Обдолбыш под скоростью единственный, кто продолжает танцевать, поэтому он первый в очереди. Он продолжает танцевать, пока сотрудники ФСКН выворачивают его карманы, снимают с него толстовку, проверяют носки. Он продолжит танцевать и в автозаке. Ставки на него равны нулю, сегодня у него точно нет шансов. С ним не произойдёт ничего страшного, если в его карманах не найдут то, что чуть позже найдут в его крови. За употребление наркотиков положен копеечный штраф или пятнадцать суток ареста. А вот если у него в кармане, капюшоне, рукаве, за щекой или даже в анальном проходе найдут какие-либо из запрещённых веществ, тогда эта вечеринка последняя в его обозримом будущем. Когда музыка в клубе резко выключается, то можно услышать шелест падающих на пол пакетиков с разноцветным содержимым. Белый порошок, розовые таблетки, зелёная трава. Осень в аду шелестит именно таким образом.

В отличие от этого несчастного парнишки, девушка под бутиратом понимает, что происходит. Действие бутирата сходно с алкоголем, он вызывает чувство эйфории и расторможенности. Девчонка могла бы притвориться просто пьяной, но переборщила с дозировкой. Возможно, тот, кто её угощал, хотел вызвать у неё стопроцентно гарантированное эмпатогенное состояние, в том числе половое возбуждение. Это возбуждение и выдаёт её сейчас. Да, перебрав Martini в баре, можно захотеть секса, но как только боец в чёрном обмундировании и балаклаве направит на тебя автомат, это желание улетучится, собственно, как и само опьянение. С бутиратом сложнее. Она продолжает двигаться как кошка, в желании спариться.

Как хорошо, что я не успела уйти, это же лучше любого мультика! Вы же периодически радуете своего новомодного внутреннего ребёнка? Так вот, мой внутренний ребёнок сейчас сложил ручки и пищит от восторга. Да, он у меня странный, но какое право вы имеете осуждать чужого ребёнка?

Вызовет ли она подозрение у сотрудника ФСКН или врача? Поймут ли они, что она приняла наркотик, или подумают, что перебрала дешёвого рома из бара? Они приближаются. Она волнуется. Её глаза бегают по танцполу и встречаются с моими. Я хлопаю указательным пальцем по своей шее, предлагая идею, что она просто пьяна.

Сотрудник подходит к ней:

– Вы употребляли что-либо из запрещённых веществ?

– Только алкоголь, – протяжно и наигранно отвечает она.

Слишком официально, дура! Никто так не говорит. Надо было сказать, что перебрала водки. Он бы поверил. Я закатываю глаза.

Сотрудник подаёт знак врачу, кивая в её сторону. Это похоже на кадр из исторического фильма. Напряжённый момент, и… голову с плеч! Она умоляюще смотрит на меня. Я пожимаю плечами.

Я не хочу никого спасать, мне просто нравится наблюдать.

Телефон вибрирует в моей сумке не переставая. Какой смысл названивать, я не понимаю. Я останавливаю врача по дороге к несчастной бутиратчице:

– Извините! Мне срочно надо уйти, вы не могли бы проверить меня и отпустить?

Врач спокойно говорит:

– Покажи мне свои зрачки.

Вспышка фонарика в глаза. Я не представляю интереса для нарколога.

Сотрудник ФСКН говорит:

– Покажи мне содержимое своей сумки.

Вспышка. Он медленно высвечивает содержимое, держась за дно сумки с внешней стороны. Ключи от моего дома с брелоком в виде розовой машинки. Ключи от квартиры Димы, которые он мне зачем-то дал. Пачка «Парламент». И без устали вибрирующий телефон.

– Открой сигареты, – резко произносит сотрудник.

Я открываю пачку и подставляю её в луч света от фонарика, затем достаю оставшиеся сигареты из пачки и показываю пустое дно.

– Я хорошая девочка, – я говорю милым и беспомощным тоном. Мерзость редкостная. Именно такой тон хочет слышать этот парень в форме. Он хочет быть альфой. Я разговариваю с ним, как с альфой.

– Как тебя сюда занесло, хорошая девочка?

Повторив мои слова, он уже начал играть в мою игру. Я пожимаю плечами и улыбаюсь. Невинно. Бесстрашно. Игра во власть. Примитивный уровень. Главное здесь – притвориться мирным жителем. Если бы он не поддался на эту провокацию и выполнял свои обязанности как робот… Но он всего лишь человек. Мозг каждого существа на этой планете призван удовлетворить три вида инстинкта самосохранения.

Сохранить жизнь.

Стать главным в иерархии.

Продолжить себя в потомстве.

Жизнь. Власть. Секс.

Когда я признаю власть этого парня над собой своим голосом, взглядом, движениями, центр вознаграждения в его мозге получает дофаминовый оргазм. Он только что почувствовал эйфорию от собственной значимости в этом мире. Корневые установки – это эволюционный пин-код к каждому человеку:

Ты не беспомощен – ты всемогущий.

Ты не бесполезен – я без тебя не выживу.

Мир тебя принимает – я тебя принимаю.

Если у вас получится ввести такой пин-код, незаметно встроив его в общение, этот человек теперь ваш. Не благодарите. Отныне вы для него идеальный мир, в котором все его страхи и негативные установки сгорели и превратились в пепел.

Я разговариваю не с сотрудником, а с его мозгом. Я доставляю оргазм мозгу сотрудника ФСКН на глазах у ошалевших заблудших душ и их дилеров. Дилеров филиала ада. В этой игре главное – не переиграть. Помимо своего брейн-оргазма, этот парень должен выполнять должностные обязанности. Он должен быть уверен, что я – невинная душа, случайно оказавшаяся здесь. Его желание щупать мой зад должно быть обусловлено половым инстинктом, а не подозрением, что там есть то, что он ищет по долгу службы. В моём прямом взгляде нет страха потому что я готова к любому исходу сегодняшнего вечера. Только не подумайте, что я какой-то фаталист, ведь фатализм предполагает отказ от ответственности за формирование собственной жизни в рамках окружающего мира, который уже существует. Я же, скорее, приверженец детерминизма, создавая обстоятельства, которых вообще не существовало бы, если бы не я. Просто я делаю всё, что от меня требуется. И сейчас от меня требуется – притвориться мирным жителем.

Сотрудник ФСКН подмигивает мне и кивает своим напарникам у выхода. Взглядом показывает мне путь. Спаситель. Альфа. Бог. Тьфу ты.

Я выхожу на улицу и вдыхаю тяжёлый мокрый осенний воздух. Чёрный силуэт, присевший на капот своей синей BMW. Чёрный капюшон на голове. Руки в карманах. Он пахнет эйфорией. Он выглядит как плохой парень, но я знаю, какой он на самом деле.

Гораздо хуже, чем может показаться на первый взгляд.

***

Секретарь громко и до мурашек официально вызывает меня через сорок минут после начала судебного заседания. Я думала, так делают только в кино. Я резко встаю, цепляясь за расковырянный мной же заусенец на стуле. Всё это время я думала, что рою могилу чужим колготкам из будущего, а оказалось – рыла могилу своим брюкам из настоящего.

Вся эта история о том, как я рыла могилу чужому будущему, а вырыла своему настоящему.

Прости меня, Дима.

Простите меня, все участники этой истории.

ГЛАВА 3

За месяц до аварии.

Я уже целых полгода ужасно влюблена. «Ужасно влюблена» мне кажется идеальным эпитетом для описания своего состояния. Влюблена до ужаса. Ужасающе. Ужас. Любовь. Как-то так. Последние несколько недель мне кажется это запредельно ужасающим. Я могу думать только о нём. Я придумываю всё более изощрённые пути ночных побегов из дома. Однажды я сказала, что мы с группой из колледжа и нашим преподавателем уезжаем в Великий Новгород с ночёвкой. Однажды я просто дождалась, пока родители уснут, и тихонько вышла. Я часто прогуливаю колледж и знаю, что сдать сессию при таком образе жизни будет крайне проблематично. Но я не могу с этим бороться. Это всепоглощающе, как наркотическая зависимость. Как смертельная неизлечимая болезнь. Я не справляюсь с этим.

Сегодня пятнадцатое сентября, суббота, и это первая суббота за шесть месяцев, которую мы не проводим вместе с Димой, и у меня настоящая ломка. Я в филиале ада, на мне чёрные брюки с имитацией высоких сапог из блестящей курточной ткани, чёрный боди с глянцевыми нашивками на плечах как у ниндзя из мультика, чёрные ботинки и чёрная короткая куртка без плеч. Необычные куртки – моя страсть. И мой Дима, сообщение от которого до сих пор светится на экране. Я ничего не ответила.

Возможно, если бы я честно сказала, что мне плохо без него, что я не могу найти себе места, когда его нет рядом, он бы не написал мне сообщение: «Сегодня не получится увидеться(». От порыва искренности меня остановили две вещи. Во-первых, он не испытывает то же самое, ведь его здесь нет. Во-вторых, я боюсь, что моё признание ничего бы не изменило.

Я встряхиваю волосы и подношу зажигалку к сигарете. Все эти размышления не имеют никакого значения, потому что я всегда следую только по периметру своего внутреннего забора. Кто-то называет это гордостью, я бы назвала защитой. Все эти слёзы, сопли и умоляющие просьбы вернуться находятся за пределами моих психических возможностей. Если от меня делают шаг назад, то я делаю два. Если от меня отдаляются, я разворачиваюсь и ухожу. Повторюсь, это можно было бы назвать гордостью, но я бы сказала, что это действие на опережение, чтобы не чувствовать боль покинутого. Если я позвоню ему и расскажу, что чувствую сейчас, – я психологически разденусь перед ним догола и стану настолько уязвимой, что не выдержу отказа. Раздеться в физическом смысле куда проще, потому что в такие моменты сила на моей стороне.

Так или иначе, я нахожусь в филиале ада в окружении людей с нарушенным обратным нейрональным захватом, а на моей шее висит невидимый ошейник – удавка. Единственным выходом из этой ситуации я вижу напиться и как можно скорее пропустить этот вечер в надежде, что завтра всё будет как прежде. Я сижу на высоком барном стуле, пью ром и даже не представляю, что произойдёт сегодня ночью. За эти полгода я познакомилась со всеми постоянными посетителями филиала ада, да и сама им стала. Я попросила бармена Лёшу записать ром на счёт Димы, не потому, что у меня нет денег, просто я хочу, чтобы всё выглядело так, будто мне весело и я ничего не хотела ему доказать. Глупо, конечно, доказывать то, что ничего не пытаешься доказать, но в данном контексте я и не претендую на адекватность. Это моя защитная реакция создать иллюзию будто ничего во мне и не колыхнулось, когда он написал, что у него сегодня не получится увидеться. Он придёт сюда на следующих выходных, и Лёша выкатит ему счёт на три стакана рома для его девушки. И, возможно, Лёша расскажет ему, что когда его девушка допила третий стакан, к ней подсел их общий знакомый и предложил пойти в чилаут. И она ушла. Когда от меня делают шаг назад, то я делаю два. Иногда чуточку больше. Иногда я разгоняюсь и бегу в обратную сторону, как раненый зверь. Тоска регенерируется в агрессию, так её легче проявить. Такая продуманная многоходовая провокация – это пассивная агрессия. Это месть.

Я в тёмном чилауте клуба. Музыка доносится сюда сильными тупыми ударами по голове. Со мной компания приятелей, которых нельзя назвать друзьями. Можно ли вообще назвать друзьями тех, кто предлагает тебе наркотики? Хотя они предлагают их бесплатно. Вполне возможно, что в их картине реальности это и есть настоящая дружба. Вполне возможно, что через несколько минут я тоже посчитаю это настоящей дружбой, ведь я приняла всё, что они мне предлагали. Почти всё.