Иоанн вошёл в это помещение, что изначально предназначалось для совместных с ближней дружиной возлияний, и едва заметно усмехнулся. Уже давно гридницу по назначению не использовали. Либо приём посланников всяких вели, либо делали из неё площадку для заседаний и совещаний. Из-за чего в неё то заносили, то выносили лавки со столами. Само собой, разборные. Иначе не натаскаешься, да и как их складировать в таком количестве?

Сейчас был черёд совещания, поэтому в центре гридницы стояли столы, собранные буквой «П» и покрытые плотным зелёным сукном. Иоанн прошёл и сел на стул у торца этой конструкции, поставленного так, чтобы за спиной короля просматривался его трон. А ещё два красных полотнища с восставшими в оппозицию^[13] золотыми львами, что спускались с потолка по обе стороны от этого официального седалища.

Трон не представлял собой ничего особенного или интересного. Просто небольшой подиум с тремя ступеньками на котором стоял дубовый стул с высокой спинкой. Без украшений. Простой, крепкий, массивный. У Иоанна просто не дошли руки нормально обеспечить себе символы власти, да и мастеров-резчиков с ювелирами подходящего уровня у него попросту не имелось. Пока, во всяком случае.

Так вот. Вошёл. Сел.

Следом уселся на лавки Большой совет^[14], вставший при его появлении в гриднице. Раз в месяц приходилось его собирать да проговаривать текущее положение дел. Король хотел и почаще, но сам по себе совет долго длился и требовал большого отвлечения сил. Так что рабочие моменты более узкого характера приходилось решать в частном порядке. Впрочем, даже раз в месяц такие сборища выглядели изрядным нововведением и прогрессом.

В конце лета 1476 года Иоанн занялся новым этапом реформ. Прежде всего утверждением приказов. Этаких министерств в миниатюре, в которых трудилось всего ничего работников. Не потому, что они такие умницы и гении, а потому что образованные люди были наперечёт. Острейший дефицит!

Челобитный приказ ведал обращениями к королю – челобитными, вполне себе официальным инструментом, доступным даже для крестьян. Главное – написать по форме да уплатить пошлину для регистрации челобитной. Понятное дело, что все такие обращения Иоанн лично не рассматривал, но секретарь делал из них ежемесячный бюллетень с перечнем и характером обращений.

Посольский приказ занимался делами иностранными. Заодно этим ребятам требовалось собрать со всей Руси и упорядочить акты, связанные с международными соглашениями. Причём не просто свежими, а вообще аж с древних времён, изыскивая документы не только в пределах державы, но и за её пределами. Кроме того, посольский приказ ведал и внутренними делами, отвечая за отношения короля с вассалами.

Поместный приказ занимался учётом землевладений. Именно в его интересах Иоанн начал большую перепись, требуя от собственников предоставить документы, то есть грамоты или выписки из каких-то актов, доказывающих их право на владение землёй. В перспективе король планировал утвердить регулярный выход писцовых книг с описью земельных держаний по королевству, дабы отслеживать ситуацию. Но это в очень далёкой перспективе, так как для этого требовалось развернуть полноценное министерство с как минимум полусотней более-менее грамотных только писцов, понимающих, что они там вообще черкают.

Разрядный приказ ведал делами армии и её подготовки, снабжения да вооружения, а также королевским арсеналом, в котором хранились «мобилизационные запасы». Внутри он делился на конный, пеший, артиллерийский и хозяйственный столы.

Разбойный приказ заведовал делами, связанными с поддержанием порядка. Он был важен, но пока ещё крайне слаб. Очень уж специфические функции на нём лежали и специалистов такого толка остро не хватало. Кроме того, на него была возложена борьба с пожарами и прочими неприятностями. Понятное дело, что само собой напрашивалось разделение на как минимум три приказа, которые бы ведали разведкой, полицейскими делами и борьбой со всякого рода чрезвычайными ситуациями. Но… людей пока и на один подобный приказ едва-едва удалось наскрести, причём далеко не выдающихся.

Казённый приказ управлял делами собственно казны и королевских имуществ. Этакое министерство двора и министерство финансов в одном лице. В будущем, конечно, его бы нужно было разделить, но пока у Иоанна просто не хватало грамотных людей даже для одного экономического ведомства.

Ну и в качестве вишенки на торте – печатный приказ, который заверял подлинность грамот, наказов, указов и так далее, как в рамках внутренних административных задач, так и по запросу частных лиц. Кроме того, он мог за «денежку малую» предоставлять частным лицам выписки из разного рода внутренней документации. Например, отчёт из записей поместного приказа о совокупном землевладении того или иного лица.

Вместе с приказами Иоанн утвердил Королевский совет, в который входили главы приказов, губернаторы, выборные от городов да сословий и владетельные аристократы от графского достоинства и выше. Он должен был собираться раз в год для обсуждения ситуации в стране. Не законодательства, а именно обсуждения ситуации в целом. Просто поговорить. Этакая обратная связь с людьми на местах. Чтобы у короля прежде всего было ясное понимание происходящего. И если где что «заболит» или начнёт «отваливаться» – это можно было бы заметить без особых задержек и промедлений.

Так же раз в год, не позднее чем за месяц до сбора и не ранее чем за два, все участники Королевского совета должны были предоставить в королевский секретариат годовой отчёт. Владетельные аристократы – по сокращённой форме, а все остальные – развёрнуто. Где сколько народу живёт: по городам да по сёлам, да в каком числе. Как этот народ живёт. Какой торг. Какое производство. Какая торговля. Беды где какие случались: пожары там, наводнения, эпидемии или ещё что. И так далее. Эту новинку король только утвердил в 1476 году, дав отсрочку для отчётов в два года, чтобы на местах подготовились.

В связи с чудовищным дефицитом образованных людей вопросы образования стояли очень остро, поэтому осенью 1476 года в Москве начало действовать уже четыре первых классов начальной школы и один второй класс, а также артиллерийский класс. И шла активная подготовка запуска новых. На подходе был лекарский, аптекарский и судейский классы… Но даже этих учреждений не хватало. И работа в этом направлении предстояла категорически сложная, большая и крайне насыщенная.

– Ну что братцы-кролики, начнём? – спросил, потерев уставшее лицо, Иоанн и открыл свою папку.

Повестка дня уже который месяц была одной и той же.

Прежде всего перед королевством стоял вопрос дорог. Реки – это, конечно, хорошо. Но текут они далеко не везде и не всегда так, как нужно. Требовалось строить тракты для обеспечения военной досягаемости и экономической связанности регионов.

В приоритете было строительство по меньшей мере пяти базовых королевских трактов: Москва – Смоленск – Витебск с выходом на Днепр и Западную Двину; Москва – Тверь – Новгород с выходом на Волхов и далее к Неве; Москва – Ростов – Ярославль с выходом на Волгу и далее к Северной Двине; Москва – Владимир – Нижний Новгород с выходом на слияние Волги и Оки; Москва – Калуга – Тула – Елец с выходом на Дон. По мнению Иоанна, эти пять дорог должны были решить основные логистические задачи. В том числе и в распутицу. Особенно в плане защиты на западном и северо-западном направлении, а также быстрой переброски войск на юг. Да, её можно было осуществить по рекам, но к Днепру и Дону ещё подойти надо.

Итак, дороги. Они были категорически нужны. Но как их строить?

Пока только вольнонаёмными артелями, каковых, увы, было немного из-за низкой эффективности сельского хозяйства. Просто очень мало свободных рабочих рук. И эти самые руки требовались не только в дорожном строительстве. Да, дорожные артели имелись и трудились. Но на каждом направлении по одной-две, не больше. И были немногочисленны, из-за чего работы шли ни шатко ни валко.

Кроме того, столкновение с укреплениями Вильно заставило короля задуматься о создании мощной осадной артиллерии. Хотя бы штучно. Речь, понятное дело, шла не о бомбардах, популярных в те годы, а о 40–48-фунтовых длинноствольных серпентинах для пролома стен в сочетании с мортирами. Причём последние без производства гранат были бесполезны, что автоматически поднимало вопрос о чугунном литье, которого пока ещё не было. Да, им занимались, но… выполнять работу не значит её выполнить.

Третьим весьма немаловажным вопросом было перевооружение гусар каким-нибудь огнестрельным оружием вместо луков. Анализ битвы при Вильно показал крайне низкую боевую эффективность луков в современной войне. Да, на психику они всё так же давили, но урона от них – слёзы, особенно по мало-мальски укрытой доспехами пехоте или коннице.

Но фитильные «стволы» кавалерии не дашь. А других замков у Иоанна не имелось. Из-за чего требовалось их как можно скорее «выдумать». Строго говоря, в 1477 году нигде в мире никто не знал ничего, кроме фитильной инициации выстрела. Что ни коим образом не оправдывало короля и не позволяло закрыть глаза на проблему низкой эффективности конных лучников.

Звучали даже предложения сделать их конными арбалетчиками. Но толку от этого Иоанн не видел. Ибо стреляли арбалеты редко и недостаточно продуктивно. Мощных-то всадникам не выдашь.

Конечно, можно было и луки оставить, сохранить всё как есть. Но эффективность их стрелкового боя получалась чрезвычайно слабой. Против татар ещё куда ни шло, ибо те имели очень слабое прикрытие доспехами. Но с татарами король ныне не воевал. Основной противник находился на западе. И пользы от этих луков оказывалось не больше, чем от баяна в стойле у козы.

В общем – боль и печаль.

В очередной раз поднимался вопрос хозяйствования в степи, что было жизненно важно для ханов. Ведь набеговая экономика стала невозможна. Да, Иоанн её частично канализировал, направив на Литву, Польшу и юго-восточное направление. Но как-то компенсировать прекращение грабежей Руси ему требовалось. Ведь Литва с Польшей крепко оборонялись от таких набегов, а грабить нищую степь на юго-востоке – дело бестолковое по определению.

Король раз за разом предлагал разводить в степи тонкорунных овец – мериносов. Всем это очень нравилось. Но была проблема. Этих овец требовалось ещё как-то добыть, закупив в Бургундии. А товар это стратегический, и переговоры с купцами из Фландрии шли пока безрезультатно. Из-за чего его предложение продолжало оставаться благим пожеланием на тему, как жить хорошо и богато. Но делать-то что-то всё равно требовалось, поэтому в качестве временной меры Иоанн предложил организовать регулярную пограничную службу степных дружин с выплатой им жалования от короля. Для чего их требовалось свести в роты и, упорядочив, переписать.

Ну и наконец, те же самые ханы подняли вопрос о выплатах за полон. Ведь татары в 1476 году выводили из Великого княжества Литовского население – крестьян и посадских, – угоняя их в Поволжье. И заселяли их от Минас – Итиля в устье Волги до Юрьева-Камского на слиянии Волги с Камой, где эти вынужденные переселенцы и пытались как-то обжиться.

Король положил за каждого доведённого туда человека в здравии по два волка^[15], а за больного – один. Вне зависимости от пола и возраста. За увечного же не давали вообще ничего. Из-за чего татары угоняли на Волгу только молодых за здоровых и старались вести их осторожно. Но положил он эти монеты на словах, а на деле, как дошло дело платить, отправил на Волгу учётчиков, которые начали вести перепись населения. И уже по факту наличия переселенцев платил татарам. С ледоставом процесс этот переписи приостановился, что вызвало немало возмущения у вассалов…

– Перемрут же людишки! – возмущался Тимур-хан. – От бескормицы и морозов. И вои мои волков не получат.

– А вы их что, без скарба и припасов гнали? Я ведь как постановил?

– Всё одно – зима в степи – не для этих неженок. Перемрут с непривычки.

– И что ты хочешь от меня?

– Заплати по заявленному.