжело. Дженна путалась в руках и ногах, ударяла сама себя палкой и спотыкалась глупо и нелепо, как это было в детстве. Наемнице приходилось преодолевать не только слабость, но и свою гордыню. И постепенно выносливость, координация и ловкость начали возвращаться. Тело хотя и было истощено, но не потеряло память и навыки.

Вместе с тем Дженна не оставляла попыток разузнать, как же ей выбраться из этого странного места. Казалось, что просторы сада не имеют границ. В какую бы сторону ни направлялась наемница, всюду пейзаж был неизменен. Ее окружали яблони – старые и волшебно плодовитые гигантские деревья.

Иногда между холмами девушка видела озера – исключительно круглые и схожие между собой как близнецы. Гладкие и сияющие, словно зеркала, они по неясной причине пугали Дженну. И, при всей любви к воде, наемница опасалась купаться в них, заходя не дальше чем по колено.

– Послушай, Ау, неужели ты никогда не выходила за пределы сада? – спросила как-то Дженна.

– Куда бы я ни выходила, мой дом всегда в моем сердце, – ответила Аука.

Девушки сидели на берегу озера. Дженна угощалась красными яблоками и любовалась облаками. Облака были большие, словно королевские замки, и переливались белизной, подобно дорогой атласной ткани. Аука играла с ее волосами, вплетая в многочисленные косы длинные стебли трав. Она уже украсила запястья и щиколотки Дженны неувядающими зелеными браслетами, а теперь сооружала ей прическу на манер собственной.

– И ты всю жизнь ешь одни яблоки? – нахмурилась наемница, вертя в руке надкусанный плод.

– Ну конечно! А что же еще прикажешь мне есть?

– Пироги, грибы, мясо… – предложила Дженна.

– Мясо? – испугалась Аука. – Это же то, из чего ты сделана! Хочешь, чтобы я тебя съела?

– И правда… – вздохнула Дженна.

– Рыжуля рассказывал, что иногда в озере появляется рыба, – вдруг вспомнила Аука.

– Неужели? – оживилась наемница. – А кстати, где же он сам?

– Ах, не знаю, – пожала плечами девушка. – Запропастился куда-то… Понимаешь, он, как и ты, не очень любит яблоки. Иногда он даже шутит так смешно… – Она залилась переливистым смехом. – Он шутит, что если рыба не появится в ближайшее время, он может и меня съесть! Представляешь?

– Ну-у, – потупилась Дженна. – В общем-то… Честно говоря… Не так уж и сложно это представить.

Они рассмеялись уже вместе. Хотя шутка, на вкус Дженны, была не самой удачной. Стало ясно, что в присутствии Ауки у нее не получится даже порыбачить.

Яблоки уже не приносили девушке прежней сытости, и постоянное чувство голода становилось все более утомительным и даже болезненным. Дженне не хватало не только мяса, но и пищи иного рода. От однообразных разговоров о красоте деревьев, солнца и облаков в ее голове мыслей становилось все меньше, а улыбка на лице делалась все более бессмысленной.

И опять она закрывала глаза и открывала их. Тьма сменяла свет, а свет – тьму лишь под веками. Вновь и вновь.

Сколь бы долго ни длился этот беззаботный солнечный день, время шло: волосы Дженны отрастали, тело становилось все крепче, зеленое платье все больше теряло цвет, а яблоки – вкус. Спустя дни, недели или месяцы по обычному их исчислению – и более определенно сказать было невозможно – Дженну начала одолевать смертельная скука.

Она уже исходила близлежащие окрестности вдоль и поперек, знала каждую травинку и былинку. А уж сколько травинок и былинок было теперь вплетено в ее волосы и браслеты – не описать! Но бездействие, словно кусок недозрелого плода, встало у нее поперек горла.

И вот однажды Дженна взвалила на спину свою котомку, подтянула ремни на плечах и на поясе и пришла к Ауке, чтобы попрощаться.

– Аука, – сказала Дженна. – Я ухожу…

– Не стоит тебе уходить, – улыбнулась девушка. – Пожалуйста, останься.

– Послушай, Аука, – вздохнула наемница, – я была рада познакомиться с тобой, но в чем бы ни был смысл моего существования, нашей с тобой встречи и вообще всего на свете, я должна идти… И это единственное, в чем я по-настоящему уверена.

– Да-да, – с неожиданной грустью сказала Аука. – Так уже было и так будет всегда…

– Очень я в этом сомневаюсь… – усмехнулась Дженна.

– А я знаю! – Аука всхлипнула и отвернулась.

– Ну не надо так, Ау, – расстроилась наемница. – Мне не хочется оставлять тебя здесь одну… Может быть, тебе пойти вместе со мной?

– Мне нельзя, – ответила Аука. – Кто-то должен ухаживать за садом…

– Слушай, Ау… – сказала Дженна. – Я понятия не имею, как очутилась в твоем саду… Понимаешь, я шла к учителям, в горы Аркха, а потом… Потом я упала. Но снова падать я не собираюсь! И если ты объяснишь мне, как я сюда попала, я обещаю, что еще вернусь, чтобы навестить тебя…

– …Ты обязательно вернешься! – горячо перебила ее Аука. – Ты вернешься сюда. Я помню. Ибо ты уже возвращалась…

– Да, я возвращалась, – согласилась Дженна. – Раньше я просто гуляла по саду, но теперь я ухожу насовсем. Видишь, я собрала свои вещи?

– Ты уже возвращалась, – настойчиво повторила девушка. – Ты возвращалась, и платье твое было черным, в глазах и в волосах твоих искрилось серебро, а за плечами висели пустые ножны… Ты была не такой, как сейчас. – Ее голос стал еле слышным, в нем зазвенели слезы. – Ты была другой, страшной… Все было страшно! Очень-очень страшно…

– Что? – испуганно прошептала наемница. – Да о чем ты говоришь? Не понимаю! Когда же… Когда это было?

– …Вчера, – ответила девушка.

Она подняла на Дженну большие глаза, и наемница ахнула. В этих прежде синих омутах она вдруг увидела уже знакомый ей радужный свет. Такие же глаза были у духов-лигнитлеи! Но наемница никогда не видела их живьем, лишь в своих снах! Даже когда училась в горах Аркха, она общалась с лисами, но не с духами, и вот теперь…

– Слышишь? – тихо проговорила Аука, взглянув на небо. – Колокола снова звонят…

2. Странник

Девочка играла в дубовой рощице. Что-то весело напевая, она танцевала под собственную песенку, прыгала с камня на камень вдоль ручья и кружилась среди молодых деревьев. Было довольно прохладно, но веселая забава помогала девочке согреться. Грело это зрелище и сердце ее отца, наблюдавшего за дочерью из окна башни.

Он мог долго любоваться своим ребенком, но дела не ждали. Черное перо, лежащее на ладони жреца, заметно потеплело, сообщая о приближении обладателя. Спустя время двери распахнулись.

– Да здравствуешь ты в вечности и бесконечности, сын Ясного Солнца, – тихо произнес вошедший.

Служитель Единого обернулся, и радостная улыбка озарила его лицо. Этот бархатный тембр, мощный и в то же время гибкий голос мог принадлежать лишь одному существу. Странник, одетый во все черное, был высок, смугл и черноволос. И будто самая темная ночь были его глаза: непроницаемые для света, словно вовсе лишенные зрачка.

Гость и Его Святейшество одновременно коснулись ладонями лба и груди, а затем пожали друг другу руки.

– Приветствую и я тебя, о, сын Сокрытого Солнца! Да здравствуешь ты в вечности и бесконечности, – торжественно ответил Дэрей Сол.

– Прошу, не называй меня так, старый друг, – произнес мужчина безразличным тоном. – Уже давно я снял с себя короны, сложил скипетры и не нуждаюсь более в пышных титулах.