Саре-Джейн показалось, что мимо машины, затемнив ее сияние, скользнула тень; она насторожилась, но тут же догадалась, что это может быть: просто мужчины на веранде дымят сигарами. Еще ей почудилось тихое гудение. Сара-Джейн прислушалась, но уловила только умиротворенный голос папы:

– В другой раз приезжайте запросто, – приглашал он.

– Ну вот, – пожала плечами Сара-Джейн. – Похоже, мы будем дружить семьями!

А утром неожиданно выяснилось, что машина гостей в полном порядке.

– Вот это сервис! – уважительно сказал отец.

Он не очень удивился: если у потерпевшего была рация, то у механика вполне мог быть вертолет.

– Скорее, дирижабль, – рассудительно поправила его мама. – Вертолет мы бы услышали.

Сара-Джейн вспомнила, как ночью выходила в сад, и сказала:

– Да нет, ее привидение починило.

– Какое привидение? – с острым любопытством спросила Мина, на минутку переставая горестно всхлипывать.

– Какое, какое, – передразнила ее Сара-Джейн. – Страшное: у-у-у!

Мама укладывала в корзинку провизию на дорогу. Чужой папа стоял рядом, следя за ее действиями с большим одобрением. Сверху мама аккуратно поместила сверток в вощеной бумаге.

– Цыпленок, – заговорщицки сказала она ему.

– Виски, – еще более заговорщицки шепнул отец, передавая гостю непочатую бутылку.

С крыльца доносился отчаянный скрежет: иностранная мама яростно полировала закопченный чугунный котелок. Все другие сколько-нибудь нуждающиеся в чистке металлические предметы она уже надраила, но с котелком не успевала, и оттого была немного печальна.

– Возьмите его себе, – великодушно предложила мать. – Дома будете чистить и вспоминать нас.

Чужая мама солнечно улыбнулась.

Чуть поодаль, обнявшись, дуэтом рыдали Мина и Жу.

– Хватит реветь, – одернула сестру Сара-Джейн. – Людям уже ехать пора!

Гости забрались в свою машину (чужая мама нежно прижимала к груди котелок), и ослепительно сверкающий автомобиль тронулся, поехал. Но еще прежде, чем он вывернул с подъездной дорожки на проселок, стекло в правом заднем окошке скользнуло вниз, и в проем высунулась зареванная бирюзовая мордочка Жу.

– Чафф-чафф-чафф! – в отчаянии выкрикнуло чужеземное дитя.

Мина громко взвыла и уткнулась мокрой физиономией в плечо невозмутимой Сары-Джейн.

– Вот глупости какие, – с досадой сказала старшая сестра. – Ты куда ее провожаешь – на край Вселенной?

На другой день Сара-Джейн сидела на кухне, рассеянно наблюдая, как мама готовит тесто для сладкого пирога, потихоньку поклевывая предназначенные для начинки миндаль и изюм. Мама вполголоса напевала какую-то песенку, необыкновенно фальшивя и весьма талантливо перевирая слова. Заглушая ее, Сара-Джейн сделала погромче радио. Сначала там тоже пели, и довольно пронзительно, потом начался очередной выпуск новостей. Говорили не то о каком-то болиде, не то об атмосферной аномалии – комментатор, кажется, сам ничего не понимал.

– Ма, – сказала Сара-Джейн, выключая приемник. – Посмотри, по-моему, начинки маловато!

Мать рассеянно глянула на опустевшую миску и кивнула:

– Изюм в бумажном пакете на полке в шкафчике. Миндаль в кладовой.

Сара-Джейн скорчила недовольную гримаску, нехотя встала и пошла в кладовку.

На обратном пути она мельком глянула в окно и увидела сворачивающий к дому незнакомый автомобиль – черный, очень солидного вида. Из него выбрался мужчина в строгом костюме. Сара-Джейн посмотрела в другое окно и увидела в саду Мину в веселой компании кошки Долли и крупного лохматого кота. Кот был чужой, но смутно знакомый.

– Ма, к нам гости, – сообщила Сара-Джейн, входя в кухню.

– Ставь кофейник, – незамедлительно распорядилась та. – Пирог будет готов через полчаса.

Сара-Джейн по пояс высунулась в кухонное окно и закричала сестре:

– Эй, Мина! Что это за зверь там с вами?

Мина оглянулась, чужой кот тоже.

– Какие у него чудесные глаза, – восхищенно сказала мама, выглядывая из-за плеча Сары-Джейн. – Такие ярко-синие! А шерсть, по-моему, с прозеленью – или это отсвет от кустов? Интересно, что это за порода?

– Муф, – точно отвечая на вопрос, громко произнес странный кот с умными синими глазами. – Муф хаф хаффиха муффер! Му-хифф?

– Надо же, какой разговорчивый! – восхитилась мама.

Кошка Долли нежно мяукнула.

– Это же Муф, – закричала Мина. – Помните, с фотографии? Тот самый Муф, которого Жу потеряла. Он нашелся!

– Вот и чудненько, – сказала мать, возвращаясь к плите.

В парадную дверь постучали.

– Я открою! – Сара-Джейн метнулась в гостиную и впустила в дом незнакомца в костюме.

– Здравствуйте! – вежливо произнес он, оглядываясь. – Простите, юная леди, но нет ли дома кого-нибудь из взрослых?

– Ма! – закричала Сара-Джейн и вышла в сад, оставив гостя потерянно топтаться на пороге: ишь, взрослых ему подавай! А она, значит, в свои четырнадцать недостаточно взрослая?

– Может быть, у них с Долли котятки будут, – показав на кошку и Муфа, заговорщицки сообщила Мина старшей сестре.

– Вот и славно, – рассеянно проговорила Сара-Джейн, перегибаясь через подоконник кухни, чтобы вытащить миску с начинкой.

Она бросила в рот орешек, прожевала и прислушалась к доносящимся из гостиной голосам: мама беседовала с мистером Смитом.

– Нет, мы не видели никаких метеоритов, – слегка раздраженно, а потому громко отвечала мама на глупые вопросы гостя. – Ну что вы, что же может быть необычного в наших местах! Какие-такие аномалии?

Сара-Джейн хмыкнула, посмотрела на сестрицу: маминой любимой щеткой Мина причесывала Муфа, вполголоса пересказывая ему историю своего знакомства с Жу. Кот с редким терпением сносил экзекуцию и время от времени произносил целые предложения на своем странном языке, словно комментируя или отвечая на вопросы.

А вот интересно, кто-нибудь пытался понять, о чем говорят животные? Сара-Джейн тряхнула головой, машинально зачерпнула изюма и задумалась. Хм, а ведь интересная задачка!

Пожалуй, для начала следовало бы составить простой словарик…

2002 год, Россия, город Екатеринодар

Весна случилась неудачная: все время было ветрено и холодно, как будто не на Кубани, а в какой-нибудь Скандинавии. Пальто и куртки к концу мая надоели до чертиков, очень хотелось зимние одежки с себя снять и отправить в вечную ссылку на антресоли.

Поразмыслив, я сотворила себе у знакомой модистки обновку под названием «палантин», он же «пончо»: нечто шерстяное, больше всего похожее на просторное черное одеяло с разрезом посередине. Будучи изящно накинутым на высокую стройную фигуру, одеяние смотрелось потрясающе стильно и дивно подчеркивало ноги.

– Это что? – опасливо спросил простодушный Колян, впервые увидев, как я пакуюсь в обнову.

Тоха радостно подпрыгивал у моих ног, пытаясь ухватить когтями косо свисающий угол полотнища.

– Это пончо, – доброжелательно ответила я, мягко отпихивая разыгравшегося кота: черный шерстяной балахон и белый, тоже натурально шерстяной кот, пребывающий в периоде линьки, сочетаются плохо.

– Пончо, значит. Понятно, – осторожно сказал Колян. – Послушай, а где же у него пуговицы?

– Какие еще пуговицы? – Я начала нервничать. – Где это ты видел на пончо пуговицы?

– Нигде не видел, – согласился Колян, обходя меня кругом. – Но я вообще мало видел пончо.

– Пончо – редкое природное явление в наших широтах, – философски заметила я, пытаясь забросить край полотнища подальше за спину.

– Помочь? – спросил Колян и, не дожидаясь ответа, потянул за край черного одеяльца.

Я моментально превратилась в кокон.

– Ой! – испуганно воскликнул Колян, оборвав мое возмущенное сопение. – А где рукава?!

– У жилетки! – рявкнула я, разматываясь. – Какие рукава, ты в своем уме? Это же пончо!

– Я понял, понял. Компренде, – сказал Колян, поднимая руки и пятясь. – Это пончо. Буэнос диас, синьорита. А что, шляпы к нему нет? Такой, знаешь, с широкими полями?

О Мадре Диос! Каррамба!

– Шляпы нет! – закричала я. – Шляпа, гитара, текила и кактусы приобретаются отдельно! И не вздумай меня спрашивать, почему нет карманов! Их просто нет – и все тут!

– Какое-то неправильное пончо, – негромко проворчал Колян, отступая от меня в прихожую.

Оттуда раздался короткий мяв, кот выпустил из пасти шнурки кроссовок и влетел в комнату, но я ловко увернулась, уведя пончо от соприкосновения с обильно линяющим персидским зверем. Тоха прогалопировал к стене, развернулся и застыл в полуприсяде, нервно подергивая хвостом.

– Торро! – шепотом подсказал ему из прихожей Колян, показывая пальцем на меня.

Я глянула на него с укором. Потом придирчиво осмотрела себя в зеркало и снова повернулась к мужу:

– Ну? Что скажешь?

– Санчо Пончо, – одобрительно сказал Колян. – В смысле полная каррамба! Ой! Не надо драться! Человек человеку – амиго!

Он обнял меня, не позволяя размахнуться, посмотрел на себя в зеркало и грустно сказал:

– А вот я у нас какой-то беспончовый!

– Но все же больше, чем я, похож на мачо, – заметила я.

Сообщу мимоходом, что у меня роскошный муж: рост сто девяносто пять сантиметров, широкие плечи, узкие бедра, мужественное скуластое лицо, как правило, слегка небритое, густые русые волосы, обычно стянутые в длинный «хвост», и чуть раскосые синие глаза – доказательство того, что монголотатарское иго на Руси было. Вообще-то Колян киевлянин.

– Ты находишь? – Чувствовалось, что супруг польщен.

– Ага!

Я вывернулась из мужних объятий, чмокнула благоверного в колючую щеку и помчалась на работу. Мои часы показывали половину десятого, стало быть, можно не сомневаться, что опоздаю я как минимум на полтора часа. Я не особенно беспокоилась: частенько так опаздываю! Если, конечно, с утра нет съемок или записи в студии.

Возле Нового рынка мне нужно было пересесть с маршрутки на трамвай, перейдя неширокую улицу с довольно оживленным движением. Ни светофора, ни пешеходной «зебры» в этом месте отродясь не бывало, но понимающие водители всегда заранее притормаживали. Встречаются, однако, совершенно ненормальные типы, которым и права-то давать нельзя! Один такой автопсих перепутал тормоз с газом как раз тогда, когда я перебегала ему дорогу. Даже не посигналил мне, уно кретино!

Выскочить из-под колес я успела, но краешек моего чудесного пончо зацепился за правое зеркальце машины, меня сильно рвануло, закрутило, и, не удержавшись на ногах, я шлепнулась на асфальт. Моя красивая обновка, едва успев изобразить собой развевающееся анархистское знамя, тяжелой тряпкой свалилась в лужу у тротуара!

– Что творять, антихристы! Среди бела дня людей давять! – возмущенно плюнув на тротуар, воскликнула какая-то старушка с кошелкой, полной отборного молодого картофеля.

– А разве темной ночью было бы лучше? – сердито возразила я, ощупывая себя на предмет повреждений и с неудовольствием косясь на собирающихся вокруг меня зевак. – Но и впрямь антихрист, я из-за него в грязи извалялась, новый чулок порвала и колено разбила. Про пончо и говорить нечего… А вы, бабушка, почем картошку брали?

– Чулок жалко, он больших денег стоит. А картошечку я по пятнадцать продавать буду. Возьмешь?

Пятнадцать рублей за кило молодой картошечки – вполне гуманная цена! В окружающей толпе началось движение, к старушке потянулись руки с пакетами. Я огляделась, отыскивая безвременно утраченное пончо, выудила его из лужи и задумчиво осмотрела: ладно, воду я выжму, грязь отстираю, а вытянувшийся угол обратно втянется или нет?

– Пропустите, пропустите меня! – Сквозь толпу ко мне энергично пробрался незнакомый мужчина с крайне озабоченной физиономией. Лет сорока, лысоватый, но вполне бодрый, румяный, упитанный. Да и как не быть упитанным, когда он даже на ходу что-то жует!

– Автографов не даю, – нелюбезно предупредила я.