Взрослые игры (страница 11)
Придушил бы и помолиться на ночь не дал. Ревную жутко. Вроде и не сказала Снежана ничего такого. Но само упоминание бывшего, мать его, мужа выбило меня из колеи. Мне нужно время, что научиться не срываться рядом с ней. Не психовать по каждому пустяку.
Выдыхаю. Нахожу халат в шкафу – в ванной почему-то не было. И возвращаюсь, правда, не до конца остыв.
Открыв дверь, тут же цепляюсь взглядом за растерянную Снежану. Она дрожит, полотенце к груди прижимает. Забираю его и в сторону отбрасываю. Не сдержавшись, скольжу быстрым взглядом по идеальному телу моей женщины. Задерживаюсь на пышной груди, на торчащих сосках. Хочу целовать, искусать их. Ниже спуститься. К животику, а потом… Член напрягается, колом встает. Неприятно в брюки упирается. Мне бы войти сейчас в горячее, податливое тело лучшей женщины в мире, ощутить ее еще раз на себе. За пару минут соскучился.
Сглатываю нервно. Так. Сначала мириться!
Кутаю Снежинку в халат. Чуть сжимаю хрупкие плечи.
– Моя. Сама согласилась, – говорю ей убедительно, будто гипнотизирую.
И чуть улыбаюсь, когда она кивает послушно. Беру Снежану на руки, а она тут же голову на грудь мне укладывает.
– Дурочка моя, – шепчу, пока несу ее в спальню, и в макушку целую. – Почему это мы детей больше не планируем? – бурчу с деланным недовольством, хотя сам уже утихомирился. – Я не против еще одной маленькой Снежинки, – усмехаюсь, чувствуя, как она льнет ко мне, словно кошка. – Но лучше бы Снеговичка.
Укладываю болтунью в постель, подмигиваю с улыбкой.
– Прости за грубость, – кажется, впервые в жизни извиняюсь.
– Нет, Вадим, я сама виновата, – Снежана приподнимается и заключает мое лицо в ладони. В глаза пристально смотрит. – Но ты не должен ревновать меня к моему прошлому, – метко в цель бьет. Понимает меня. – Для меня не существует никого, кроме тебя и близняшек, – губ моих своими касается. – Вы моя семья. Хорошо?
– Идеально, – повторяю опять. Потому что так и есть.
Я счастлив сейчас. Рядом с ней. Зная, что в детской посапывают наши дочки. Мечта стала явью. И я боюсь, что все окажется иллюзией – и растворится поутру.
– Значит, я прощена? – заигрывает Снежана.
– Ну-у, не знаю, – поддерживаю ее тон. – Я пока злился, успел тебе наказание придумать.
– Да ты злился не дольше минуты, – хохочет она заливисто.
– Так я находчивый, – толкаю ее спиной на кровать, а сам нависаю сверху.
Изучаю раскрасневшееся милое лицо и вдруг осознаю, что чувствую к Снежане что-то новое, непривычное. Люблю ее, как никого никогда. Иначе. По-настоящему.
Топлю свои непонятные чувства в поцелуе.
Веду руками по телу Снежаны, сжимаю грудь, ласкаю упругие полушария. Сосками играю, надавливаю на них.
Нехотя отрываюсь от пухлых, истерзанных губ Снежаны. Но только для того, чтобы целовать ее грудь, проникать языком в ложбинку, двигаться вниз к животику.
– М-м-м, – одуряюще эротично постанывает Снежана, когда обвожу ее пупок языком, внутрь толкаюсь.
Влажным кончиком веду дорожку к лобку. Раздвинув ножки покорной и очень отзывчивой женщины, целую ее снаружи, ласкаю клитор, а сразу двумя пальцами проникаю туда, где еще свежи мои следы. И вдалбливаюсь, ускоряя ритм.
Снежана готова. Мокрая, хлюпающая. Извивается, сминает руками простыни, кричит. То и дело с ее уст срывается мое имя. И это дико заводит.
Кончает она быстро, сжимая стенками влагалища мои пальцы. Ненасытная. Впрочем, я тоже.
Резко убираю руку, наваливаюсь на Снежану сверху и, высвободив ноющий член, вхожу в нее.
– Вади-им, я не могу больше, не могу-у-у, – хнычет она.
Головой вертит, губы кусает. А сама навстречу мне толкается, ногами талию обнимает. Пальчиками в плечи вонзается.
– Врешь ведь, – усмехаюсь я и рот ей затыкаю поцелуем.
Дожидаюсь, пока Снежана взорвется подо мной в очередной раз. И в очередной раз прокричит мое имя. После этого толкаюсь осторожнее, чуть замедляюсь. Глушу ее стоны и вопли поцелуями. Доставив удовольствие моей женщине, сразу же изливаюсь в нее.
Действительно, хватит ее мучить. Дорвался, озабоченный! У нас вся жизнь впереди, в конце концов.
Покидаю горячее, подрагивающее тело. Заключаю Снежану в объятия. И любуюсь ею. Долго, пристально. Пока она не засыпает.
Моя женщина. В моих руках.
Бонус к главе 38
Снежана
Вадим поднимает меня и устраивает на своих коленях. Полубоком к себе. Крепко обхватив ладонями талию, прижимает меня ближе. Носом в шею утыкается, ведет выше, в ушко целует. И шумно вбирает мой запах.
Обвиваю руками его шею, а сама ерзаю на нем, чувствуя силу его возбуждения, что недвусмысленно упирается мне в попку.
– Я люблю тебя, – спешу произнести самое важное, пока Вадим не отвлек меня.
Жаркие мужские объятия стискивают меня в плотное кольцо, вышибая воздух из легких.
Плед сползает, светильники гаснут, остатки торта и тарелки слетают со стола. Мой голос с трудом прорывается сквозь звон разбитого стекла, когда я растерянно лепечу:
– Вадим?
Мы остаемся в полумраке. Слабый лунный свет из окон позволяет различить лишь очертания. Зато подключаются чувства. Становятся острее.
– Тш-ш-ш, – опаляет рваным дыханием ухо, откровенно ведет языком по раковине. Вадим так близко. Опасно. И я дрожу в его руках. – Нам срочно мириться нужно, – постановляет он, затыкая меня страстным поцелуем.
Пока его язык уверенно завоевывает мой рот, горячие ладони исследуют тело. Сминают бедра, задирают короткий пеньюар, поднимаются к груди.
– А-ах, – стону в рот Вадиму. Он отрывается на миг, легко прикусывает мою губу – и набрасывается на меня с новой силой.
Одной рукой за талию хватает, а другой скользит по животику вниз, чуть раздвигает мои ноги, проходит по внутренней стороне бедра.
Большим пальцем касается влажных от возбуждения трусиков, надавливает слегка. И этого хватает, чтобы я выгнулась со стоном.
– Снежинка, – довольно рычит Вадим.
Всасывает мою кожу на шее, причиняя сладкую боль. Спускается к груди, вбирает в рот сосок прямо через тонкую шелковую ткань.
Впиваюсь ногтями в мускулистые плечи, ища точку опоры. Мое спасение. Но зря…
Между ног горит от настойчивых ласк. Вадим рукой отодвигает кружево трусиков – и вводит в меня палец. Сначала один, но тут же второй присоединяет. Потому что чувствует, насколько я мокрая. И готова ко всему.
Он глушит стоны поцелуями, а сам толкается в меня все быстрее и жестче. Но когда я оказываюсь на самом краю, выходит из меня резко.
Шторм ведет какую-то свою сумасшедшую игру. Я покоряюсь, как безвольная кукла.
Единственное, чего я хочу сейчас, чтобы он довел меня до пика. Так сильно, что с губ слетает сиплое: «Пожалуйста».
В тумане не замечаю, как оказываюсь на столе. Стеклянная поверхность обдает холодом бедра, но мне все равно.
Бесстыдно раздвигаю ноги, подаюсь навстречу Вадиму. Но он опускается передо мной, стягивает трусики. Целует.
Каждое касание его губ отдается импульсом вниз живота. Его горячий язык вытворяет со мной нереальные вещи. Проходит по складочкам, вторгается внутрь. Настолько умело, что я взрываюсь слишком скоро.
Пульсирую, сжимаюсь, вздрагиваю, пока Вадим держит меня за бедра. Целует и ласкает до последнего моего крика. Выпивает до дна, лишает сил и воли.
– Хочу тебя, – поднимается резко. – Немедленно.
Отстраняется, чтобы расстегнуть ремень брюк. Но без его близости я начинаю трястись. Все-таки на лоджии холодно, а я лишь в шелковой сорочке. Плед валяется где-то на полу.
Вадим замирает, обводит меня долгим взглядом, останавливается на шелке, покрытом мокрыми пятнами после его поцелуев. Цепляется за отвердевшие соски, что четко прорисовываются через тонкую ткань.
От откровенного взгляда и прохладного сквозняка моя кожа мурашками покрывается. Импульсивно обхватываю себя за плечи.
– Та-ак, не пойдет, – постановляет Шторм и подхватывает меня на руки. – Идем в дом. Я тебя согрею, – многообещающе шепчет и несет меня, будто добычу в свою берлогу.
Чтобы разорвать, сожрать, утолить свой голод. Вот что он на самом деле подразумевает под невинным словом «согреть». И я охотно подчиняюсь.
***
Вадим
Со Снежаной на руках возвращаюсь в кабинет. Надо бы выбрать комнату поуютнее, романтичнее, в конце концов, но я не выдержу.
– Вади-им, – сипло тянет Снежинка. Льнет ко мне, целует в щеку, дышит рвано.
На хрен! Остаемся здесь!
Окидываю взглядом обстановку, задерживаюсь на диване. Мысленно представляю все возможные позы, в которых я бы взял мою женщину, что так соблазнительно трется об меня сейчас. Хочу ее жадно, страстно, грубовато…
Но меня вдруг перемыкает.
И я решаю передать инициативу Снежане. Целиком и полностью.
Опускаюсь сам на диван, устраиваюсь полулежа, а ее усаживаю на себя сверху.
– Любишь? – смакую это слово, наслаждаюсь. Ловлю кайф от уверенного кивка Снежаны. – Показывай, как, – намеренно провоцирую.
Мне нравится, как она смущается. Вспыхивает, ротик приоткрывает, воздух хватая. Сексуально так, что фантазии пробуждает. Со временем все реализуем.
– А обещал согреть, – игриво шепчет она и губы соблазнительно облизывает.
Несмотря на слова, ее пальчики уже вовсю порхают по пуговицам моей рубашки, расстегивают, щекочат голый торс. Острые, как у кошки, коготки проходятся по моим мышцам. Летят вниз и цепляются за пряжку ремня.
– Ты и так горячая, – парирую я.
Проникаю ладонями под пеньюар, поглаживаю животик, который напрягается от щекотки.
– Ревнивая Снежинка, – снимаю с нее шелковую тряпку и отбрасываю прочь. – Впрочем, как и я.
Обхватываю ладонями манящую грудь, массирую полушария. Обвожу большими пальцами соски, твердые, налитые, возбужденные.
Толкаюсь бедрами вверх.
Снежана ерзает на моем паху, трется промежностью, постанывает. А сама с ремнем и молнией борется. Чуть брюки приспускает. Ласкает член через ткань боксеров, сжимает.
– Снежинка, – хриплю предупреждающе.
Черт возьми, давай быстрее к делу, иначе меня разорвет от нетерпения. Но я проглатываю слова.
А она играет. Дразнит. Испытывает на прочность.
И, наконец, освобождает мой член, невесомо подушечками пальцев какие-то узоры на нем вырисовывает. Колдовские. Привораживает, наверное. Потому что хочу ее еще сильнее.
Ствол горит в ее нежных шаловливых руках. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выстрелить в холостую, как подросток. Зря инициативу этой бестии передал. Силы неравные – она имеет слишком большую власть надо мной.
Едва не издаю облегченный стон, когда Снежана наконец-то направляет мой член в себя. Опускается аккуратно. Мучительно долго. Секунды вечностью кажутся.
Но я разрешаю ей прислушаться к своим ощущениям. И задать ритм. Такой, как ЕЙ хочется, а не мне.
– М-м-м, – закусив губу, Снежана откидывает голову назад.
Раскрывается передо мной, будто зазывая. И я, приподнявшись, впиваюсь в ее грудь, всасываю торчащий сосок, обвожу языком второй.
Обхватываю упругие ягодицы руками, стискиваю, врезаясь пальцами в нежную кожу. Синяки оставлю, метки свои.
А-а-а, все. Плевать.
Насаживаю ее на себя. До звонких криков. До хриплых стонов. И срывающегося: «Вади-им».
Заставляю Снежану извиваться на мне, царапаться, молить о пощаде. Но не слушаюсь.
Ускоряю темп, беспощадно толкаю ее в пропасть оргазма. И Снежана срывается.
Стонет так громко, что немудрено оглохнуть. Ловлю ее губы и съедаю крики. Сладкие, искренние, крышесносные.
Впечатываю в себя ее попку и фиксирую, кончая внутрь. Изливаюсь полностью, ощущая, как стенки ее лона импульсивно сжимают мой член.
Не хочу отпускать. Не готов разорвать связь. Падаю назад на диван, дергаю Снежану на себя, вынуждая распластаться на моей груди обессиленно. Обнимаю крепко.
Поглаживаю покрытую испариной спинку, словно успокаиваю мою дикую женщину.