Большую часть здания занимали небольшие офисы, сдаваемые в аренду. На одном из этажей было общее пространство с конференц-залами, цветными принтерами и торговыми автоматами. «Голубая гора», согласно данным о регистрации компании, импортировала кофе и находилась на пятом этаже, в офисе 509. Брошюра, которую я взял у входа, сообщила мне, что 509 – довольно большой офис, но арендная плата за него составляла менее 1200 долларов в месяц. Это была разумная плата за аренду в таком районе. Может быть, люди действительно платили больше за престижный адрес, чем за услуги. Как я и ожидал, над дверью 509 кабинета была установлена камера.

Я прихватил с собой пакет и усердно делал вид, что ищу нужное мне помещение. Название компании «Голубая гора» было напечатано на этикетке, висевшей на двери компании, где еще виднелись следы предыдущих этикеток. На клочке одной из них, почти выцветшем и полустертом, было написано «Инвестиции Накатоми». Не «фонд», а «Инвестиции». Ага.

Сначала я подумал, что можно постучать в дверь и посмотреть, кто выйдет, но потом решил, что рисковать не стоит, тем более и переждать мне было негде. Пока я обдумывал, что делать дальше, дверь открылась, и из нее вышел очень высокий мужчина с длинными угольно-черными волосами. Казалось, его насильно запихнули в черный костюм на размер меньше. Что-то говоря в мобильник, который держал возле уха, он быстро направился к двери лифта. Он был похож на бойца якудза из «Централ Кастинг»^[8]. Я должен был это предположить, учитывая, что два года назад полиция определила: компания является прикрытием для организованной преступности.

До почтовых ящиков здания было не добраться, так что я вышел, прогулялся минут десять, добрался до любимого кафе в Кабуки-тё и, сидя там, написал отчет. Я добавил несколько деталей, которые выявились в результате анализа цифр и данных.

Если вам предстоит выполнять работу в качестве частного сыщика и у вас ограниченное количество времени, в своем итоговом отчете вы должны указать, что вы знаете, чего не знаете и что подозреваете. Это своего рода цветовая кодировка отчета: черный, белый, серый. Пока у меня были лишь некоторые темно-серые данные.

Существовала вероятность того, что один из членов правления, который ушел в отставку в 2005 году, в 1996-м был арестован за мошенничество. Я провел поиск по базам данных газет и журналов по всем членам правления и нашел точное совпадение с одним из них. У него было то же имя, что и у человека, которого поймали на продаже поддельных акций зарегистрированной на бирже компании. Но, не зная больше ничего о человеке, включая его возраст, я не мог быть уверен, что это тот, кто нужен мне. Не было никаких интервью или статей на японском языке, в которых упоминался бы кто-либо из нынешних членов совета директоров.

Мы с Михиль просмотрели проект отчета у меня дома, сравнили цифры с исходными материалами и проверили, правильно ли записаны даты. Она убедила меня внести в формулировки некоторые коррективы.

– Джейк, это звучит так, будто ты говоришь клиенту: «Слушайте, придурки, держитесь подальше от этих людей. Вы, черт возьми, спятили?» И может быть, ты действительно хочешь им это сказать, но есть и более приятные выражения.

– Например, какие?

– Давай я за тебя напишу.

Вывод был прост: фонд «Накатоми» выглядит крайне подозрительно. Возможно, это подставная компания «Ямагути-гуми». Настораживают как отсутствие информации о фирме, так и ложные заявления, которые компания делает на своих веб-сайтах и в материалах о своей истории. Похоже, что фирма нацелена на иностранных инвесторов и использует ложную историю, чтобы внушить им уверенность и заставить их инвестировать в успешный, по их словам, хедж-фонд с высокой доходностью. Нет никаких доказательств того, что они когда-либо создавали успешные бизнес-проекты.

В состав совета могут входить осужденные преступники. Поэтому любой бизнес представляется крайне рискованным, и его следует избегать. Уточню: слова «следует избегать» в рамках комплексной проверки означают «держитесь подальше».

Очень редко можно сказать наверняка, с какой фирмой вы имеете дело. Было бы здорово, если бы вы всегда имели возможность знать, чем на самом деле занимается компания, но, увы, это не так. Существовала небольшая вероятность того, что фонд «Накатоми» – законная компания, просто чертовски хитрая.

В тот же день я отправил Тони окончательный отчет по электронной почте. Он остался очень доволен работой и сказал мне по телефону:

– Молодец, Колчак^[9]. Думаю, клиент с ума сойдет.

Тем же вечером Тони переслал ему отчет и оказался прав: клиент совершенно взбесился. После нескольких отчаянных ночных звонков я согласился встретиться с ним на следующий день. На этот раз мы встретились в вестибюле отеля «Окура», заняли столик в углу, и я все ему рассказал.

Я не знал, насколько сильно его фирма была связана с «Накатоми» – может, они были в сговоре, – но только вид у клиента был такой, будто он вообще не спал. Возможно, компания уже доверила этому сомнительному предприятию крупную сумму денег. Судя по всему, в этой же рубашке в тонкую полоску, в которой он сюда пришел, он несколько дней где-то валялся, а его очки были заляпаны отпечатками пальцев.

Мне пришлось знакомить его с отчетом страница за страницей и объяснять весь процесс, потому что много чего я не мог изложить на бумаге. Я дал ему оригинал брошюры фирмы, с которой уже сделал копию.

Когда я закончил, он спросил, есть ли у меня какой-нибудь совет.

– Ну, – протянул я, как можно лучше изображая акцент штата Миссури, – как вы видите в брошюре фонда «Накатоми», их лозунг следующий: «Мы строим ваше финансовое будущее». Я бы сказал, что сегодня финансовое будущее вашей компании выглядит довольно паршиво.

Он даже не улыбнулся. Максимально сухо он сообщил мне, что его фирма уже подписала с «Накатоми» дорогостоящий консалтинговый контракт. Я спросил его, есть ли в их контракте с фирмой пункт, исключающий организованную преступность.

Такого пункта не было. Я вздохнул.

Я дал ему номер телефона и адрес электронной почты бывшего прокурора Игари Тосиро.

– Этот парень вам понадобится. Когда будете иметь дело с якудза, теми, кто входит в одну из организаций в настоящий момент, или бывшими, звоните именно ему.

Я никогда бы не подумал, что несколько лет спустя окажусь в том же положении, нарвавшись на очень сомнительную компанию, и постучу в дверь Игари, чтобы попросить о помощи.

Глава шестая. Издержки профессии

Порой вы любите свою работу, даже зная, что она может вас убить. Если тратить слишком много времени на репортажи о якудза или раскрытие их подставных компаний, легко забыть, что насилие – неотъемлемая часть их культуры. Близость к опасности порождает беспечность. Мне потребовалось как следует огрести по голове, чтобы вспомнить простую истину: какими бы вежливыми, умными и дружелюбными ни были мои знакомые из преступного мира, но если они из якудза, они в любом случае чем-то напоминают самодельные взрывные устройства, и причину, по которой они взорвутся, предугадать невозможно. Я наступил на мину в 2010 году, а шрам остался до сих пор.

В конце января 2010 года мне как следует прилетело по голове от бывшего босса якудза. Думаю, тогда-то все и пошло не так.

Это должно было случиться. Кто спит с собакой, наберется блох. Кто делает репортаж о преступном мире, тот неминуемо столкнется с насилием и запросто может сменить роль наблюдателя и летописца на роль жертвы, далеко не такую приятную.

Где якудза, там страдания. Как-то я взял интервью у бывшего члена банды Кюсю, который впоследствии отошел от дел и стал медбратом, видимо, желая таким образом искупить свои грехи. Между делом он объяснил мне суть своей работы. Весь этот бизнес построен на насилии. Вот что он сказал мне в ходе нашего очень долгого разговора:

– Мы стараемся не убивать жителей нашего района, потому что это оттолкнет от нас остальных людей, и мы уже не сможем за их счет зарабатывать деньги. Да, мы причиняем боль и терпим боль, но все, что мы делаем, очень продуманно. Люди становятся якудза, чтобы воплотить все то, что они хотят воплотить, но не могут. Они либо не знают, как это сделать, либо боятся это сделать, потому что опасаются последствий. Умные якудза занимаются финансовыми махинациями, но у большинства из нас занятие другое. Насилие – вот то, что мы продаем; без насилия мы просто кучка неудачников, не способных ни на что. Акт насилия требует сложных расчетов. Мы продаем услуги по насилию, но мы должны и учитывать затраты на предоставление этих услуг. Допустим, ко мне приходит клиент и просит, чтобы кого-то похитили, избили и проучили. Может быть, он хочет, чтобы кому-то отрубили руку. За это мне заплатят определенную сумму денег. А если меня поймают, что вполне вероятно, то в каком преступлении меня обвинят? Очевидно, в каком-то из тех, что связаны с похищением, насильным удержанием и нанесением телесных повреждений. За это запросто можно получить шесть лет тюрьмы. Это не шесть лет сидения на заднице – это шесть лет каторжных работ. Но мне предлагают пятьдесят миллионов иен. Чувак, это много денег. По сути, если посчитать, то мне будут платить шесть миллионов иен, то есть девяносто миллионов долларов в год, целых шесть лет за одно только преступление. Достаточно ли это за год моей жизни? А как насчет шести лет тюрьмы? Стоит ли преступление потраченного времени? На оценку затрат влияет и то, кто обращается с просьбой. Старший брат по организации? Или мой оябун, то есть босс? Если меня просит оябун, речь идет уже не о ценности моих услуг, а о моем долге. Если я что-то делаю для организации, она потом позаботится обо мне. Я получу бонус и повышение по службе. Если же меня попросит совершить что-то жестокое кто-нибудь за пределами организации, первым возникает вопрос, какой вариант устроит нас обоих. Важно помнить, что я должен сделать все, чтобы не попасться. Когда меня нанимали, чтобы похитить и проучить какого-нибудь обманщика, я планировал, что меня поймают, и меня не поймали. Но прежде, чем идти на такой риск, важно продумать худший сценарий развития событий. Тот, при котором меня поймают и посадят в тюрьму. Стоит ли оно того? Есть и другой худший сценарий: если я ненароком убью того, в кого пытался вбить немного здравого смысла. В этом случае уже никакие деньги радости не принесут. Хотя мы профессионалы и знаем, от чего может умереть жертва, поэтому прекращаем задолго до того, как все может плохо закончиться.

Я уже успел забыть об этих его словах. Все может пойти не так. Вы имеете дело с жестокими людьми.

Даже если бы не было преднамеренного насилия, все могло пойти не так. Я стал слишком самоуверенным и безрассудным. Мне следовало быть осторожнее, но опять же, может быть, это был неизбежный профессиональный риск.

Вот что произошло.

У меня были планы навестить Фумио Акияма (имя изменено), умного человека, бывшего босса якудза. Я хотел взять у него интервью. В какой-то момент он был одним из редакторов новостной службы якудза, предназначенной только для подписчиков, которую «Ямагути-гуми» молчаливо одобрили. Клиентская база была строго ограничена, и мне пришлось попросить его тайно переслать мне информационный бюллетень. Ему очень понравилось писать статьи и анализировать последние аресты, борьбу за власть и проблемы преступного мира.

В 1999-м, когда мы познакомились, Акияма был членом низшего ранга группы второго уровня «Ямагути-гуми». За несколько лет он поднялся по служебной лестнице японского преступного мира, прежде чем его спустили с этой лестницы в результате события, получившего название «Шок Гото», в конце октября 2008 года.

В 2008 году финансовый мир пережил то, что в Японии называют шоком Лемана, но в том же году японский преступный мир пережил шок Гото; это была крупномасштабная чистка некоторых высших руководителей «Ямагути-гуми».