Дверь закрылась, и Лекса моментально обернулась на звук, не дойдя до Атропос несколько шагов. Я нахмурился, стараясь понять причину её тревоги. Есть ли смысл богиням врать, они ведь ничего не увидят, если ей станет плохо. По спине поползли мурашки от мысли, что что-то не так с её воспоминаниями. Её дар… она же хотела…

– Давайте перенесём это на завтра, – попросил я, широким шагом догоняя Лексу. – Она слишком устала, и эта сивилла принадлежит Клану Металлов. У неё нет наследников, и я должен быть уверен, что просмотр воспоминаний не подорвёт её здоровье.

Лекса буквально приросла к месту, в маковых глазах появилась надежда.

– Не стоит волноваться. С ней всё будет хорошо, – ответила Атропос.

Лицо Лексы вытянулось, когда она ощутила приближение мойры. Сивилла успела лишь обернуться, и богиня прикоснулась пальцами к её вискам. Я замер, видя, как вены Лексы на шее налились чем-то светящимся. Оно стремительно поднялось по подбородку и щекам, направляясь к её вискам. Словно нечто было в её крови и разом отозвалось на прикосновение богини, исчезнув под её пальцами. Глаза Атропос удивлённо распахнулись. Я задержал дыхание, не зная, что мне только что померещилось. Остальные цари притихли, наблюдая. Выражение недоумения Атропос сменилось изумлением, а следом ужасом.

– Нет… нет-нет… – лепетала богиня, мотнув головой.

Лекса мелко задрожала, но первый вопль боли сорвался именно с губ Атропос, за ней вторила сивилла. Секунды растянулись, всё тело Лексы вытянулось в болезненную струну, словно каждую мышцу свело спазмом. Они продолжали стоять, невидяще глядя друг на друга, они кричали, но не могли пошевелиться. Несмотря на гримасу боли, исказившую лицо Атропос, та не отнимала рук. Я бросился к Лексе, а Клото оттащила сестру от сивиллы. Обе обмякли и прекратили вопить, как только мы их расцепили.

– Вы солгали! – гневно закричала Лекса, едва не бросаясь на Атропос. – Это всё ложь! Вы знали уже давно!

Она едва стояла, пока я её держал. Всё тело сивиллы знобило, а щёки были в слезах, но она всё равно повышала голос на ошарашенную Атропос в руках Клото. Обе богини смотрели на сивиллу в ужасе и недоумении.

– Что он тебе дал? Что в твоей крови?! – опомнилась Атропос, пытаясь встать на ноги.

Она казалась обессиленной, свет вокруг потух, и, несмотря на всю красоту, Атропос выглядела проще, чем мгновения назад, будто пелена божественности спала.

– Вы солгали!! – в бешенстве заверещала Лекса, и у неё пошла кровь из носа.

– Успокойся! Что происходит? – я пытался её утихомирить, но она вырывалась, намереваясь наброситься на мойр с голыми руками.

– Ради этих лживых прорицаний погибла моя бабушка?! Мои сёстры?! Сколько сивилл умерло из-за этих кошмарных видений, а вы всё повторяли, что это Кассия?! Она лишь часть, и не самая главная!

– Кассиопея станет нашим концом… – залепетала Атропос, не в силах скрыть страх.

– Кассиопея, а не Кассия! Вы лгали! – эхо нового крика Лексы разнеслось по залу, а я не мог собрать мысли воедино. – Всё это ложь! Неважно, родилась Кассия или нет! Умрёт она или нет! Мы всё равно сгорим!

– Неправда! – встряла Клото, бледнея. – Она усугубит…

– Да, усугубит, но не она… принесёт смерть… – Лекса захрипела, на губах появилась розовая слюна.

Цари повскакивали с мест, когда глаза Лексы закатились.

– Нет! – я встряхнул её, заставляя прийти в себя. – Целителя! Приведите целителя! – закричал я присутствующим, пытаясь поддержать заваливающуюся сивиллу.

Послышались крики. Кто-то бросился в коридор. Другие цари также отдали приказы привести помощь. Я опустил Лексу на пол, готовый взять её на руки и самому отнести в больницу, но она пришла в себя и вцепилась мне пальцами в виски.

– Я помогу, это можно стереть. – К нам заторопилась Атропос.

– Они… лгали, Ми…кель, – сквозь зубы зло процедила Лекса, пока розовая слюна смешивалась с кровью из её носа.

Я не успел ничего ответить. Мой собственный крик заглушил мысли, потому что Лекса начала передавать увиденное. Тело перестало слушаться, а сознание секунда за секундой горело вместе с Даорией.

Не знаю, как быстро нас разняли, но, когда я снова обрёл способность двигаться, рядом уже были трое целителей. Они пытались привести Лексу в сознание. Та не реагировала на соли и другие препараты.

Меня пару раз встряхнули, прежде чем я вспомнил, кем являюсь и что происходит. Взглядом я нашёл мойр, не в силах озвучить увиденный ужас. Все прежние пророчества я рассматривал лишь как возможное развитие будущего, нерешённое и нереальное. Будущее, которое можно изменить, если не сегодня, то завтра. Я был готов пойти на любые уговоры, может, даже согласился бы на убийство Кассии, если не оставалось бы шансов на другой исход. Но первопричина не она, а Кассиопея.

Я отмахнулся от всех целителей, приказав позаботиться о Лексе. Собственную кровь из носа я вытер белым рукавом роскошного царского наряда. Не спуская глаз с мойр, я приказал выйти всем, кроме царей и богинь. Похоже, произошедшее произвело немалое впечатление, чтобы мои приказы выполнили незамедлительно. Целители унесли Лексу на носилках, пообещав сделать всё возможное. Меня разрывало от желания плюнуть на всё и пойти с ними, чтобы узнать, насколько Лексе плохо, но я не мог… не мог после всего увиденного.

– Гипнос, он что-то дал сивилле, – заговорила Атропос в повисшей тишине. – Он её обманул… всех нас обманул. Прорицательнице передались мои видения случайно. Необходимо понять, что брат задумал, дав нечто, способное…

– Кассиопея, – хрипло перебил я, не позволяя сбить себя с толку оправданиями. Я не понимал, почему уверен, но чуял, что показанное Лексой – настоящее будущее. Не ложь и не обман Гипноса, не сон и не иллюзии. Настоящее даже не прорицание, а само знание. – Мелай рассказал, что это последнее слово, произнесённое Илирой перед смертью. Его слышали Майрон и Калисто. Сперва решили, что это был предсмертный бред, потому что из её покоев во дворце было видно одно из самых знаменитых созвездий, в центре которого звезда по имени Кассиопея. Прекраснейшая на нашем небе, – я оборвал речь, видя понимание на лицах мойр. Они не сопротивлялись, не пытались отобрать то, что мне показала Лекса, не собирались возражать или отговаривать.

Я с трудом перевёл дыхание, окончательно убедившись, что увиденное правда.

– Почему вы не сказали?

– Ранее мы были неспособны говорить и боялись вмешиваться так открыто, не знали, к чему это может привести, – дрожащим голосом призналась Клото, скорее напоминая молодую испуганную девушку, чем богиню, плетущую нити судьбы. – Мы привели вас в этот мир, мы же и хотели спасти.

– Что ты видел? – вмешался Илиос.

Я повернулся к царям, выражения их лиц подсказали, что они не понимают.

– Похоже, что Илира успела дать своим детям имена перед смертью. И она действительно назвала Кассию в честь небесного тела. Только погибнет Даория не из-за моей сестры, а из-за взрыва звезды. Та находится к нам довольно близко, и если не сам взрыв, то выброс радиации уничтожит здесь жизнь. Мы не можем этому помешать, – с отстранённым смирением объяснил я. – Действия моей сестры тоже каким-то образом сыграют роль, но Даория сгорит и без её вмешательства.

Атропос вытянула руки, и в них появились десятки золотых нитей, они сверкали и лучились в её ладонях. Были разной длины с одной стороны, но с другой все обрывались одинаково, в одном месте. Серые, будто опалённые концы.

– Это ваши нити и нити ваших близких, – объяснила Клото. – А есть ещё миллионы таких же. Нити всех жителей Даории обрываются почти одновременно, одинаково сожжённые. Вы все погибнете, а мы хотим вас спасти.

Цари лишились дара речи при виде своих жизней в руках богини, я же смотрел отстранённо, пытаясь собрать в голове воедино всё, что узнал.

– Поэтому вы так настаивали на переселении. Дело не в желании вернуться домой и вновь стать единым народом. Просто нам некуда идти. Поэтому нужен Единый царь, – с нервным смешком озвучил я догадку. – У нас был шанс попросить убежище мирно, но вы не захотели переселяться как беженцы, а пожелали вернуться, сохранив максимум созданного в Даории влияния и структуры власти. Мы напали на наследницу Дома Раздора и убили племянника архонта… впредь у нас нет шансов даже на жалость с их стороны.

Наступила тишина. Я потёр лицо ладонями. Все эмоции заледенели, казалось, я разучился чувствовать вовсе.

– Что насчёт мира людей? – подал голос Пелий.

– У них есть против нас оружие, и наши миры слишком разные. К тому же их металлы опасны для нашего здоровья. Мир людей сгодится лишь в качестве отчаянного плана, – признал Илиос.

– Нас миллионы, на переселение таких масштабов понадобятся годы, – заговорил Баал. – Не говоря уже о том, что здесь у нас города и инфраструктура. На новом месте всё придётся возводить с нуля. Мы не можем эвакуировать людей, отнимая у них дома. Куда мы их переселим? Под открытое небо?

– Сколько у нас на самом деле времени? – напрямую спросил я у мойр.

– Десять лет, – ответила Клото.

Я протяжно выдохнул, пытаясь прийти в себя и начать думать. При учёте объёмов работы этого мало, но пока достаточно, чтобы что-то решить.

– Нам требуется поддержка архонтов. Они по-прежнему наш лучший вариант, – подытожил я. – Но архонты необходимы нам как союзники, а я не уверен, что это реально.

Цари выглядели не менее шокированными положением дел, в гнетущий тишине Илиос и вовсе тяжело сел на ближайший трон, невидяще уставившись перед собой.

6

МИКЕЛЬ

– Микель, знаю, что ты занят, но мне необходимо поговорить с тобой, – торопливо заверила Октавия вместо приветствия.

Я не заметил её, окружённый тремя помощниками, которые наперебой пытались мне что-то рассказать, однако всё услышанное вылетало из головы через мгновение. Я изо всех сил пытался понять и сконцентрироваться на задачах, но произошедшие потрясения и масштабы проблем были за пределами моего понимания. Мне необходимо собраться, но никогда ещё голова не была настолько пустой.

– Чуть позже мы обязательно поговорим, – бездумно ответил я, продолжая шагать по коридору.

Прошло всего несколько дней со смерти Мелая, а о треклятой звезде, которая уничтожит нас всех, узнал лишь позавчера. Мне доложили, что Октавия проплакала два дня, горюя о погибшем муже, но я не стал её тревожить, дав время пережить утрату.

– Нет, нужно поговорить сейчас, – настояла она, отпихнув одного из помощников. – Это важно!

Я попросил мужчин идти вперёд, пообещав, что присоединюсь к совету через пару минут. Скорость шага я снизил, но не мог тратить время на длительный разговор.

– Микель, пожалуйста, остановись. Это действительно важно, – взмолилась Октавия, но не её взволнованный голос, а рука вынудила меня замереть.

Мачеха вцепилась в мой рукав до побелевших пальцев. В чёрном траурном платье и с волосами, заплетёнными в обычную косу, вместо изысканной причёски, она выглядела утомлённой, а её кожа чересчур бледной. Не удивили только покрасневшие глаза и опухшие веки, не знаю, любила ли она Мелая по-настоящему, но Октавия давно оставила о себе впечатление сопереживающей личности. Я нахмурился, дышала она сбито, словно пробежала половину дворца.

– Тебе нездоровится?

– Да, то есть нет, – отмахнулась она. – Я хотела сказать тебе всё лично, потому что на нынешнем собрании наверняка и так узнаешь, но мне было важно, чтобы ты услышал от меня, а не от Креона.

Я усилием воли заставлял себя стоять и не упускать нить её рассказа. Казалось, немного расслаблюсь, и сознание вновь опустеет. Стоять на месте тоже было невыносимо. Количество дел за гранью возможного, я ощущал, что не имею права тратить ни одной лишней минуты на мелочи. Хотя бы пока шёл, создавалась имитация деятельности, чудилось, что я хоть что-то делаю для решения проблем, даже если просто направляюсь в зал для их обсуждения.

– Прости, что ты сказала? – переспросил я, заметив, что губы Октавии двигались, но не расслышал ни единого слова, потонув в болоте мыслей.