Грейс не ответила, и Конрад повторил:

– Мне требуется ваша помощь. – Тяжело вздохнув, он продолжил: – Буду с вами откровенен. Мириам вовсе не заболела, она уволилась. Просто я не хотел бы предавать этот факт огласке.

Уволилась…

– Почему?

– По-моему, она переезжает, – пожал плечами Конрад.

Он явно недоговаривал.

– Вы очень пригодились бы мне в команде, Грейс. Я заподозрил, что рано или поздно вы захотите новых вызовов, задумаетесь о переходе на уровень выше… о работе в паре с Эбигейл. Она чрезвычайно компетентный и опытный клинический специалист. Вы станете ее боссом. Для подобных задач вы подходите идеально.

Неужели он всерьез счел свои слова комплиментом?..

– Мне совершенно неинтересно мучить преступников, Конрад. В моем контракте написано черным по белому: я не обязана выполнять действия, идущие вразрез с моими этическими принципами.

Не слишком ли много она себе позволила? Нет, вроде бы выражение лица босса не изменилось. Он лишь тихо сказал:

– Не каждого исцелишь добротой, Грейс. Иногда ради добра приходится проявить жестокость. Такова жизнь.

На несколько секунд в кабинете повисла тишина.

– Министерство юстиции одобрило подобный метод исцеления, Грейс. Он жесток, зато результативен.

Она промолчала.

– Что ж, ладно, – после паузы улыбнулся Конрад. – Поговорим завтра, посмотрим, какие мысли придут вам в голову.

Грейс встала и неуверенно вышла из кабинета.

Мне требуется ваша помощь… Черт, что он задумал? И как ей набраться решимости отказаться?

Глава 4

НА СКАНДАЛЬНУЮ КЛИНИКУ СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ

Новости от Дэна Гуннарссона

Клиника «Янус правосудие» в Ньюкасле сегодня ночью подверглась нападению. Это самый значительный инцидент с тех пор, как стало известно о неоднозначном методе терапии отвращением. Как минимум три десятка протестующих ворвались в здание, сцепились с персоналом и причинили ущерб на несколько тысяч фунтов.

В последние несколько недель нападения на «Янус» участились: от граффити и разбитых окон протестующие перешли к поджогам и угрозам минирования клиник. Терапия отвращением вызывает серьезные претензии у нескольких общественных движений, некоторые из которых ратуют за ее полный запрет. По мнению одних, подобные методы слишком жестоки по отношению к преступившим закон. Другие же утверждают, что преступники, напротив, легко отделываются.

Конрад Бекер, генеральный директор компании, не придал инциденту большого значения. По его словам, хотя противники терапии отвращением заявляют о нарушении прав человека, сами преступники выбирают так называемый «третий уровень», лишь бы не очутиться на длительный срок в экологических лагерях.

Мистер Бекер завершил свою мысль следующим утверждением: терапия отвращением обходится обществу гораздо дешевле, нежели отбытие трудовой повинности в эколагерях или длительное тюремное заключение, а безопасность персонала – главный его приоритет.

За окном быстро смеркалось; впрочем, Кэп всегда предпочитал сумерки, поэтому остальные двое смирились и даже не стали включать настольные лампы. Себе дороже.

Они сидели вокруг стола в полумраке, поглядывая на подсвеченное экраном коммуникатора морщинистое лицо Кэпа. Тот просматривал снимки с места преступления, и Мэл краем глаза видел мелькавший на экране ужас.

Наконец он нарушил тишину осторожным вопросом:

– Что думаете, босс?

Биззи, почти неразличимый в темной одежде, бросил на него тяжелый взгляд, однако Мэлу было наплевать. Ну уставился, и что? Кэп тоже смотрит свысока, но тот – вожак, ему положено. Может, Мэл и в самом низу пищевой цепочки, но когда-никогда выберется наверх.

Дерьмо всегда всплывает, часто говаривал отец. Черт, да слышал ли его вообще Кэп?

Биззи язвительно ухмыльнулся, а Кэп медленно повернул голову к Мэлу.

– Думаю, мы имеем дело с мерзким уродом. – В глазах вожака появился знакомый блеск. Готов к охоте… – Проверим, на что мы способны. Наверняка справимся.

Он шумно выдохнул через нос.

– Что нам известно, Мэл?

– С ним поработали на третьем уровне в «Янус правосудии» шестнадцатого числа. Через четыре дня оценили результат и выпустили на свободу.

– Так исцеление прошло успешно?

– По словам менеджера, без особенностей, – кивнул Мэл.

– Значит, нет причин ожидать от него рецидива… – задумчиво пробормотал Кэп. – Что ж, придется доказать, что новое преступление – его рук дело, иначе никто не поверит, что человек, прошедший через третий уровень, проявил себя снова. Так просто не бывает. Министерству юстиции этот факт не понравится.

– Скорее всего, попытаются замести тему под ковер, – добавил Биззи.

Кэп не обратил на его реплику ни малейшего внимания, и Мэл с трудом сдержал ехидную улыбку.

– Я загрузил для тебя файлы, Кэп, – сказал он, указав на коммуникатор, – и распорядился насчет машины. Можем прямо сейчас выехать на место преступления.

Биззи нахмурился, а Кэп кивнул.

– Анализ ДНК готов?

– Пока нет. Погляжу, что можно добыть в отделе криминалистики.

– Хорошо, Мэл. Ладно, парни, собираемся. Нам предстоит потрудиться.

* * *

Грейс пустила воду в ванну, сняла с себя все, в чем была в клиническом отделении, не забыв даже о сережках, и швырнула на пол. Опустилась в горячую воду, все еще ощущая засевшую в волосах вонь синтетического дыма. Погрузилась с головой. Ух, горячо!.. Она села, смахнула с лица капли и жадно втянула в легкие воздух.

Мысли вновь обратились к Корине Сондерс.

Грейс откинулась на спину, чувствуя, как тело обволакивает сухой жар, и закинула руки на бортики.

– Убавить свет, эмоциосоник в режим релаксации, позиция четвертая, – скомандовала она.

Установленная в их доме система уступала по мощности клинической, однако Грейс знала: вскоре нервная система успокоится. Подмешанные в бледно-серое полимерное покрытие стен, пола и сантехники минералы слабо замерцали в тусклом освещении.

Грейс вернулась на четверть века назад: вспомнила, как Лотти глушила в ванной джин и рявкала сквозь дверь на них с Реми – мол, отвалите! – а они хихикали у порога. Что сказала бы приемная мать о санузле в их с Дэном доме? Лотти… неотшлифованный алмаз, шлюха с золотым сердцем, как однажды назвал ее кто-то из знакомых. Банальные, ненавистные штампы! Какой смысл наводить тень на плетень? Впрочем, доля правды в тех словах имелась. Лотти была женщиной простой, однако в глубине души вполне положительной и любящей. Не каждая взяла бы сироту Грейси под свое крылышко.

Теперь государство активно вмешивалось в дела семей на начальном этапе, но Грейс осознала необходимость подобного подхода уже двадцать лет назад. Семью ныне считали основной строительной ячейкой общества – одновременно источником проблем и средством их решения. Интересно, что произойдет, когда эффект новой политики накопится, а сегодняшние подростки вступят в пору зрелости? Некоторые из них наверняка будут проскальзывать сквозь ячейки сети. Вероятно, природа их нездоровых побуждений изменится, а значит, ей как психологу надо будет приспосабливаться к новым реалиям. Впрочем, Грейс всегда обладала гибким умом.

Она выбралась из ванны и достала мягкое хлопчатобумажное полотенце. Окружающие всегда безошибочно угадывали, что Грейс не родной ребенок Лотти. Слишком хрупкая, бледненькая, к тому же светловолосая. Правда, Лотти никогда не считала ее подброшенным в гнездо кукушонком. Умерла она пятнадцать лет назад, и Грейс, насколько ей помнилось, горевала по приемной матери куда больше, чем по своей собственной.

– Привет, любовь моя! – крикнул из прихожей Дэн, и его звучный голос прокатился эхом по коридору.

Захлопнулась входная дверь, и Грейс, накинув халат, спустилась в кухню, где Дэн извлекал из холодильника две бутылки душевного модулятора. Разнообразные напитки, вызывающие улучшение настроения, обрели большую популярность с тех пор, как правительство шесть лет назад запретило употребление алкоголя. Дэн откупорил крышки и протянул одну бутылку жене. Вместе они были уже девять лет, однако у Грейс при взгляде на мужа до сих пор замирало сердце.

– Какая ты розовенькая, – улыбнулся он.

– Только вылезла из ванны. – Грейс глянула на этикетку бутылки. Ага, «Релакс и перезапуск», то, что надо. – Что нового в мире журналистики, мистер «НьюсФлекс»?

Она улыбнулась, облокотившись о стойку. Дэн подошел к ней вплотную и прижался всем телом. Разница в росте между ними была добрых тридцать сантиметров, поэтому Грейс уткнулась носом мужу в грудь, прислушиваясь к стуку сердца. Втянула его аромат – сосна и сандал.

– Что может быть нового у репортера, если жена работает в компании, вызывающей массовые протесты?

– Эй, мой уровень тут ни при чем!

– Твой, может, и ни при чем, а вот терапия отвращением точно не даст мне ни малейшей передышки. Не всегда поймешь, кто ее поддерживает, а кто порицает – столько крика с обеих сторон.

Грейс скорчила рожицу и отхлебнула из бутылки, пытаясь прогнать воспоминания о том, что видела в клиническом отделении.

– Если серьезно, веду одно расследование…

– Ах-ах-ах, наш разъездной корреспондент Дэн Гуннарссон разгадывает мрачную тайну! Ну, выкладывай.

– Не сейчас. Давай закажем готовые блюда в доставке и уютно устроимся на диванчике, – предложил Дэн, поцеловав ее в макушку.

– Подкрепиться не помешает, – вздохнула Грейс.

Они разомкнули объятия и переместились с бутылками в гостиную. Расслабившись на длинном бархатном диване, Грейс подобрала под себя ноги, а Дэн свои, наоборот, вытянул. Откинув голову на подушки, он на секунду прикрыл глаза. Грейс отпила напиток, изучая лицо мужа – красивый профиль, прямой нос, длинные ресницы…

– Удачный был день?

Грейс промолчала, и Дэн, открыв глаза, повернулся к ней.

– Немного странный.

– А подробнее? – поинтересовался муж, ощупывая ее лицо глазами цвета морской волны.

– Мне предложили повышение.

– Это вроде бы неплохо, разве нет?

– Хм…

Грейс сделала еще глоток, и напряженные мышцы наконец начали расслабляться.

– Значит, нет?

Она окинула взглядом комнату, пытаясь облечь чувства в слова. Обстановка гостиной успокаивала – здесь было ее убежище: светлые стены, белые полки из искусственного дерева, кофейный столик и камин с прямоугольными топливными блоками. Особый шик, ретро в скандинавском стиле – и муж к обстановке прекрасно подходит, порой шутила Грейс.

Обставляя дом, она подспудно старалась сделать его максимально непохожим на жилище Лотти, выбирая исключительно контрастные темно-красному и насыщенному лиловому цвета. Именно в такой гамме двадцать пять дет назад были выдержаны ковры, шторы и абажуры. В квартире Лотти стояла массивная темная мебель из переработанного пластика, вазы и горшки в арабском стиле, а в воздухе витали ароматы иланг-иланга и яблочного чая.

– Меня хотят перевести на третий уровень.

– И что ты думаешь? – напрягся Дэн.

– Думаю, что я – всего лишь психиатр, – печально усмехнулась Грейс.

– Дорогая, ты не сможешь переступить через себя… – Дэн вытянул руку и убрал с ее лба влажную прядь. – Ты – человек неравнодушный, за это я тебя и полюбил, но теперь твоя работа начала влиять на семейную жизнь. Твоя душа настолько открыта, что ты подвергаешь себя невероятному риску.

– О чем ты говоришь, Дэн? – резко спросила она.

Он ведь ее не критикует, правда? В чем-то муж, впрочем, прав. Как описать ему сегодняшние впечатления? Грейс не желала расстраивать его воспоминаниями о жестоком сеансе, о когда-то прекрасном, а теперь бесформенном лице Корины.