Евгений Капба: Сорок лет спустя в СССР

Выдохнув прохладный осенний воздух из лёгких, я поставил на стойку штангу и с кряхтеньем сел на лавке. Эх, старость – не радость. Ещё в шестьдесят у меня рабочий вес был восемьдесят килограмм, а сейчас – едва сорок делаю. С другой стороны – грех жаловаться, мало кто на восьмом десятке вообще штангу тягает и жив остаётся. А всё – генетика, правильное питание, целебные полесский воздух и отличная экология!

Отсюда, со спортплощадки над Днепром, открывался отличный вид – на Заднепровский район. Мечта любого дубровчанина во плоти: тот берег! Новый, сверкающий город. Детище века двадцать первого. Светлые высотки в тринадцать, шестнадцать и даже двадцать этажей, белокаменная набережная, три широких моста – железнодорожный, автомобильный и пешеходный. На острове меж двумя берегами – городской пляж, сейчас почти пустой, только пара собачников своих пёселей выгуливают.

Я привычно потрогал левую трапециевидную мышцу – ныла она безбожно. Только тренировками и спасался. Наклею перцовый пластырь, разомнусь, гантельки со штангой потягаю и снова на полдня – человек! С поправкой на годы, конечно. Десять километров не бегаю, только три. Двадцать раз не подтягиваюсь – только семь. Ну и штанга…

Пацаны старшего школьного возраста крутили на турнике «солнышко», вытворяли какие-то ещё замысловатые кульбиты, а те, кто отдыхал – поглядывали в мою сторону. Этих я давно знал – спортсмены! И они меня знали. А что? Я – Дед! Достопримечательность. Почётный гражданин Дубровицы, член Союза писателей СССР, даже его глава какие-то кошмарные восемь месяцев. Ну и депутат Верховного Совета пяти созывов. Герман, чтоб меня, Викторович, мать его, Белозор.

Натянув брезентовую куртку, я сделал несколько умеренно размашистых движений для заминки и замер, прислушиваясь: приближался рёв мотора и разухабистые звуки какого-то лихого фолк-рока. Скрипочки там, гуделки, тяжёлые гитарные рифы и хриплый голос солиста. На стоянку рядом со спортплощадкой въезжал «Минск-Арсус» – тяжеленный советский чоппер, сверкающий хромом и глянцевой кожей. Байкер в шлеме с серпом и молотом на затылке припарковал мощную машину, заглушил мотор, выключил звук и как заправский кавалерист плавным движением спешился. Худощавый, широкоплечий парень, волосы длинные – из-под шлема видать. Что-то в его походке было неуловимо знакомое, родное…

Когда он снял шлем и я увидел дочерна загорелое, горбоносое лицо с хищными чертами и двухнедельной щетиной, то сделал шаг назад и сел на скамейку, на которой только что жал штангу. Вот ни хрена себе, так ни хрена себе! Определённо – это следовало переварить!

– Листья дубовые падают с ясеня! – сказал он. – Герман Викторович, вот где-где, но тут… Я вас по всему городу ищу-катаюсь, а вы штангу тягаете, в вашем-то возрасте? Хотя, что это я… Вы же – Белозор! Чего бы вам и полсотни кэгэ в семьдесят с хвостиком не пожать, а?

– Сорок, – сказал я. – Уже – сорок кэгэ. Стар я стал, да немощен.

И снова потёр трапецию.

Молодой мужчина как-то неловко всплеснул руками и принялся стягивать с себя мотоциклетные перчатки:

– Что ж это я… Я ж и не представился… Я – специальный корреспондент ТАСС, моя фамилия…

– Да знаю я, как твоя фамилия, – бесцеремонно перебил я его, не дав договорить, и похлопал по скамейке рядом с собой. – Слежу за творческим путём молодого коллеги-земляка, понимаешь ли! Садись, дорогой товарищ, рассказывай, на кой хрен ты в наш колхоз приехал, и на кой хрен, соответственно, мой покой нарушил?

– Ой, ну такой-то и колхоз! Не был бы я сам дубровицким – ещё бы поверил в ваше показушно-пренебрежительное отношение. Но я-то знаю, что вы для города сделали. Шутка ли – триста тысяч населения! Вон, какая красота! – он кивнул в сторону Заднепровского района. – И Дворец боевых видов спорта новый! Аэропорт строят, а? Я всё-таки в девяносто первом году родился, а не в две тысячи первом. Кое-что помню, как это всё создавалось и что тут было раньше…

– Помнит он… – на самом деле мне было приятно. – Так чего такая важная шишка как спецкор из самого ТАСС меня разыскивает? Кстати, ты из журналистики вроде уходить собирался, на вольные хлеба? Квизы какие-то, франшиза… Наизобретали слов новомодных, курва, даже с пол-литром не разберёшься. Так что – не сбежал?

– Однако! – он глянул на меня подозрительно. – Вы что – и вправду за мной следили? Может и свечку над кроватью держали?

– Свечку не держал, но баба твоя – дура. Кинул бы ты её, пока она тебя со свету не сжила.

– Хм! – молодой спецкор отодвинулся от меня подальше, на несколько сантиметров. – Ну, я знал что вы человек необычный, и говорили о вас всякое, мол, будущее предсказываете, но… Я больше верю в то, что у вас друзья в ГРУ и САМ.

– Одно другому не мешает, – усмехнулся я. – Так что там за дело-то?

– Привет от Ахмад-Шаха, – оскалился мой собеседник. – Я пару дней как из Кабула. Панджшерский Лев передавал вам сердечный шалом… То есть – салам, конечно – салам! Велел кланяться. И вот ещё – мумиё! Он передал мумиё, оно у меня в кофре, на мотоцикле. Говорит – для суставов полезно.

Мумиё от Масуда. Мило до дрожи! Но тоже – приятно. Сколько мы не виделись? Десять лет? Ахмад-Шах всё ещё держит Афганистан в ежовых рукавицах, хотя и передал власть официально Львёнку… Нет, не соберусь я к нему, кого я обманываю? Моё место теперь тут – студентам лекции читать, по городу прогуливаться, жене кофе варить, с внучками нянькаться. Хотя чего с ними нянькаться? Они сами кого хочешь занянькают! Красавицы выросли, умницы и вообще – много девок мало не бывает, у меня внучек на целое стрелковое отделение теперь наберётся, считая младшенькую! И все – блондинки, что характерно. Вот что Полесье животворящее делает, а?

– Так я вот о чём подумал, Герман Викторович… – он пригладил волосы рукой и полез за пазуху кожанки за планшетом.

Планшет был толковый, горизонтовский. С таким планшетом диктофоны, фотоаппараты и видеокамеры и на хрен не нужны, не планшет, а мечта журналиста!

– И? Не тяни кота за резину, а то мне ещё за внучкой на конезавод в Озерщину ехать. За младшенькой.

– Так, может, я вас отвезу? – и он принялся прятать планшет обратно. – А пока вашу внучку ждать будем, вы мне расскажете о том, как началась ваша дружба с Масудом, и я сделаю классный материал – не в ТАСС, а в «Комсомолку», например? Про вас-то они точно опубликуют… А такси уже обратно вызовите?

Я с сомнением посмотрел на чоппер:

– Смерти моей хочешь? Угробить решил старика? На пепелаце этом ехать ещё… Придумал чертовщину!

– Обижаете! Домчу в лучшем виде! – оскорбился этот до боли знакомый и самым невероятным образом родной мне парень. – Соглашайтесь!

– А, хрен с ним, какие мои годы? – я, тихо матернувшись, встал и по-гагарински махнул рукой. – Поехали!

Он заторопился к мотоциклу, а я шёл за ним и думал, что меня всё-таки разорвало на сотню маленьких медвежат, и мир не рухнул. И, как бы безумно это ни звучало, я был рад, что всё-таки не дал себе упустить уникальную в своём роде возможность подвезти самого себя на мотоцикле!

Почему бы и нет, в конце-то концов?!