Огонёк мигает и вдруг срывается вперёд. Тэун икает от удивления и почти мчится за ним. Всё вокруг недвижимо, многочисленные огни не издают звуков, и потому в этом царстве темноты и тишины шаги Тэуна кажутся оглушающими ударами – словно с каждым шагом Тэуна сыплется песок с вековых стен, настолько тяжело ступает смертный в мире духов.

Огоньки приводят в место, где гораздо больше света. Коридор оканчивается высокой аркой, а за ней показывается зал с уходящим куда-то далеко вверх потолком. Слева и справа от Тэуна тянутся колонны из чёрного мрамора, они уводят взгляд вперёд, к абсолютно круглому озеру с тёмной водой, в центре которого расположен золотой трон.

У края пруда стоит лисица. Пса рядом с ней нет – он запрыгнул на трон и сел у богато украшенного узорами подлокотника. Спустя мгновение – Тэун моргает – на троне проявляется, будто из ниоткуда, силуэт человека.

Это не человек, понимает Тэун сразу же. В самом деле, он идиот, но не настолько тупой, чтобы не суметь понять, что на троне восседает король демонов, которого упоминала лисица.

Тот одет в чёрный длинный ханбок, расписанный золотом, какие носили короли Чосона, а то и Кочосона. У него длинные волосы, они струятся вдоль его тела, по трону и ползут к босым ногам шелковистыми змеями. У короля бледное лицо с выделяющимися на его фоне красными глазами. Он высокий, но какой-то хрупкий, как фарфоровая статуя. «Болезненно хрупкий даже. Могут ли короли демонов болеть? Этот, кажется, страдает анемией. Ему бы гемоглобин поднять…»

Тэун думает, что и голос у него, под стать телу, высокий и нежный, но король растягивает рот в широкой улыбке и басит:

– Пришла всё-таки. Думал, не примешь моё приглашение.

Лисица фыркает, пока за её спиной недовольно раскачиваются из стороны в сторону четыре хвоста.

– Тебе откажешь, как же, – говорит она. Поклона не делает, и Тэун начинает сомневаться в своих предположениях. Может, не король он всё-таки? Так, местный авторитет? Какие там в почёте у квисинов и квемулей?

– Ты двадцать лет меня избегала, – не соглашается «местный авторитет». Он взмахивает длинными чёрными когтями, и в ладони у него появляется свиток. – Вот, записи говорят: последний раз мы с тобой виделись в прошлом веке. Ты мне нагрубила.

– За дело, – огрызается лиса. Этот… кем бы там он ни был, добродушно кивает.

– Разве я спорю? У тебя для любого из нас найдётся крепкое словцо, и я не исключение. Что меня, кстати, радует. Я скучал по нашим дружеским беседам.

– Мы не друзья, – цедит кумихо. – Я потому и не прихожу к тебе. Не хочу лишний раз в этом угрюмом месте выслушивать душные нравоучения.

– Место не нравится? Так давай обстановку сменим.

– Забей. Говори, что хотел, и я пойду.

Король сжимает руку в кулак, и свиток растворяется в клубах дыма.

– Ты ведь понимаешь, что я не поиздеваться тебя зову, – говорит он со вздохом. – Я о тебе беспокоюсь. С тех пор как мы говорили в последний раз, ты ко мне не являешься. Я решил, что наша договорённость для тебя – пустой звук.

– Вовсе нет! – вспыхивает лиса и повышает голос: – Ты ведь слово мне дал, поклялся, что меня отпустишь! Не соврал же?

– Нет-нет, слово я сдержу, – успокаивает высокомерный тип. Он её начальник, что ли? Лисица фыркает и договаривает уже спокойнее:

– А зачем тогда вызвал раньше срока, чтобы я тебе улыбалась и в ножки кланялась?

– Не просил я тебя в ножки мне кланяться, – обижается король. В самом деле обиделся? Лицо хмурое… – Всего-то хотел поговорить с давней подругой. Я беспокоился о тебе, до меня дошли слухи…

Лиса напрягается, переступает с пятки на носок и обратно. Стук-стук, отзываются каблуки её дорогих туфель по мраморному полу, эхо уносит под потолок задувший откуда-то ветер.

– Какие слухи?

Тэун забывает о дыхании, стараясь не упустить ни один звук. Огонёк рядом с ним вспыхивает сильнее. «Тоже прислушивается», – думает Тэун.

Король склоняет голову так, что длинные локоны его блестящих волос растекаются по плечу.

– Что ты в дела людей вмешиваешься снова, – говорит он после секундной заминки. – Опять кого-то спасаешь?

Лиса фыркает так громко, что вместе с её резким выдохом испаряется всё напряжение, сжимающее грудь Тэуна.

– А ты видишь у меня новые хвосты? – усмехается она. – Вот, четыре отрастила, больше нет.

– И правда… – задумчиво отвечает король.

– Я бы на твоём месте волновалась за священных зверей, – продолжает лиса, – недавно нашла, кстати, синнока в горе мусора, и он…

– Если ты людей не спасаешь больше, – перебивает её король и вдруг наклоняется, нависает над лисой со своего трона, – то вон там кто стоит?

Он вскидывает тонкую руку с длинными чёрными когтями и указывает одним из них за спину лисицы. Прямо на Тэуна.

«О нет. О, твою-то мать».

Лиса медленно оборачивается, и в свете сине-зелёных и голубых огней огромного зала её глаза вспыхивают так ярко, что от их света можно ослепнуть. Тэун шумно сглатывает; пошевелиться не может, отвернуться не может, даже сделать шаг назад, в спасительную тень коридора, – и то не выходит. На него смотрят две пары нечеловеческих глаз, и сотни огней, тоже внезапно заметивших его, поворачиваются к нему маленькими лицами и загораются сильнее.

– Упс… – только и выдыхает Тэун. Лиса растягивает рот в таком хищном оскале, что становится ясно: даже если она самая красивая женщина, которую Тэун когда-либо видел, в первую очередь она – монстр, готовый сожрать глупца, осмелившегося следовать по её стопам.

– Ты. Что. Здесь. Делаешь? – чуть ли не по слогам цедит лиса и делает шаг к Тэуну. – Дол. Бо…

– Не сквернословь при госте, – неожиданно останавливает её король, о котором Тэун почти забыл. На фоне взбешённой до корней волос кумихо этот парень выглядит добродушным дядей, хотя Тэун уверен, что тот может освежевать его тушу, не моргнув глазом. – Кажется, он не просто так ко мне заглянул. Да?

«Да. Нет. Наверное. Что ответить-то?»

Тэун переводит взгляд с короля на лису и обратно, в голове роятся мысли одна другой глупее. «Поздороваться с этим длинноволосым, раз уж в центре внимания оказался, или не стоит его провоцировать?»

Лиса не сводит с Тэуна ярко горящих глаз и одними губами шепчет: «Сгинь отсюда». Тэун и рад бы, но ноги не слушаются. В такие моменты, когда на ум не приходит ничего дельного, он обычно даёт слово Юнсу. Но друга нет рядом, и Тэуну приходится импровозировать.

– Я плащ вернуть хотел. – Он протягивает руку с повисшей на нём одеждой. В свете голубых огней на рукаве плаща блестит крупная капля тэуновой крови.

Лиса отчётливо проговаривает: «Ты – труп». Длинноволосый король за её спиной отчего-то лыбится во все свои тридцать два зуба. Хотя, судя по его неземной природе, их – и клыков – у него может быть гораздо больше. В три ряда, как у акулы.

– Миленько, – смеётся он и хлопает в ладони. Его пёс вдруг тявкает. – Аги, проводи наших гостей до дома, хорошо? Харин, дорогая, мы поговорим в другой раз. Сейчас не время и не место для знакомства с… детективом Кваном.

Пёс спрыгивает с трона улыбчивого короля и мчится к Тэуну, как к своему знакомому. Лиса идёт к нему, ни разу не обернувшись.

– Сдержи слово: одно дело – и я на свободе, – бросает она на прощание перед тем, как схватить Тэуна, вросшего в мраморный пол.

Трон короля подземного мира растворяется в темноте, подёрнутой сине-зелёными огнями.

* * *

– Ты! Просто! Идиот! – орёт лисица не своим голосом прямо Тэуну в лицо. Вместе с пульгэ их выкинуло из коридоров подземного мира обратно на пустырь стройплощадки. Пёс крутится вокруг Тэуна, пока лиса давит шпилькой зеркало-проводник. Стекло хрустит под её каблуком, но противный звук заглушается криком этой взбешённой женщины.

– Послушай…те, – икает от неожиданности Тэун, – я же не знал, что вы отправляетесь на свиданку с самим королём демонов…

Лиса замирает с распахнутым ртом, на клыках блестит слюна. Ох, она даже в своей ярости прекрасна, ещё красивее выглядит. Может, поцеловаться прямо сейчас? Вдруг это оглушит её настолько, что кричать она перестанет?

– Он не король демонов, – говорит лисица, стопоря Тэуну все его коварные планы. – И я не на свидание к нему явилась, а ты… ты…

«Ага, так они не пара. Ну, хоть что-то хорошее из своей шпионской вылазки вынес».

– Тогда кто он? – переводит он тему. На часах Тэуна три ночи, и в такое время, даже если они стоят посреди пустыря, шуметь в его районе нельзя. Лиса, должно быть, тоже это понимает и отвечает уже спокойнее:

– Тангун. Бог всех корейских монстров. Бог, понимаешь, тупое ты создание!

– Болезный какой-то бог, – не впечатляется Тэун. – И что? Он же меня не убил.

– А мог бы! – снова взрывается лиса. – Ты даже не представляешь, в какой опасности мог оказаться, если бы он… Руки убери! Куда потащил, остолоп?!

– В тихое место, – проговаривает Тэун сквозь зубы и тянет лисицу со стройки. – Пойдём… те ко мне домой, хорошо? Там и поговорим.

– Никуда я не пойду с тобой, идиотом, – отмахивается лиса.

«Харин, её зовут Харин», – вспоминает Тэун с удовольствием. Самое важное, что он узнал в подземном мире, где ему грозила жестокая смерть и другие увеселительные мероприятия – это имя лисицы.

– Хорошо, не ко мне домой, – соглашается Тэун. – К вам, да? Где вы живёте? Я провожу, заодно послушаю про вашего бога.

Харин вырывает локоть из его пальцев, когда оказывается на прилежащей к широкому проспекту улице. Останавливается, смотрит на Тэуна снизу вверх. Всё-таки, отмечает он, эта красивая женщина не такая уж и высокая, даже на каблуках. Ниже него на голову и злющая до одурения.

Просто мечта.

– Ты должен испугаться, – припечатывает вдруг она и вздыхает. Харин стягивает с волос резинку, и те рассыпаются по её плечам ярко-рыжей волной – настоящий огонь в ночи, искрящийся в жёлтом свете уличных фонарей. У Тэуна на миг замирает сердце.

– Я должен… Что, простите, что?

– Испугаться, – повторяет Харин с нажимом. – Нормальные люди боятся нечисти, страх должен вас останавливать от подобного рода глупостей, а ты, дурнина семифутовая, попёрся за мной, будто сталкер. Великие Звери, что у тебя в голове вместо мозгов?

– Вы, – не задумавшись, отвечает Тэун. Харин трясёт головой.

– Придурок. Балбес. Почему ты не боишься?

Тэун беззаботно пожимает плечами.

– У меня атараксия.

– Что за болезнь? Прямые извилины?

– Нет, – Тэун вздыхает и трёт шею раненой рукой. Морщится, когда рану задевают отросшие волосы. – В практической психологии это означает отсутствие страха.

Харин моргает пару раз, прежде чем до неё доходит. Но, как и многие люди в жизни Тэуна, понимает его диагноз по-своему.

– Значит, ты бесстрашный идиот. Кто бы сомневался. На Гриффиндоре бы учился, небось.

– Что, так заметно? – улыбается Тэун, и Харин шикает.

– Это не комплимент, дурень. Покажи руку.

От неожиданного приказа Тэун тормозит, и Харин хватает его за запястье, не спрашивая. У неё обе руки чистые, ни царапины от осколка не осталось. Должно быть, на теле кумихо всё заживает, как на собаке. Сравнение ей не понравится, если Тэун о нём вслух заговорит.

Она рассматривает его рану, хмурясь и кусая нижнюю губу. Какая же красивая…

– Порез надо промыть и обработать, понятно тебе? Зачем было так калечиться, угораздило же меня…

– Но это я за тобой пошёл, – возражает Тэун, переходя на совсем неформальный тон. Харин ему «тыкает», он тоже уже может, верно?

Харин поднимает к нему глаза. Между ними всего пару футов, и сейчас Тэун борется с желанием притянуть лисицу ещё ближе и поцеловать. «Можно ведь? Не убьёт же она за поцелуй, сама предлагала это пару часов назад».

– Ты понятия не имел, куда попадёшь, а всё равно чуть руку себе не отрезал, – выдыхает она сердито. Отпускает наконец его запястье и делает шаг назад. Вздыхает. – Иди домой, детектив. Хватит с тебя на сегодня приключений.

– А ты?

– Тоже домой поеду.