– Ната, я ее успокою, – заявил Беллер таким тоном, будто у него весь мир в кармане. Хотя нет, заявил – не то слово. Прожурчал, вот так правильней. Голоса гентов звенят как хрустальные ручейки в лесу. А уж если они запоют… прощай полдня – заслушаешься и забудешь обо всем на свете.

Я порадовалась, что на время избавлюсь от общества истерички, и пулей выскочила наружу. Фуф! Хоть отдышусь пару минут!

За дверью хохотал напарник Этьен, тоже лейтенант – рыжий вербер, весь в веснушках, как и большинство его сородичей. У этих верзил пятнышки на коже повсюду, где не растет густая шерсть. Исключения есть, но их также мало, как и вменяемых свидетелей, встретившихся с агрессивными сверхами. Раньше верберов–полицейских заставляли коротко стричься и гладко бриться. Но потом плюнули, и оборотни так и ходят – косматыми, как орангутанги, с топорщащейся во все стороны щетиной, украшающей не только нижнюю часть лица, но и половину шеи.

Я заспешила в наш с напарником кабинет, оставив Этьена наслаждаться цирковым представлением. Стены и мебель офиса выдержаны в коричневых тонах, как и рама зеркала – моей цели. Большое, овальное и ярко освещенное – днем из окна напротив, а вечером светильником у потолка, оно – всегда честное и непредвзятое. Не то что «коллеги» в бутиках, где ты выглядишь тростиночкой, словно, только зайдя в примерочную, сбросила десять кило.

Вот я растрепа! Меньше надо волосы теребить на нервной почве. Темные пряди волнами выбились из хвостика, отчего круглое миловидное лицо казалось добрым и приветливым. Не–ет! Не годится! Лейтенант полиции сверхов должна быть суровой и непреклонной, чтобы преступников от одного взгляда холодный пот прошибал!

Вдруг прямо сейчас привезут какого–нибудь матерого нарушителя–сверха, а у дежурной столь ангельский образ! Меня же подопечные совсем уважать перестанут!

Схватив расческу, принялась приглаживать непокорные локоны и закреплять невидимками. Поправила широкий кожаный ремень, подхватывавший серую рубашку и подчеркивавший изящную талию. Переколола на кармашке символ родного подразделения – значок–мутант, так мы его называем. Вообще на брошке изображены слитые воедино половины человеческого лица и звериного. Такой людооборотень.

Подтянула свободные черные брюки, очерчивающие округлые бедра и приоткрыла рубашку на груди. Раз природа обделила худощавостью, пускай все обзавидуются, любуясь на шикарные формы! Так и бабушка всегда говорила, а уж она от недостатка внимания никогда не страдала.

Последний штрих – немного подправила подводку вокруг карих глаз с зеленоватыми крапинками. Пару раз повернулась перед зеркалом. Ну да, ничего. Вообще–то мне уже сорок пять лет. Если бы не чудеса медицины гентов, сейчас выглядела бы не свежей девушкой, а зрелой женщиной. Эх! Пора назад, к истокам, так сказать, то бишь, к свидетельнице. Этьена бы к ней в клетку! Пусть зальет слезами и соплями жилетку медведя вместе с его любимой джинсовой рубахой. Вот я бы полюбовалась и позлорадствовала. А то, как погоня – так мужчины, а как нервная подопечная – так женщины. У каждого ведь есть свой предел! Мой, видимо, четыре таких свидетельницы за смену. Иди, Ната, нас ждут великие дела!

Гордо расправив плечи, вернулась к великану–напарнику, которому даже до плеча не достаю. И это при моих–то ста семидесяти пяти сантиметрах!

Вовремя.

– Готово! – выходя из комнаты для допроса, гордо заявил Беллер, будто нашел философский камень. Я вздохнула и вернулась в ненавистное помещение.

Девушка сидела спокойно и как–то отрешенно. По сравнению с ее прежней истерикой это выглядело даже… пугающе. Свидетельница смотрела перед собой невидящим взором и что–то невнятно бормотала. Значит свои знаменитые эликсиры гент не использовал, обошелся легким внушением.

После снадобий лесного народа люди веселеют, лица наливаются румянцем.

– Говорить можете? – опасливо спросила я, присаживаясь на свой мягкий стул.

Потерпевшая встрепенулась и подняла на меня осмысленный взгляд. Ну, слава тебе господи!

С этой подследственной–свидетельницей–пострадавшей вообще все туманно и непонятно. Сказала бы – загадочно, но уж больно слово положительное …

Ее обнаружили почти голую, трусящую по шоссе и что–то орущую вслед проезжающим авто. Один из водителей позвонил в полицию. Вот что стало с современными мужчинами? По трассе несется обнаженная девица, а они, вместо того, чтобы подумать о главном, звонят нам! Где романтика? Где страсть, я вас спрашиваю? Где животная маскуллиность? Правда, потом, видимо, что–то взыграло в этом субъекте, дремучее и гормональное – он попытался поймать пострадавшую. Девушка расцарапала добряку лицо, руки и грудь. Похоже, именно это окончательно и пробудило в нем мужское начало! Новоявленный мачо скрутил свидетельницу и сдал подоспевшей на вызов патрульной машине. Полицейские, недолго думая, доставили сюда и были таковы. Девушка, бормочущая про канов – не их проблема. Вот не могли поехать в другой участок? Почему обязательно в мой? Возле поселений верберов, людоедов и ледяных отделений полиции сверхов куча. Понятное дело! С этими зверюгами работы всегда полно. Так нет же! Полиция случайным образом выбрала именно нас! Закон подлости!

Лишняя одежда в участке найдется всегда. Порой приходится ловить оборотней, которые так и норовят превратиться в зверей и сбежать по лесным тропкам, где человек не пройдет. Но и мы не лыком шиты – не зря же генты тратят на отделение литры эликсира. В общем, тут как карта ляжет. Частенько хватаем беглецов и тащим в участок. А когда им надоедает прикидываться пушистыми и хвостатыми, задержанные оказываются в чем мать родила. Не любоваться же на обнаженку весь допрос! Ладно еще там всякие лисы и волки… Каны вообще раскидываются на стуле так, будто для порнофильма позировать собрались. Естественно, мы запасаемся футболками, толстовками и спортивными штанами, стопками скупая их на распродажах.

Вытирая слезы серой майкой, свидетельница, наконец–то, решила выдать что–то членораздельное и понятное остальному человечеству, а не только ей самой.

– Меня зовут Тата…Талита, если быть точной, – произнесла девушка так, словно мы еще два часа назад не нашли все ее данные по отпечаткам пальцев, снятым в момент поступления в участок.

– Талита Венсе, – кивнула я.

– Угу… – на секунду пострадавшая зависла, будто прикидывая – что сказать дальше. Я решила подтолкнуть ее, не сидеть же здесь еще два часа…

– Вы можете пояснить, что случилось?

Девушка посмотрела так, будто ее только что полоснули по руке острым кинжалом…

– Надо, – я изо всех сил старалась говорить как можно мягче… С первыми сегодняшними нервными подопечными получалось само собой. Сейчас же выдавливала каждое доброе слово. Я тоже человек.

– Мгу… – ответила потерпевшая.

Ну вот, переходим на язык глухонемых.

–Вы что–нибудь помните? – собрав последние остатки терпения, попыталась спровоцировать девушку на более понятные нормальному человеку звуки.

– Каны–ы–ы–ы!– простонала она.

Ну, сколько можно из тебя все клещами вытаскивать–то? Что каны? Когда каны? Каким боком каны?

– Повалили нашу машину, – вдруг решила прекратить мои мучения пострадавшая. – Герда разорвали на части… а меня… прогнали…

Хм… Странные людоеды. Уж если «рвать на части» вопреки установленному уголовному кодексу, то обоих, чтобы свидетелей не осталось. Для чего на глазах у одного убивать другого, а затем отпускать наблюдателя на все четыре стороны? Очень глупо даже для канов, чьи обычаи и интеллект, по–моему, дальше первобытнообщинного строя так и не продвинулись. Даже удивительно, как они умудрились освоить ресторанный бизнес и магазины открыть с одеждой, изготовленной умельцами племен. Брюки–кофты там и правда удивительные – невесомые, из какой–то мягкой и гладкой ткани… Даже прикоснуться одно удовольствие. Ну вот откуда у этих мордоворотов коммерческая жилка? Ведь процветают не меньше верберов!

– Герд Хансон, человек, 27 лет, проживает в 12 квартале смертных, о нем речь? – уточнила я.

– Мгу-у-у-у…

Невероятное знание иностранных наречий! Только язвительность помогала справиться с раздражением, накатывающим волнами, и не говорить того, о чем потом однозначно пожалею.

– Как они выглядели?– уточнила я.

– Огромные, страшные черные кошки…

Вот уж спасибо, сама не знаю, что местные людоеды – черные тигропантеры, а не в цветочек. Огненные живут на равнинах, чего бы их к нам занесло?

– В человеческом обличье не видели?

– Одного…

–И? – да что ж такое… сама, что ли, не можешь продолжить предложение.

– Огромный, черноволосый, страшный!

Опять двадцать пять! Зачем спросила? Наивная… Некоторым людям, чтобы успокоиться и привести себя в порядок, уже никакие гентские штучки не помогут. Отчаянно балансируя на грани нервного срыва, пыталась глубоким дыханием вернуть хотя бы часть самоконтроля.

Девушка посмотрела грустными глазами загнанной лани и спросила, приподняв брови:

– Вам не очень полезны мои показания, да?

Сдержав все, что хотелось ответить, я поспешно ретировалась из помещения. Мучить себя и подопечную дальше не хотелось. Стало ясно – ничего толкового девушка не скажет, слишком перепугалась, чтобы запомнить подробности внешности нападавших. Если же что–то и всплывет в мозгу, то определенно не сейчас, а когда пострадавшая хоть немного придет в себя.

В общем, оставила ее нашему психологу – Диане. Благо та уже ждала возле комнаты для допросов, рядом с Этьеном… Еще бы! Психолог за напарником уже лет пять бегает. А он как глыба, вообще не реагирует ни на какие знаки внимания. Вот почему я убеждена – с ориентацией у Этьена все в порядке, как и со вкусом.

Диана – такой подросток в юбке… впрочем, юбки она не носит вовсе. Обычно ходит в свободных брюках и мешковатых, зато идеально отглаженных рубашках. Плечистая, узкобедрая, худая и плоская, как гладильная доска. Бывшая топ–модель… Вот уж не думала, что одежду такие уродины рекламируют. Ну, правда, уродины. Блондинка, каких свет не видывал. Брови белесые, три волоска, ресницы и того хуже, вся в веснушках, причем не таких как у Этьена, маленьких, а пятнами, пятнами. Да еще и каланча под два метра… В общем, если бы напарник отреагировал на Диану, серьезно засомневалась бы не только в его ориентации, но и в душевном здоровье.

Впрочем, психолог она отменный. Есть модели, которых только и хватает на улыбку перед камерой и походку от бедра. Диана же имеет два высших образования – медицинское и юридическое, да и поговорить с ней после службы интересно.

Психолог ласково приобняла пострадавшую за плечи и, покачивая костлявыми бедрами, пошла в свой кабинет. Однажды довелось там побывать. Ну, было дело…Ужас ужасный! Вокруг игрушки резиновые, всякие статуэтки, плюшевый зверинец… Как будто в детсадик попала… Так и ждешь, что из–за угла плач и агуканье послышатся.

Этьен посмотрел на меня и заразительно захихикал. Ненавижу его в такие минуты, но прекратить любоваться не в силах. Искренне смеющийся напарник похож на шаловливого мальчишку. Который нашкодил, спрятался за углом и ждет, когда его выкрутасы станут достоянием общественности. Пихнула медведя под ребра и с гордо поднятой головой ретировалась с места своего позора… Жаль, что по закону Диана не имеет права опрашивать свидетелей! Глядишь, и с нами работенки было бы меньше. Ведь попадаются же кадры…

Глава 6. День убитого медведя

(Тетис)

Тет застыл на пороге своего дома, погруженный в тяжелые мысли, казалось, придавливавшие к земле.

День убитого медведя… В детстве Тет ждал этого праздника как, вероятно, человеческая ребятня ждет Нового года или Дня благодарения. Обожал его!

Мечтал о том, как лучше всех пройдет посвящение в мужчины и примется выбирать женщин, словно десерт в кондитерской. Сколько хочешь, любого роду–племени, самых–пресамых! Еще бы! Брату потенциального вождя дозволено все!