Непобедимый Охотник, как и прежде, смотрел на неё свысока своими тремя самыми яркими звёздами. В этом мире их считали тремя глазами сестёр Провидиц – богинь Судьбы и называли их именами: Йорлог, Хальду и Инлаш.

Небесный Охотник девушку ничуть не удивлял, ведь и луна в Сет была такой же, как и в Сии, разве что её серп лежал более вертикально… Однако, глядя на небо, бездонное, завораживающее, прекрасное – чародейка больше не испытывала прежнего трепета.

Лишь неизмеримая тоска и затаённый полузабытый ужас погони возрождались в сердце девушки. Слишком хорошо она помнила, как безжалостны оказались к ней течения междумирья – конечно же, не сама звёздная сфера, но некая тонкая её часть, связывающая миры, планеты и звёзды воедино.

Она же и разделяла… Разделяла странников и хранителей, любимых, супругов, родителей и детей.

Стиснув зубы, Дженна закрыла глаза и тихонечко взвыла. Она плакала, но глаза её оставались сухими, словно бы свет междумирья иссушил слёзы, навсегда лишив возможности выплакаться. Одновременно с разных сторон девушке вторил вой драугров.

Сейчас Дженна была там, где должна. И Дженна была не одна.

Они выли, и вместе с тем оживал верещатник. Гудела земля, раскачивались растения, и вздрагивал воздух. Место силы пело, подобно невидимому древнему существу.

Его тихий зычный голос на некоторое время изгонял злобу из сердца и наполнял смятённый ум спокойствием. Чародейка внимала ему, точно пила мёд: горький, льдистый и стократ более пьянящий, чем «живая водица».

Через некоторое время вой Дженны сменился песней… Девушка тихо вторила музыке мёртвой воды и удивлялась самой себе. После глотка витали смерти боль хотя и затихла, но продолжала сжимать горло, и когда-то насыщенный, гибкий голос чародейки стал походить на сухой шелест.

Сияющие планктосы, как и прежде, порхали в волосах Дженны. И в их свете из-за спины девушки неслышно появился колдовской помощник. Дракон осторожно положил голову на плечо хозяйке, а та нежно коснулась его щеки прохладной ладонью, чтобы напитать силой.

Если бы нашёлся тот, кто видел Дива в мире Сия, сейчас он не узнал его. Феечий дракон подрос до размеров крупного жеребца, его изумрудные глаза и синяя чешуя потемнели, сделавшись почти чёрными, а золотистая грива стала седой, как свет луны.

Что же до прекрасных крыльев, их Дженна не наблюдала с тех самых пор, как впервые выпустила Дива в новый мир.

Забравшись на спину волшебного скакуна, чародейка погнала его вдоль холмов. Ветер бил в лицо и трепал волосы, но Дженна не ощущала злых холодных касаний. Девушка подгоняла Синего всё настойчивее, правя конём без узды и поводьев, ведя его всё дальше сквозь пустошь.

Втайне чародейка надеялась увидеть море. Однако остров Граг, похоже, не имел ни конца ни края.

Второй день после Столетия победы гоблины мири считали траурным. Повелители овец больше не танцевали, не пели и даже разговоры вели лишь вполголоса. Живые поминали и оплакивали умерших. И будто сама природа горевала вместе с ними. Ливень трудился без устали, не стихая даже на мгновение.

Невзирая на траур, работали и некоторые мири. После завтрака Дженна застала Йон-Йона и его брата Тал-Йона на пороге трактира. Те, кряхтя и фыркая, тащили на улицу большой медный таз для купания.

– Вот, Бабуля мыться будет, – объяснил Бельчонок. – И обязательно в небесной воде. Кожа, говорит, от неё молодеет.

– Видать, замуж снова собралась, – проворчал Тал-Йон.

– А толку-то? – поддержал его младший брат. – Столько детей и внучат у неё, а отдуваемся за всех мы с тобой.

– …Любит нас больше других!

– Я помогу, – предложила Дженна, хватаясь за свободный край таза.

– Там холодно и мокро, – предупредил Йон-Йон.

– И не такое переживала… – усмехнулась девушка.

Втроём они кое-как вытащили посудину на заднюю террасу и оставили под дождём набираться небесной водой. Братья ушли подготовить Бабулю, а Дженна, спрятавшись под навес, осталась следить за ванной. Крупные капли мерно барабанили по тазу, листьям и разбухшим болотным полям, наигрывая тоскливую мелодию.

– …Эдак ваши поля превратятся в моря, – пошутила чародейка, когда братья вернулись.

Йон-Йон нёс с собой чайник с ароматно пахнущим горячим отваром, а Тал-Йон помогал бабушке с её креслом, колёса которого так и норовили провалиться в щели между досками пола.

– В моря? – удивился Бельчонок. – Это те, что из сказок, что ли?

Он вылил кипяток в таз, рукой помешал воду. В это время Дженна развернула навес так, чтобы закрыть всю террасу от дождя.

– Из сказок? – охнула она, застыв на месте с поднятыми руками. – Но как же так? Мы ведь на острове…

– В сказках говорится, что когда-то предки мири жили на берегу бескрайней воды, которую называли морем, – мечтательно вздохнул Тал-Йон. – Вода эта была солёной, и обитали в ней такие создания, которых нет в наших болотах! И даже Большеводье Грага не могло сравниться по размеру с морями… Вот бы их увидеть, да?

– Да, – рассеянно кивнула Дженна.

– …Хорош, малышня, ступайте уже, – сердито вставила Дубабушка, щёлкнув по лбу открывшего было рот Тал-Йона. – Дальше мне девчонка поможет…

Братья спорить не стали. Не успела Дженна глазом моргнуть, как их и след простыл.

– Некромантка, – обратилась к ней старая гоблинша, – мы приняли тебя в нашу семью, дали хлеб и кров, так будь любезна, чти традиции и не морочь детей своими морями и "матариками"…

– Материками, – тихо поправила девушка.

– Не морочь, говорю, – разозлилась старушка. – Не их это дело…

Дженна смиренно склонила голову. Дубабушка была не только сказительницей и главой многих семейств, но входила в Совет старейшин Нора. Если другим мири Дженна не давала спуску, то к Бабушке Йон относилась с глубоким почтением.

Ей, безногой и однорукой, перечить было куда опаснее, чем спорить с Сайроном. Маг, может быть, и знал многие ругательства, но держал знание в тайне. В отличие от Бабули.

– Я так понимаю, – произнесла Дженна, выслушав в свой адрес пёструю тираду, – некромантов не любят не только в восточном Пределе?

Дубабушка пренебрежительно глянула на потемневшие до локтей руки девушки. Обычно Дженна носила высокие перчатки, скрывающие тёмно-серую кожу и синие вены под ней, но ради купания старой гоблинши их пришлось снять. Точнее говоря, отозвать…

Портные мири не сумели сшить для Дженны подходящего фасона. Их изделия не слишком хорошо держались на предплечьях. Тогда Дхар Нэваал предложил чародейке свою помощь.

Живущий в тунике, а не в мире демонов, он теперь полноправно распоряжался зачарованной материей. По одному только желанию Дженны он мог изменять форму её одеяния, в том числе распределяя ткань по рукам, как перчатки.

– Некромантия иссушает душу и разъедает нутро, – ответила гоблинша. – Я видела таких, как ты. Раньше, до войны, когда эльфы ещё не попрятались в своих чащобах, магов было больше. После того, как на вересковом поле стали появляться драугары, некоторые колдуны и шаманы делали попытки успокоить их. Кого-то интересовала власть… Но все они рано или поздно присоединялись к неумершими воинству.

– Я бы хотела помочь этим душам найти покой, – вздохнула Дженна.

– Знаешь сказку о мудром пастушке? – рассмеялась Дубабушка. Девушка пожала плечами, и женщина продолжила: – Говорят, это был самый мудрый гоблин, что когда-то рождался на Граге. Был он сыном одной шаманки и много добрых дел совершил для своего племени. Но вот слухи о необычайных способностях юноши достигли правителя Лалинги. Император решил испытать гоблина, пообещав тому, что даже сделает его своим сыном и передаст власть, если юноша правильно ответит на его вопросы.

– Он ответил? – затаила дыхание Дженна.

– Ответил на все, кроме одного. – Дубабушка скинула лиловую накидку, в которую была замотана, и с помощью чародейки перевалилась из своего кресла в таз. – Последний вопрос касался драугаров…

– Император тоже хотел знать, как их упокоить?

– Все мы хотели бы знать, и мудрый пастушок стремился к этому, – кивнула Дубабушка.

– …Он не сумел? – догадалась Дженна.

– Он часто ходил на пустошь, но вместо того, чтоб продолжать пасти своих овец, возненавидел живых, – закончила женщина. – А однажды остался там навсегда.

– Это не сказка, – грустно сказала чародейка. – У сказок должен быть хороший конец.

– В сказках сокрыто зерно истины, – пояснила Дубабушка. – Посмотри на себя, Дедушка Лювер-Йон и тот живее будет.

– …Мои руки потемнели от мёртвой воды, – согласилась Дженна. – Но не она разъедает моё сердце… Вам, как женщине, потерявшей многих мужей, это должно быть знакомо.

– Во-от как, – протянула Дубабушка, прищурившись. – Ты потеряла кого-то?

– Мой любимый погиб, – кивнула Дженна.

– Что ж, тогда послушай старую женщину, – усмехнулась гоблинша. – Лучшее средство от сердечных ран – найти нового мужа.

Долгое время девушка молчала. Тёплая вода парила, в воздухе стоял аромат заваренных трав. Натирая мочалкой спину женщины, Дженна невольно рассматривала её.

Груди у Дубабушки отвисли до бёдер, кожа покрылась пятнами и сморщилась так, что ей не помогли бы и чародейские заклятья, не то что дождевая вода.

– …Вы правы, – наконец, произнесла чародейка. – Я так и сделаю. Я обещала. Обещала ему… Но, – она коротко улыбнулась, – не сейчас. Может быть, позже… Ведь в вашем городке и так мало мужчин.

– Ха! – одобрительно крякнула Дубабушка. – Шутишь. Это хорошо. Значит, не всё для тебя потеряно…

– Уважаемая Бабуля Йон, – обратилась Дженна к гоблинше, осторожно намыливая её длинные и тонкие, как паутинка, волосы. – Объясните, почему жители островов считают, что море – это сказка?

Дубабушка выпучила на девушку свои выцветшие глаза, поморщилась и зашипела, точно гадюка. Дженна в ответ не проронила ни звука. Видя, что девушку не взять на испуг, гоблинша одобрительно улыбнулась.

– …Когда-то в Нора была библиотека, – как бы нехотя начала она. – Потом ураган сорвал её с дерева и разметал по всему острову. С тех самых пор вся мудрость наших предков – стихи, сказания и легенды – передаётся из уст в уста. В дни моей молодости – не то что теперь – считалось: чем больше сказок ты знаешь, тем богаче, – Бабуля Йон широко улыбнулась, продемонстрировав сильно поредевшие зубы и один-единственный жёлтый клык. – Как могла, я старалась донести свои знания до внуков, но им лишь бы по лесам да лугам носиться со своими овцами…

– Йон-Йон знает много сказок… – заметила Дженна.

– …Забодай тебя Мири, не перебивай, когда старшие говорят, – гоблинша хлопнула кулаком по воде.

– Простите, – вздохнула чародейка, отирая капли с лица.

– Вот послушай, расскажу я одну легенду, – продолжила Дубабушка. – А правда то или нет, решать тебе. Наши предки писали, что острова Сет покоятся в бескрайних водах – в морях то бишь, – гоблинша вновь театрально вытаращила глаза, а в её голосе появились таинственные нотки. – И нет ничего прекраснее этих вод на всём белом свете или за его пределами… Однако в морских глубинах, во тьме и холоде обитает гигантский фомор змей! Говорили, что в былые времена раз в год змей поднимался на поверхность и исполнял любое желание всякого, кто к нему обратится…

– Самое-пресамое любое желание? – настороженно переспросила Дженна.

– Всё верно, – подтвердила гоблинша, глядя ей прямо в глаза. – Он даровал богатство и любовь, излечивал недуги, оттяпанные конечности выращивал, – она понизила голос, – и даже возвращал к жизни погибших. Однако же всякий раз дар змея оборачивался проклятием. Поэтому боги закрыли доступ к морю. А постепенно стала стираться и память о нём… Незачем помнить о том, чего больше нет.

Повисла тишина, только капли барабанили по листве, да где-то вдали блеяли овцы.

– Разрешите вопрос? – осторожно произнесла Дженна.

– Давай, – снисходительно кивнула женщина.

– Йон-Йон рассказывал сказку о короле Змее…