Он смотрел на меня, все еще не понимая. Я улыбнулся. Бабушка не раз говорила мне, что улыбаюсь я, совсем как покойный отец. Права была. У Вишневского кровь от отца отлила.

– Я сын тех, кто был убит по вашей отмашке. Помните вашего партнёра, Лев? Девятнадцать лет прошло. И уж вряд ли вы помните его сына. Я не так доверчив, как мой отец. Я много лет готовился. И я очень злопамятен.

Вишневский потянулся к стакану с водой, руки его заметно дрожали.

– Это…это просто деньги. Они ничего не значат, я понял это с возрастом, вы тоже поймёте…

Я усмехнулся.

– Я тоже об этом подумал. Наказывать рублём, как-то мелко. Нужно было что-то еще. И знаете, я придумал. Я заберу у вас вашу звездочку. Единственную дочку. Юстина Львовна, я прав? Умница, красавица, папина гордость, долгожданный вымоленный ребенок. Я заберу ее сегодня же.

Вишневский отшатнулся, вскочил со стула, опрокинув его.

– Вы не имеете права! Не имеете…она, она живой человек! Да забирайте у меня все, черт побери, трогать мою дочь ты не имеешь права, щенок!

– Сильный может все. Это вы доказали почти двадцать лет назад, уничтожив мою семью просто потому, чтоб это было вам выгодно. Стоит мне сказать, вашу ненаглядную Юстину притащат сюда, разложат на столе и трахнут всем составом моей охраны у вас на глазах. И мне за это ничего не будет. Хотите?

– Нет, – прошептал он. – Нет… Ей только двадцать один, Мартин! Она…у нее жених есть…

– Вот и славно, – потер ладони я. – Я даю вам сутки, видите, насколько я щедрый и добрый. Поговорите со своей снежинкой, объясните по-родительски, что теперь она моя вещь. Пытаться что-либо предпринять не советую, вас уже давно охраняют мои люди.

Вишневского вывели из кабинета. Я закурил и закрыл глаза, представляя перед своими глазами ее – Вишневскую Юстину Львовну, дочь моего врага. Девушка и правда была на редкость красива.

Глава 2. Юстина

Я не так часто посещала подобные мероприятия, поэтому была настроена насладиться каждым мгновением, прожив его с удовольствием. В этом вечере мне нравилось все, и негромко льющаяся живая музыка, и фонтаны с тягучим густым шоколадом, и конечно же, оказываемое мне внимание.

– Принцесса, – сказал папа, когда мы только вошли.

Воспитывали меня достаточно строго, отец больше всего боялся, что я превращусь в одну из ярких кукол, что наполняли современное общество, но сегодня я сама выбрала платье и он ни сказал мне ни слова. Длинное, но откровенно подчеркивающее мое тело, оно обтекало меня жидким серебром. Он гармонировало с платиновым ожерельем с бриллиантами на моей шее и массивным браслетом на тонком запястье. Я чувствовала себя красивой. Я чувствовала себя принцессой. Так и было – я была единственным ребенком в семье и с детства росла с убеждением, что все создаваемое вокруг моим отцом это мое королевство.

– Развлекайся, – улыбнулся он. Затем посуровел. – Не больше двух бокалов шампанского, Юстина. Эти люди вокруг рады тебе только до твоей первой ошибки.

Я порхнула в зал подхваченная подругами, окунулась в атмосферу радости и веселья, позволила себе два танца с мужчинами, впрочем понимая – папа все равно смотрит на меня, в какой точке большого зала бы не находился.

Через час я оказалась среди полностью незнакомых мне людей и немного запаниковала – я была очень домашней. В висках застучало, но я напомнила себе, это наш праздник, кругом наши гости, где-то близко отец, а еще охрана им нанятая.

– Извините, – пробормотала я, огибая людей.

Впереди показался официант с подносом, с него я взяла воду – отец прав, с шампанским лучше не перегибать. Мне нужно было найти Полину, свою подругу или отца. Мне показалось, что я заметила впереди знакомое золотое платье и я устремилась ему навстречу, но врезалась в какого мужчину, едва не облив его водой. Приподняла голову и встретилась с ним взглядом. Незнаком мне, как и большинство здесь.

– Позвольте, – попросила я, так как он мешал мне пройти.

– Нет, – просто сказал он.

Я так удивилась, что не нашлась с ответом. Я не привыкла к тому, чтобы кто-то говорил мне поперек.

– Что?

– Не позволю, – пояснил он, разглядывая меня в упор. От его взгляда я даже поежилась. – Пока вы со мной не станцуете.

Словно назло заиграла лиричная мелодия. Мужчина вынул бокал с водой у меня из рук, и не дожидаясь позволения опустил ладонь на мою талию. Я отшатнулась.

– Я вызову охрану, – сделала шаг назад я.

Он улыбнулся. Красив и знает это. Нагл не в меру. Знает ли он, что я Вишневская? Люди здесь были мне незнакомы, но каждый из них знал, чья я дочь.

– Вы все равно станцуете со мной, – усмехнулся он. – Пусть даже не сегодня.

– Привыкли получать желаемое всегда?

– Да.

Я увидела Полинку и едва не заплакала от облегчения – я порядком испугалась, и он, этот незнакомец чувствовал мой страх.

– Не в этот раз, – ответила я и бросилась к подруге.

– Посмотрим, – вслед сказал он.

Успокоилась я только схватив подругу за руку. Мне хотелось расспросить ее о мужчине, но я подумала, что мое любопытство только дает ему власти надо мной в моих же мыслях. Я попыталась выбросить его из головы, но вскоре меня нашел отец.

– Мы уходим, – встревоженно сказал он.

– Но почему? – искренне огорчилась я. – Впереди же торт и салют.

Торт был прекрасным и огромным, над ним трудилась целая команда кондитеров, я выбирала дизайн, вкус и очень хотела посмотреть, что получилось.

– Торт тебе привезут домой.

Я очень не хотела уходить, но не привыкла спорить с отцом. Он взял меня за руку и повел к выходу в сопровождении охраны. Что-то случилось, поняла я, и почему-то вспомнила того наглого незнакомца.

– А мама? – спросила я.

– Кто-то из нашей семьи должен присутствовать до конца.

В автомобиле я едва сдерживала слезы – ждала этого вечера несколько месяцев. Я привыкла слушаться отца, но и он никогда не обижал меня, и сейчас я не понимала, что происходит.

– Ложись спать, – бросил отец.

Я приняла душ и переоделась в пижаму. Сон не шел. Я лежала и переписывалась с Полиной – та присылала мне фотографии с вечера. Торт и правда был великолепен. Ближе к часу ночи дверь моей комнаты приоткрылась. Я поднялась на кровати. Никто не имел привычки нарушать мое уединение с тех пор, как в подростковом возрасте я отказалась от услуг няни. Вошел отец.

– Хорошо, что ты не спишь, – шепотом сказал он. – Одевайся. Теплее, на улице мороз. Сейчас же, Юстина!

Я бросилась в гардеробную, вынула, надела лосины, водолазку, горнолыжный комбинезон, зашнуровала теплые зимние кроссовки.

– Вот рюкзак, – прошептал отец. – Один у тебя, не теряй, один у меня. Документы, деньги, карты, украшения. Мы бежим сейчас же, через окно.

– У тебя проблемы с бизнесом? – в отчаянии воскликнула я.

– Тише! Да, Юстина. Нужно будет переждать за границей несколько месяцев.

У меня в голове ничего не укладывалось, но я последовала за отцом. Тот спрыгнул в окно – первый этаж, но высокий. Затем помог спуститься мне.

– А мама? – шёпотом вспомнила я.

– Она позаботится о себе.

На дорожках снег чистили, но на клумбах не трогали, толстый слой снега защищал от снега корни многолетников, и сейчас наши ноги вязли. Машину из гаража отец выгнал сам, а я за рулем его лет десять не видела.

– Садись, – прошептал он.

А потом темнота взорвалась чьими-то фигурами. Я закричала, но рот мне закрыли. Потащили, поволокли. Я думала – похищение. Меня все детство этим пугали, охраняя и оберегая каждый мой шаг. На глаза надвинули шапку я ничего не видела, задыхаясь под тяжестью мужской ладони на моей лице. Я ожидала, что меня сунут в машину, но шапку с меня сдернули в нашей же гостиной.

Меня грубо толкнули в кресло, что-то жесткое в моем рюкзаке больно кольнуло спину и я вскрикнула. А затем заплакала – отец лежал на полу, а рядом, поставив на него ногу стоял огромный мужчина угрожающего вида.

– Тебе велено смотреть, – сказал гигант.

И пнул моего отца куда-то под ребра. Казалось легко, играючи. Затем еще раз. Отец свернулся, хрипло дыша и вскрикивая от боли, а методичное избиение продолжалось.

– Хватит! – закричала я. – Хватит, ему шестьдесят два года!

Попыталась оттолкнуть гиганта от отца, но меня просто отшвырнули обратно в кресло. В отчаянии я закрыла лицо руками. Сзади шагнул еще один мужчина – их было несколько.

– Тебе велено смотреть, – отвел он руки от моего лица.

– Кем велено? – всхлипнула в ответ я.

– Хозяином.

У отца из носа закапала, а затем потекла кровь.

– Чьим хозяином? – снова закричала я.

– Твоим.

– Хватит, – взмолилась я. – Хватит, достаточно, прекратите!

– Ты будешь послушной девочкой?

Я готова была согласиться на что угодно и торопливо закивала. Снова бросилась к отцу. Гигант отошел на несколько шагов в сторону.

– Как ты? – шепотом спросила я. – Сейчас я вызову скорую, держись папа.

– Слушай пока…их слушай, – хрипло сказал отец.

Меня снова дернули за руку назад. Я плакала, не переставая, периодически громко всхлипывая, увидь это мама, точно отчитала бы меня за несоблюдение приличий.

– Мы позаботимся о нем, – сказал гигант. – Иди к себе в комнату и жди маму.

Телефон у меня отняли, грубо выдернули из креплений провода ведущие к роутеру, нашли ноутбук и все гаджеты, которые можно было использовать для связи.

– Вызовите скорую, – снова попросила я.

– Жди мать, – бросил гигант. – И будь умницей.

Дверь закрылась, оставляя меня в полной неизвестности.

Глава 3. Юстина

Я бросилась к дверям сразу же, едва они закрылись. Прислонилась ухом – тишина. Тишина может скрывать за собой что угодно. Открыла, ручка повернулась обманчиво просто и легко, являя моему взору крепкую мужскую спину.

– Тебе велено сидеть в комнате, – сказал обладатель спины.

Дверь я закрыла. Дала по комнате несколько кругов. Пошла к окну. В лунном свете было хорошо видно следы, что мы с отцом оставили в снегу совсем недавно. Открыв створку я убедилась лишь в том, что и со стороны окна выставили охрану. Мне оставалось только ждать.

Мать пришла перед рассветом. Уставшая, осунувшаяся за те несколько часов, что мы не виделись. Я никогда не была близка с ней так же, как с отцом, но сейчас почувствовала такое облегчение при виде нее. Бросилась к ней в объятия и разревелась, а мы никогда почти не обнимались.

– Как папа? – сразу же спросила я.

– Жить будет, – спокойно ответила она. – Они не заинтересованы в том, чтобы он погиб. По крайней мере, так легко.

Ее голос был настолько спокоен, что я отстранилась и вгляделась в ее глаза – понимает ли мама, что вообще происходит?

– А в чем они заинтересованы, мама?

Она замолчала. Поднялась, ходя по просторной комнате из угла в угол. Она все еще была в вечернем платье, которое идеально сидело на ней, несмотря на её пятьдесят восемь лет. Многие говорили, что красотой я пошла в мать, но я не находила в нас ничего общего. Стук каблуков по паркету давил на нервы и заставлял голову пульсировать болью, но я молча терпела.

– Это старые счеты отца. Я говорила ему тогда, что аукнется, но он предпочёл меня не слушать и полностью отстранил от дела, отправив нас за границу почти на год. Ты не помнишь, ты маленькая была, два года только стукнуло.

– Но чего они хотят?

– Он, – усмехнулась мама. – Он хочет. Судя по всему, ему нужно, чтобы твой отец страдал. В тюрьму он его мог закинуть, вскрыв пути обналичивания денег, но видимо решил, что это будет слишком просто. Как и его смерть.

– Деньги?

– Большая часть активов компании уже принадлежит отцу. Он почти купил нас, с потрохами. Папа тебя ограждал, но в последние годы его дела идут неважно.