Его собственные силы хоть и были велики, но всё же не безграничны, и требовали пополнения. Исчерпав до последней капли возможности крылатого обличья, он в изнеможении опустился на склоне ближайшей горы. Испещрённая расщелинами вершина казалась неприступной. Однако где-то там, в окутанной туманами высоте, бил небольшой источник силы и даже угадывался слабый отблеск присутствия живой души.

Если же хорошенько прислушаться, то можно было даже различить гулкое эхо мелодии, что рождало столкновение раскалённого металла, могучих рук и воли кузнеца. Песня молота и наковальни пронзительным звоном разлеталась вдоль гор.

По-видимому, некий умелец возвёл себе кузницу в далёком от людских поселений, но насыщенном магией месте. В том не было ничего удивительного, поскольку хороший мастер со временем всегда становится волшебником, жрецом своего дела и находит место силы для возведения храма.

Приняв человеческий облик, странник отыскал безопасное и удобное для привала место, защищённое со всех сторон от ветра и расположенное неподалёку от ручья. Он напился чистой воды, устроившись среди снегов и камней, завернулся в плащ и прикрыл глаза. Смутное предчувствие тревожило его с самой ночи, и теперь он снова обратил внутренний взор к той, что отозвалась на произнесённое им имя.

Ей было так плохо, словно весь мир разом обрушился на её плечи всем своим весом, не оставив сил даже для вздоха. Тело сотрясала лихорадка: девушку бросало из холода в жар, а из жара снова в холод. Суставы будто выворачивало в обратную сторону, а череп сокрушали удары невидимого молота.

Дженна отчётливо слышала, как далеко во тьме, содрогаясь под могучей силой, гулко стонет наковальня. Где-то в подземных глубинах выло пламя и бурлила лава.

И глубже, намного глубже этого ослепляющей синей змеёй извивалась призрачная река. Её мёртвые воды пели страшную песню на сотни разных голосов. Голоса сплетались в воспоминания. Воспоминания порождали кошмары. Сильнее лихорадки они терзали ум и чувства девушки.

– Ты сама себя ликвидируешь… – шелестел голос.

За ним был слышен шум города: вой двигателей, шорох шин об асфальт. Призраки из старого мира свивались с образами её новой жизни.

– Это – мой и не мой мир, – говорила Белова. – Я предлагаю тебе просто уйти. – Красные волосы и свет из глаз. – Ты готова раз и навсегда покинуть этот мир, чтобы познать бесконечное множество других миров?

– Феи… Меняют своих детей на человеческих? – спросил мракоборец.

– Кровь… Обновление силы… Подменыш… Город… – ответил брауни.

– Ваш мир – мой и не мой, – повторила Белова. – Мы… Перемешаны…

Призраки кружились в танце.

Дженну-Василису обменяли на кого-то… на более сильного человеческого ребёнка? Или она сама стала тем самым ребёнком? Откуда у неё появились способности, сила? Она фея? Она преодолела время и пространство. Как? У неё есть крылья? Она летела. А потом было море. Эльф. И… золотые звёзды на синем камзоле.

– Я много путешествовал по разным мирам… – сказал Принц. – Никогда не разговаривай с цветами…

Видения танцевали. Люди в белом окружали её. Чёрный лес. Ведьма Айла.

– Этот путь проклят, – сказал Мат. – Назад дороги ты уже никогда не отыщешь…

Перед глазами Дженны мелькали бессвязные картинки. Лица друзей, которых она потеряла, мешались с лицами жрецов и разбойников, которых она убила: пустые глаза, улыбки, гнилые зубы, наполненные мраком глазницы, руки, тянущиеся к ней сквозь ночь… Их голоса, шёпот, стоны. Голод…

– …каждая отнятая тобою жизнь меняет нечто и внутри тебя. Безвозвратно, – раздался голос Летодора. – Словно вместе с твоим врагом смерть забирает и частицу тебя. Такова цена за это…

– Безвозвратно… Цена… Смерть… – шептали призрачные голоса.

– Очень-очень давно, – сказала Аука. – Вчера…

– Вчера, – повторил хор голосов. – Вчера. Вчера…

– …равновесие сильно пострадало, – добавил тролль.

– Равновесие… – прокатилось эхо.

– Безвозвратно… – пела пустота.

– Никогда не отыщешь…

– Ликвидируешь…

– Смерть…

– Равновесие…

«Нет… – мысленно крикнула им Дженна. – Нет!»

Она не нарушала равновесия. Она не могла. Она не такая. Да, она убивала. Убивала, но не из прихоти – у неё попросту не было выбора! Так неужели наступил тот самый предел, о котором предупреждал ведьмак? Она перешла дозволенную границу, и теперь её душа принадлежит Смерти? Она проваливается в бездну, в ничто… Она умирает?

«Нет! – крикнула наёмница, собравшись с остатками сил. – Нет! – крикнула она так громко, словно бы звук её голоса был способен развеять сгустившийся мрак. – Я буду жить! Я должна… Я хочу жить!»

Жар, терзавший тело, в последний раз опалил девушку яростным дыханием и отхлынул. Но на смену ему явился ещё более страшный, удушающий холод; тот самый холод, в котором замирает любое течение жизни. Наёмнице показалось, что сама Смерть сейчас ухватила её за горло жёсткими пальцами, не позволяя вздохнуть.

– Дженна, – вдруг прозвучал у неё в голове незнакомый, но живой голос. – Дженна… Дженна…

«Помогите…» – всё, что смогла ответить она.

Последние сомнения рассеялись, это была она, та, кого он так долго искал! Странник подошёл к беглянке достаточно близко, чтобы различить эхо её мелодии. Привкус витали был сложным, многообразным, словно эхо из другой упорядоченности… И вновь мужчина поймал себя на смутном ощущении, что он уже слышал его.

Странник произнёс имя, и Дженна откликнулась на его зов. Но, как он и опасался, это был крик о помощи. Телесно девушка находилась всё ещё слишком далеко. И потому странник соткал между ними путь – волшебный мост, чтобы дотянуться до неё хотя бы мыслью.

Пройдя по мосту, мужчина увидел тонкое тело девушки – сосуды её силы. Эти сферы, подобно драгоценным камням, пропускали через себя жизненную энергию и, преломляя её свет согласно своей неповторимой огранке, образовывали личную витали каждого живого существа.

Сферы Дженны пульсировали и переливались разноцветными всполохами. Что-то неладное творилось с её силой. Вместо того чтобы следовать единому руслу, она клокотала и рвалась наружу, словно подземный огонь. Девушка не могла, не умела справиться с ней. И страх, овладевший её чувствами, лишь сильнее раздувал опасное пламя.

С болезненной остротой странник ощутил, как отчаянно была напугана Дженна. И великое желание помочь заставило сердце мужчины забиться чаще.

– Всё хорошо, – сказал он, приблизившись. – Всё хорошо. Ты в безопасности.

Странник обнял сестру со всем теплом и нежностью, которые только остались в его собственной душе. И на время мелодии их жизненной силы сплелись в единую музыку.

В морозном плену пустоты, полной призрачных образов и голосов, Дженна услышала пульсацию жизни: ровную и уверенную песню, подобную биению сердца.

«Всё хорошо, – вдруг поняла она. – Я в безопасности».

Мрак, поглотивший её, перестал быть враждебным. Он вдруг обрёл плотность, стал мягким и уютным. Словно два могучих крыла, он укутал девушку.

Измученная наёмница ощутила себя в тёплых объятьях. Их сила отпугивала кошмары. Она успокаивала и исцеляла. Боль и озноб отступили.

«Это болит душа. Это процесс исцеления», – вспомнила она собственные слова, прежде чем провалиться в глубокий сон.

* * *

Пламя в горниле горело живо и ярко. Под могучими ударами молота звонко пела наковальня. От раскалённого до красна металла в стороны разлетались снопы искр.

Мастер Кай Двейг приподнял изделие и придирчиво оглядел со всех сторон. Не легендарный меч, но вполне достойное оружие. Всё же не вполне удовлетворённый работой, он запечатал заклятье и опустил лезвие в бочонок с водой. Вода фыркнула паром, зашипела, взбурлила, покорно принимая клинок.

Дав материалу немного отдохнуть, Кай Двейг поднёс лезвие к уху и легонько щёлкнул по нему молоточком. Звон вышел высоким и чистым, но что-то в его мелодии всё равно не понравилось мастеру.

Чернобородый кузнец отложил изделие в сторону и снова взялся за дело. Он аккуратно засыпал в тигли смесь для варки сплава, в печь – каменный уголь. Раздул меха.

Работа спорилась, и время проходило незаметно. День повернул на вечер, а огонь в горниле танцевал и пел без отдыха. Несмотря на то, что его силы подчас не выдерживали даже жаропрочные тигли, качество пламени было всё ещё недостаточным для того, чтобы соединить все составляющие металла в единстве необходимых свойств.

Каменные образы богов, застывшие вдоль стен на постаментах, казалось, с одобрением наблюдали за работой кузнеца. Боги Семи Путей, богини Семи Вод и Безликие, покровительствовавшие всем ищущим – путешественникам, учёным и первооткрывателям, – таинственно улыбались, словно предвкушая некое важное событие.

Великий Зоа̀р – воин и кузнец, Отец огня и металла, был серьёзен и невозмутим. А Сёстры-близнецы, одновременно прекрасные и ужасающие Элѐма и Куолу̀ма, как и всегда, смотрели на мастера глазами любящих матерей.

Не раз мастер Двейг взывал к богам за помощью, и ответ не заставлял себя долго ждать. Но сегодня одних лишь молитв, заклятий да двух человеческих рук было маловато. Давно пора было взять себе помощника, тогда, глядишь, от притока молодой силы и огонь в горниле запел бы по-новому. Но Кай Двейг привык работать в одиночестве. Уже многие годы только он да древние боги ступали в священное пространство кузницы.

Среди жителей ближайшей немноголюдной деревни достойного подмастерья не сыскалось. Мужчины Предгорья славились крепким здоровьем и сильными руками, но для того, чтобы работать в Доме Стихий, одних лишь только рук было мало. И потому придирчивый Кай Двейг, знавший секреты идеальных сплавов и умевший с ними работать, всё ещё ожидал идеального ученика, которым когда-то стал он сам для своего мастера.

Давно почивший Э̀ски До̀груж, ученик векового деда Ва̀нга То̀тта, который был подмастерьем ещё у самого эльфа Алин-Ал-Кабѝра, любил пошутить, что не хранители Путей, Ветров и Вод, а сами подземные боги послали ему мальчишку. Чумазого и исхудавшего Кая мастер обнаружил в одном из мешков с железной рудой, которую торговцы оружием поставляли кузнецу для выполнения их заказов.

Эски Догруж своей находке даже не удивился, ибо во всём полагался на волю богов Стихий, Отцов и Матерей своего края. Железо – так железо, мальчишка – так мальчишка. Одно другому не помешает, благо лишний рот был ему не в тягость.

Оказалось, что отец Кая, чьё имя тот никогда не упоминал, человек, слабый телом и духом, за позорные деяния был сослан со всей семьёй на Кодимские рудники. Там и родился у его жены сын, как поговаривали злые языки – вовсе не от отца, а от самих горных демонов, ибо рос мальчик статным и сильным не в пример родителю.

Однажды маленького Кая постигло несчастье: единственный человек, который был ему дорог во всём белом свете – его милая матушка, – заснула и больше не проснулась. В то же день мальчик и сбежал. А спустя время, после долгого и тяжёлого путешествия оказался в доме кузнеца.

Эски Догруж был рад смышлёному подмастерью. Кая же зачаровало новое ремесло. В звоне наковальни и в гудении огня он слышал особенную песнь. Через некоторое время он уже не мог представить жизни без этой музыки и жара.

Выросший на рудниках, Кай слышал легенды о Дымной горе и легендарной кузнице, которую возвёл чародей Алин-Ал-Кабир у самого источника Звёзд. Одни говорили, что кузнец был эльфийского происхождения, другие – что в венах его текла кровь дракона, хозяина Дымной Горы.

В те времена и до сей поры мастерству Алин-Ал-Кабира не было равных даже среди умельцев Бунджуу̀га и Серботъйо̀га. Гномы и тролли Западного края отлично разбирались в топорах и молотах, а цверги делали прекраснейшие ювелирные украшения, уступавшие изяществом разве что работе древних сидов Востока.