Красная зубастая голова, массивные когтистые лапы, да и тело в целом похоже на человеческое, разве что пролежавшее на дне реки лет десять. Утопленников Тэун повидал немало, даже безруких: существо, кем бы оно ни было, на таких похоже. Щёлк-щёлк, клац-клац – так явно щелкают друг о друга челюсти. Тэун рассматривает существо из-за угла ванной, где горит неяркий свет – в комнате темно, но по звуку и тени на полу видно, как это нечто перемещается по его квартире. И явно что-то ищет.

Длинную морду он использует вместо рук – перебирает носом оставленные на диванных подушках бумаги, скребёт по полкам. Щёлк-щёлк, слышит Тэун, стискивая в руках мокрый вонючий ёршик. Клац-клац. Не то чтобы Тэун боится – он на службе повидал всякого, чтобы бояться непонятного нечто в мокрых тряпках, – но испытывает недоумение уж точно.

Существо подбирается к письменному столу с одиноко стоящей там фотографией в рамке, и тогда Тэун выскальзывает из своего укрытия, направляя на тело своё орудие.

– На твоём месте я бы хорошенько подумал, прежде чем вламываться ко мне в квартиру, – говорит Тэун твёрдым голосом, но ни тон, ни его появление должной реакции у существа не вызывают: оно делает ещё несколько шагов по направлению к столу и только потом оборачивается.

В узкой полоске света, падающей в гостиную из ванной, Тэуну в глаза бросается огромный, в пол-лица, рот. Клац-клац. Два ряда клыков в широкой пасти, носа нет – только рот, и в данный момент он открывается так широко, что может заглотить голову Тэуна целиком.

– Пиби, – неожиданно пищит это нечто.

У Тэуна волосы шевелятся на затылке, а существо, в довесок к виду, что уже пугает до обморока, решает ещё и заорать. Вернее, завизжать: из его пасти вырывается ультразвук, какой любую бойцовскую собаку довёл бы до бешенства. Тэун не собака, но он жмурится от неожиданности, одной рукой пытается закрыть ухо, второй замахивается и бросает ёршик прямо в рот существу.

Существо отскакивает, и Тэун решает, что может справиться с ним голыми руками, если только оно перестанет визжать так громко. Но, как и всё в последние дни, кое-что ещё случается неожиданно – запертая дверь его маленькой квартиры (как это орущее нечто сюда забралось, интересно?) срывается с петель. И в гостиную влетает лисица.

Существо прекращает орать и поворачивается к гостье. Та, сразу же оценив обстановку, бросается на чешуйчатое тело без единой заминки и валит его на пол, и втыкает длинный каблук своей туфли ему в горло. Туфлю, кстати, держит в руке. Туфля, кстати, дорогая – на такие Ингён засматривается в витринах модных бутиков.

Чудовище визжит громче, и пока Тэун думает, что сходит с ума, оно растворяется прямо в воздухе под шипение – нет, ему не послышалось – лисы.

Та с досадой фыркает и поднимается с колен. Натягивает туфлю обратно на ногу, поправляет полы плаща. Сегодня на ней чёрный плащ, из-под которого торчат длинные голые ноги.

– Что за хрень? – с трудом приходит в себя Тэун. Надо отдать ему должное, он не валится в обморок: интерес и желание узнать ответы на половину своих многочисленных вопросов вымещают из головы даже мысль о том, чтобы снова потерять сознание перед своей спасительницей. Внезапная гостья тем временем осматривается и одаривает Тэуна всё такой же, как он запомнил, хитрой ухмылкой.

Сегодня на ней нет красной помады, волосы убраны в высокий хвост, а глаза спрятаны за солнечными очками. В такое-то время? Она снимает очки, убирает их в карман плаща. Ах, это не от солнца – от любопытства посторонних. Глаза у неё снова горят, вспыхивают жёлтым, будто на дне зрачка не пустота, а локализованный пожар. И зрачки у неё продольные, как у лисы.

– Это не хрень, – говорит она. Тэун хмурится. – Это ённо. Обжора, жрёт всё, что плохо лежит: рис, говядину, свинину. Больше всего он любит янбанов^[37]. Странно, что он пришёл к тебе, детектив. Ты для него слишком крепкий орешек…

Последнее замечание можно расценить как комплимент, и Тэуна, конечно, ведёт.

– А вы успели разузнать обо мне, госпожа… Как мне к вам обращаться?

Лиса склоняет голову набок, изящный хвост рыжих волос струится вдоль шеи и переливается в неясном свете из ванной.

– Хороший вопрос… – Она щурится, смотрит на Тэуна слишком уж пристально. Он не к месту и не вовремя вспоминает, что стоит перед ночной гостьей в одних трусах.

Ночная гостья улыбается снова.

– Хорошо выглядишь, детектив Кван, – говорит она, окидывая его медленным взглядом. Тэун сглатывает загустевшую слюну, та застревает в горле. Возьми себя в руки, корявый подросток! – Можно я тебя поцелую?

У Тэуна естественным образом тормозят все мыслительные процессы, и первое, что ему хочется ответить: «Да я вас сам поцелую». Но он, конечно же, этого не делает.

– Нет, – говорит он, кляня себя последними словами, – нельзя.

Ну и дурак. Судя по всему, лиса думает то же самое. Она кажется немного расстроенной, но не настолько, чтобы демонстрировать это Тэуну.

Доверять собственному языку после того, как отказал этой женщине, Тэун не может, но сказать что-то надо. И спросить – много чего. Потому Тэун одной только силой воли открывает рот и произносит:

– Как вы нашли меня?

Поскольку прятаться теперь будет мальчишеством, Тэун отбрасывает прочь смущение и неловкость и идёт запереть распахнутую настежь входную дверь. Пока он делает несколько шагов в прихожую – закрыть дверь, услышать писк кодового замка – и возвращается в гостиную, лиса располагается на его кровати и встречает его, закинув ногу на ногу, будто у себя дома.

Она полностью одета, он почти раздет. Ситуация не столько теперь неловкая, сколько комичная. И обидная. Тэун предпочел бы поменяться с рыжей местами.

– Я пришла поговорить, – уходит она от вопроса и протягивает руку, приглашая Тэуна сесть в кресло напротив. Тэун остаётся стоять, глядя на её светящиеся в темноте глаза сверху вниз. Света в комнате не хватает, чтобы дарить её взгляду такой огонь. Откуда он исходит? Из её души?

Есть ли у неё душа, если она забивает монстров каблуками своих туфель, а под платьем прячет лисьи хвосты?

– Должен сказать вам спасибо, – говорит Тэун, с трудом вытаскивая себя из навязчивых мыслей. Брови лисы изгибаются – она не хмурится, но заинтересована. Тэун добавляет: – Не успел поблагодарить в прошлый раз, и… даже не надеялся увидеться так скоро.

Лиса кривит губы.

– Не меня, – говорит она и кивает на мокрое пятно на ковре Тэуна, оставшееся после ённо. – Благодари его. Если бы он не сунулся к тебе сегодня, наша встреча случилась бы несколько позже. Что меня как раз удивляет…

Она поднимается с кровати, снова осматривает комнату с ещё большим, чем прежде, вниманием.

– Ты не сильно напуган, – замечает она, не глядя на Тэуна.

Тэун смотрит на её точеный профиль, подсвечиваемый слабым светом из ванной.

– Я всякое видел, – говорит он уклончиво. Тогда она поворачивается к нему лицом. Глаза уже потухли, но их цвет… Они светлее, чем карие. Янтарные? Так не говорят, когда речь заходит о людях. Тэуну бы серьёзно задуматься, стоит ли спокойно разговаривать с представительницей бог её знает каких мистических сил. Но он безумец, решивший, что его спасла кумихо, так чего терять?

– Всякое, – повторяет лисица и вновь указывает на мокрое пятно. – Такое тоже?

– Такое – нет, – признается Тэун. – Оно умерло?

Лиса улыбается, обнажая клыки.

– Не-ет, – тянет она с явным удовольствием. – Но к тебе больше не сунется… какое-то время.

Тэун только кивает. А что сказать? Если через какое-то время эта лисица вновь заявится к нему, чтобы спасти от квемуля, квисина и ещё хрен его знает каких существ – что ж, он не против. С другой стороны…

– Когда он придет снова, вы вернётесь, чтобы защитить меня? – Он мог бы выразиться по-другому, но это сильнее его: хочется поддеть её, увидеть, как блестят её глаза, как изгибаются, точно заколка для волос, губы… Лиса не обманывает ожиданий – улыбается широко, неприкрытое предложение Тэуна ей понравилось.

– Тебе не особо нужна моя защита, господин детектив столичного округа. Если то, что я о тебе узнала, правда.

Тэун не знает, куда деть руки, и скрещивает их на груди, сжимая пальцы в кулаки. Значит, они оба друг друга интересуют.

– Раз я уже пришла к тебе в гости, – продолжает лисица, – может быть, угостишь меня рамёном?

Намёк настолько очевидный, что Тэун давится воздухом и кашляет, пока лиса делает вид, что не понимает его смущения. Не остается сомнений, что она в курсе, к чему может привести рамён между мужчиной и женщиной в первом часу ночи, но, похоже, её не сильно заботят условности.

– Почему бы и нет, – отвечает Тэун, с трудом заставляя будто распухший язык ворочаться во рту.

Он наспех напяливает на себя домашние штаны. Пока кипит вода в кастрюле, лиса снимает с себя плащ, оставаясь в короткой юбке и наглухо застегнутом пиджаке в тон. Плащ кладёт на спинку кухонного стула, обходит комнату по кругу. Тэун включил свет, и теперь она смотрит на свой портрет, склонив голову.

– Непохожа, – говорит она в итоге и морщит нос.

Тэуну почти стыдно за свои корявые руки, но он отмалчивается, чтобы не ляпнуть какую-то глупость, над которой рыжая только посмеётся.

Не замечая пунцовых щёк детектива, лисица переходит к стоящим на книжной полке фотографиям в рамках.

Там фото с выпускного вечера, фото с поступления на службу, пара карточек со времён, когда он был студентом и вместе с Юнсу они из кожи вон лезли, чтобы понравиться преподавателям академии.

– Ты одинок, – заключает лиса, присаживаясь к столу, на котором Тэун уже раскладывает тарелки для рамёна и стаканы с водой. Его не удивляет подобный вывод – среди фотографий нет, по понятным причинам, ни его родителей, ни друзей. Кроме Юнсу и некоторых сослуживцев, Тэун почти ни с кем близко не общается. Не сходится характерами.

«Точнее, характером».

– Не у всех есть такие друзья, как ваши, – соглашается Тэун, но лисица на язвительное замечание про ённо никак не отвечает.

Она по-хозяйски накладывает себе лапши, до краёв заливает её бульоном. И раз она не продолжает его мысль, Тэун решает заговорить первым. В конце концов, пару ответов он заслужил.

– Так что это было, м? – спрашивает он, кивая в сторону почти высохшего пятна на ковре. Почему-то он думает, что от сбежавшего (оно же сбежало в какой-нибудь мир иной, так?) существа останется запах, и хорошо, что Тэун совсем не брезгливый.

Лиса прихлебывает прямо с краёв тарелки, шумно втягивает ртом лапшу, и весь её прежний надменный образ разбивается об эту реальность, в которой она сидит напротив Тэуна и с упоением ест, жмурясь от удовольствия.

– Ты знаешь историю, детектив Кван Тэун? – спрашивает она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Которую её часть? Насколько мне известно, квемули в трактатах «Самгук Саги»^[38] не упоминаются.

– О, – легкомысленно отмахивается лиса. – Не в тех, что предназначены для людей, естественно. Но в летописях потустороннего мира квемули и квисины частые герои.

Тэун кивает. Ясно. Есть история для людей, а есть – для мистических существ вроде ённо. Тогда другие персонажи сказок и мифов – тоже существуют? Шах и мат, Ли Юнсу!

Он хочет задать этот вопрос, но лиса его опережает:

– Токкэби, пульгасари^[39] и другие духи, упоминания о которых остались только в сказках для детей. Все они населяют Корейскую Федерацию ещё с тех времен, когда она была Кочосоном^[40].

В другое время Тэун решил бы, что сошёл с ума и в какой-нибудь больнице пустует его койка, но он сам видел квемуля, пятно от которого всё ещё держится на его же ковре в его же квартире, и лисьи хвосты у лисицы ему не почудились. Тэун с ума не сошёл. Значит, она говорит правду.