– Это ложь, ее подставили!

– Да? И кто же? Где доказательства?

Женька вытирал кровь с разбитой губы. Кто-то отряхивался от пыли, кто-то подбирал с земли вещи. Девчонки приводили в порядок растрепанные прически. Динка отряхивала низ брюк. Все галдели, кричали, перебивали друг друга.

– А ну замолчали все! – рявкнула Валерия Антоновна. – Вы что, с ума посходили? Устроили тут бойню, пещерные люди! Одиннадцатый «Б», вы меня жутко разочаровали. От вас я такого не ожидала. Да и от одиннадцатого «А» тоже. У меня и так проблемы из-за вас с этим журналом! А вы мне еще подкидываете! Вы знаете, чем мне это грозит? Вы будто пытаетесь от меня избавиться. Я думала, мы доверяем друг другу! Но вы показали, что доверять вам нельзя. Никакой дружбы теперь между нами не будет, понятно? Выгораживать вас я не стану. Наказание ждет и вас, и вас. – Учительница показала пальцем на два враждующих лагеря. – Значит, так: никакого Осеннего бала.

Эти слова вызвали взрыв возмущения.

– Но это нечестно! Мы ни в чем не виноваты!

– Это все они!

– Это несправедливо, у меня уже платье куплено!

– А мы вальс вовсю готовим!

– Не желаю ничего выслушивать, – отрезала Валерия Антоновна. – Нечего устраивать гладиаторские бои. Ваш случай вынесу на педсовет. Если бы Саша не сказала про пустырь, я бы не успела и вы бы тут друг друга вообще поубивали!

Я почувствовала себя мишенью. На меня разом устремились десятки ненавидящих взглядов. Север смотрел на меня так, будто только что обзавелся новой мечтой. Побывать на моих похоронах.

Урок 8
Бойкот как форма влияния: природа, ресурсы, возможности

ЖЕНЯ

Я на тусовке. На настоящей, реальной тусовке в гараже у Марка. Он позвал весь 11 «Б», и меня – тоже. Я не верил до сих пор. И вроде я сидел на продавленном диване, залпом допивал третий стакан с колой и «Уайт Хорс», и вокруг все галдели, смеялись, вели себя так, будто я не чужой, все по плану, но я упорно не верил. Оставался настороже, нервничал. Вот сейчас кто-нибудь обратит на меня внимание и рыкнет: «А этот что тут делает?» И тогда все наконец-то поймут, что я тут лишний. Но пока все шло как шло.

В гараже Марка не было ни одной машины, а только продавленный диван, пара кресел и стеллажи со всяким хламом. Под ногами – дощатый пол с люком, ведущим в подвал, в царство банок с соленьями. Над головой – железный потолок с висящей на проводе лампочкой Ильича. В воздухе стоял запах сырости, железа и спирта.

Все обсуждали драку. Ашек было больше, нас – меньше, но если бы не Валерия Антоновна, мы бы их уделали. Все обсуждали, какие мы дружные и сплоченные.

Вдруг Марк посмотрел на меня и нахмурился. Сердце сжалось: вот и случилось то, чего я боялся. Сейчас меня выгонят. Я – изгой. Этого не изменить.

– Эй, подлейте Жеке! У кого виски? – бодро крикнул Марк.

Кто-то мигом налил мне четвертый стакан. Марк подмигнул и поднял свой.

– Хочу выпить за Жеку! Он просто гребаный Халк, раскидал всех одной левой! Жек, если бы не ты, я бы сейчас был в больничке. За тебя!

– За Жеку! – поддержали все, и я очумело чокнулся со всеми, до конца не осознавая, что же сегодня произошло.

О надвигающейся стрелке я узнал после того, как Саша меня отбрила, – когда выходил из школы. У ворот я увидел ссору между 11 «А» и 11 «Б». Панферов наезжал на наш класс: только что прошел учительский совет, на котором решилась судьба Тани. Ее исключили. Проходящий мимо учитель, сурово посмотрев на ребят, велел расходиться. И тогда ашки позвали бэшек на Собачью поляну. Это место для разборок: уединенный пустырь, отгороженный деревьями. По угрожающему тону ашек я понял, что это не просьба. Если бэшки не пойдут, будет хуже. Бэшки согласились, хотя их было меньше.

– Я с вами! – сказал я. Что-то меня дернуло, я даже подумать не успел.

Ашки хмыкнули, бэшки посмотрели одобрительно. Марк благодарно кивнул мне. Им сейчас были нужны все.

Мы дошли до пустыря в гробовом молчании, а потом разделились на два лагеря. Первым выступил Панферов. Обратился он прямо к Марку:

– Таню исключили из-за вас. Она не крала ваш чертов ежедневник, вы сами его украли и взломали журнал, а подставляете невиновных. Пора ответить.

– Панферов, ты вообще в своем уме? – огрызнулся Марк. – На фига нам самим себе оценки портить?

– Меня это не волнует. Вы сами взломали журнал, а теперь Чайку исключили!

– Ваша Таня просто дрянь. – Марк выступил вперед. Со стороны ашек навстречу тоже вышло несколько человек. – Она получила то, чего заслуживает.

– А может, ты сам спер ежедневник, Черепанов? Крыса. – Панферов сплюнул в сторону Черепанова.

Марк толкнул его.

Вся армия Севера тут же накинулась на Марка – пятеро на одного. Завязалась драка. На одного бэшку – двое ашек. Каждый дрался со своим противником, а вот Марк – с четырьмя в одиночку. Его быстро повалили. Я ринулся на помощь, но меня тоже прижали к земле. Мы продолжали яростно отбиваться. Марк перевернулся и подставил противнику подножку, тот упал, а я тут же вскочил и кинулся еще на кого-то из нападавших. Тут нам помогли другие ребята. Марк умудрился подняться на ноги.

Раньше я не подозревал, что во мне столько сил, – дрался я за троих. Марк не отставал. Вдвоем мы взяли четверых: стояли спиной к спине, действовали на удивление слаженно, как будто тренировались драться в паре много месяцев.

Девчонки поначалу не лезли в общую свалку – цапались больше на словах. Но тут наша Соня вцепилась Чайке в волосы, девчонки-ашки тут же накинулись на Соню и стали бить ее сумками, девчонки-бэшки в ответ тоже замахали сумками и принялись толкаться.

Непонятно, чем бы все кончилось, но тут появилась Сашка, а следом – Валерия Антоновна. Учительница остановила драку и лишила нас бала. Все заверещали, стали спорить и оправдываться. Тогда я и понял, что Осенний бал – очень важное для одноклассников мероприятие и потерять его – катастрофа. А самое ужасное – все с ненавистью уставились на Сашку. Я быстро осознал: крайней будет она, а не училка.

Валерия Антоновна, разогнав нас, проследила, чтобы оба класса отправились по домам. Я так и не увидел Сашку. Я не знал, что делать, шел в стороне от всех. Бэшки обсуждали драку, возмущались и ругались, на меня никто не обращал внимания. Вроде еще пять минут назад я был частью коллектива, и вот – снова изгой. Там, в эпицентре драки, я почувствовал, как в груди разрастается удивительно теплое и сильное чувство – чувство принадлежности. Теперь оно испарилось. Я снова один, как и всегда. Я уныло плелся позади всех. Но тут Марк обернулся, замедлил ход и поравнялся со мной.

– Эй, Жек, давай с нами в гаражи? Обсудим все, выпьем.

И вот я в гаражах, со всеми. Я – герой. За меня пьют, меня хлопают по спине, хвалят, восторгаются моей отвагой.

– Чего такой хмурый? – Рядом села Дина. – Все празднуют, а у тебя похороны. Это мне они грозят, моя же мама драку спалила, и все на мне ка-а-ак оторвутся…

– Да вряд ли тебе что-то сделают, – успокоил ее я. – Если кому и сделают, то Сашке Орловой. А ты вообще не парься.

– Ага, а как же твой папа? Зверствовал он, а мстили тебе…

Вспоминать это было тяжело, но я снова возразил:

– Там другое. Я своего отца поддерживал, а ты на мамину сторону не встаешь.

Дина залпом выпила полный стакан.

– Эй-эй, чего-то ты резво! – ошарашенно воззвал к ней я.

Чтобы Дина рвалась напиться? Это что-то новенькое! Но она уже требовательно протянула пустой стакан Марку, который был на разливе.

– Да достало все, – в сердцах сказала Дина и, получив новую порцию, отпила. – Паршиво, когда мама – учитель. Все косо смотрят на тебя: «Ну с этой все понятно, у нее пятерки в картонной коробке вместо кукурузных хлопьев хранятся».

Я вдруг почувствовал с Диной удивительное родство. Она озвучила мои давние мысли.

– Как знакомо, – грустно улыбнулся я. – А ведь у тебя на самом деле не дом, а казарма, и пашешь с утра до ночи… И никому ведь не докажешь…

Дина подняла на меня глаза, протянула стакан, и мы чокнулись.

– А сейчас еще и старый хрыч этот вечно к нам таскается, – процедила Дина. – Мама заставляет с ними сидеть за ужином, грозится скотчем привязать к стулу, если сама не соглашусь. Ненавижу его, а все еще прикалываются надо мной, будто я рада видеть его кости у себя дома.

– Да расслабься, они не со зла! – Я легонько приобнял Дину.

– Все равно бесит, – кипятилась она. – Сдался он мне тыщу раз. Нашелся батя!

– Ну, если тебя задевают шутки, покажи всем, что ты не одобряешь этот роман.

Дина задумчиво посмотрела на меня.

– И что мне сделать? Публичное заявление?

– Да нет, но нужно как-нибудь показать, что ты со стадом. А если… если ты со стадом, то тебя не тронут, такие правила.

Динка замолчала, разглядывая пыльную банку на стеллаже и обдумывая мои слова. Но уже скоро ее попросили спародировать нашу латиничку – у Дины здорово получались такие сценки. Она вышла в центр гаража и изобразила, будто спит. Потом, вздрогнув, проснулась, покопалась в невидимой сумочке, достала воображаемую фляжку, смачно к ней приложилась и пустилась в пляс. Гараж взорвался смехом.

Я ушел в свои мысли. Думал я теперь о Саше и о нашей ссоре.

Я жалел, что выбросил чертов кофе в урну. Повел себя как ребенок, который не получил того, чего хочет. Глупый обиженный мальчишка… Мне уже семнадцать. В семнадцать надо по-другому решать проблемы. И смотреть на них шире.

Когда Дина закончила выступление и все обновили стаканы, я решил сказать тост.

– Я хочу выпить за нас. – Я поднял стакан. Пятый? Седьмой? Я не знал. – Вы не поверите, как я рад быть рядом с вами. Марк, спасибо, что позвал. Еще пару дней назад я и подумать не мог, что буду со всеми вами в одной компании за пределами школы. Вы не представляете, как это для меня важно. Кто-то из вас знает, что со мной произошло. – Я обвел взглядом старожилов. – Кто-то – нет. В любом случае знайте, что раньше я был совсем другим. Но я изменился, и я рад, что вы дали мне новый шанс. Теперь я – часть компании. Я чего-то стою.

Марк чокнулся со мной и произнес:

– За тебя, бро. Я рад, что ты с нами.

САША

Когда Валерия Антоновна разогнала всех с Собачьей поляны, я ушла одной из первых – из-за страха, обиды и злости, как на учительницу, так и на одноклассников, нынешних и бывших. Как Валерия могла такое сказать? Надо же было так подобрать слова! «Если бы Саша не сказала…» Прозвучало так, будто я настучала. А я ничего не рассказывала ей. Ляпнула про Собачью поляну на нервах, но сразу поправилась. Почему Валерия Антоновна ко мне прицепилась? Какого черта она побежала за мной? А одноклассники? Эти их возмущенные взгляды… Они что, действительно подумали, что я позвала Валерию? За кого они меня принимают?

Я шла быстро, пиная опавшие листья, тяжело и шумно дыша. Хотела как лучше – остановить драку, а получилось – хуже не бывает! Что завтра будет в школе?

– Орлова! А ну подожди! – раздался сзади требовательный голос Севера.

Моей первой мыслью было пуститься наутек, но гордость не позволила. Не хотелось показывать, что я боюсь его. Я остановилась и обернулась. Ко мне направлялась небольшая группа ашек – Панферов и его эскорт. Дело плохо.

– Орлова, я что-то не до конца понял слова Валерии. – Сева начал миролюбиво, но взгляд – цепкий, колючий – выдавал его истинные намерения. – Про тебя.

Он остановился рядом и вопросительно на меня посмотрел. В его белесых волосах мелькали еловые иголки.

– Я не знаю, откуда она узнала про поляну, – сухо отозвалась я, вдохнув запах ледяного парфюма и кожаной куртки.

– У тебя же с ней были в это время занятия. И она сказала – от тебя. С чего бы?

– Не знаю. Я ничего ей не говорила.

– Совсем ничего? – Север словно пытался залезть мне в голову. – Может, все же дала какой-то намек? Случайно?