Сглатываю, делаю вдох, но грудь сдавливает, и я не могу глотнуть ни капли кислорода. Прижимаю ладонь к груди. Монотонный голос священника будто отдаляется, хотя он стоит в метре от меня. Сотни глаз обращены на нас, телевизионщики стрекочут затворами фотоаппаратов и камер, а мне кажется, что мир вокруг начинает вращаться.

Ты не должна выказывать слабость, Виктория! Для всего мира ты нерушимый памятник, идеальный образ правителя, который не имеет права быть очеловеченным.

Голос дяди звучит в моем мозгу как обычно с нотками поучения и легкого раздражения. И я будто бы наяву представляю, как он говорит мне все это, тыча пальцем в мою сторону, а я силюсь не расплакаться за то, что позволила себе выйти в туалет во время какого-то политического мероприятия, на котором были репортеры.

Но тогда я не была королевой, мне было всего тринадцать, и у меня впервые начались месячные.

– Я поняла тебя, дядя… – повторяю слова, которые тогда произнесла, стыдливо опустив голову.

– Что ты сказала? – Мой новоиспеченный супруг обращается ко мне едва слышно, и я понимаю, что схожу с ума. И пусть он младше покойного дяди едва ли на двадцать лет, он все так же энергичен и собран. Одет с иголочки и честолюбив. И никто не даст ему его шестидесяти.

– Ничего… – отзываюсь на выдохе. Темная вуаль, накрывающая мое лицо, позволяет окинуть взглядом зал, и я в который раз укрепляюсь во мнении, что мне и шага прочь нельзя ступить, слишком много народу в соборе. – Ничего…

Повторяю, и машинально хватаюсь за локоть супруга, потому что ноги слабнут.

– Ты что-то приняла? – он спрашивает тихо и требовательно.

– Нет, я… – замолкаю, заметив, что в зале полном людей начались волнения. Но чувствую себя так плохо, что с каждой секундой мне все глубже на это плевать. – Все в порядке.

Прижимаю вторую руку в груди. Священник взмахивает кадилом и меня обдает крепким запахом ладана. Его пары душат.

– Я… мне…

Платье, застегнутое до самого горла, давит на шею, я опускаю руку с локтя супруга и делаю маленький шаг назад. Священник запинается в молитве, но тут же продолжает, делая вид, что секундной заминки не было.

– Ты куда, черт возьми? – шепчет муж, но я лишь мотаю головой и отступаю назад, понимая, что если сейчас же не окажусь на воздухе, сойду с ума.

– Я сейчас… – глухо отвечаю и сделав еще шаг скрываюсь в дверях комнаты, которой обычно пользуются служащие церкви.

– Ваше величество… – монахиня испуганно застывает.

– Где выход из здания? – шепчу побелевшими губами.

– Т-там, – она показывает в сторону еще одной двери, и я торопливо туда ныряю и спешу оказаться на улице. Срываю в головы платок, нервно дергаю пуговицы у горла, но ворот не поддается.

Дверь, маячившая впереди, все ближе, и я толкаю ее ослабевшей рукой и оказываюсь в маленьком дворике собора.

Делаю глоток воздуха, опираюсь рукой о каменную стену и приникаю к ней.

– Да, попробуй связаться с ними, пусть пояснят… – откуда-то сбоку доносится знакомый до боли голос, и все внутри меня холодеет. Но я тут же отгоняю этот морок, пытаясь внушить себе, что мне просто показалось. Оборачиваюсь, замечаю мужчину в строгом костюме, и сердце перестает биться.

Этот силуэт…

Широкие плечи, мощная фигура, высокий рост, темные, как вороново крыло волосы, коротко стриженные на затылке.

Этот голос…

Мужчина убирает телефон от уха и толкает в карман, не спеша оборачиваясь. И еще до того, как он заметит меня, я уже все понимаю, и вздрагиваю, отступая к стене собора.

– Ты…? – Сеймур Орсини шокирован не меньше, но он тут же берет себя в руки, в отличие от окончательно спятившей меня. Я неистово дергаю ворот платья, который так и не смогла расстегнуть и мои глаза против моей воли начинают закатываться. – Эй…

Он едва успевает поймать меня и не дать свалиться в обморок на каменное крыльцо.

– Черт… Какого хрена… Скорую сюда, поживей! – он отдает приказ той самой монашке. Прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, я чувствую, как мои ноги отрываются от земли, и я повисаю на руках мужчины, который едва не разрушил мою жизнь два года назад.

Глава 2

– Ваше Величество с вами все в порядке? – доктор Шмидт, который лечил меня, когда я была еще ребенком хмуро склонился надо мной в карете скорой. Меня уже уложили на каталку и везли в больницу.

– Да… я… – оглядываюсь, силясь понять, был ли это сон, или я и правда видела его. Не может быть, откуда бы он тут взялся? – Мне уже лучше. Где мы?

– На пути в госпиталь святого Антония. Вам надо обследоваться. Обмороки в последнее время участились…

– А как же церемония? Мне надо туда, там же репортеры… – спохватываюсь, глядя в лучащиеся добром глаза врача. Тот насильно укладывает меня на каталку и придерживает за плечо.

– Вам нельзя вставать, пожалуйста сохраняйте спокойствие, вы можете навредить своему организму.

– Но похороны…

– Король справится без вас, к тому же отпевание уже почти подошло к концу, когда вы вышли из зала, и никто этого даже не заметил… – он поясняет, но я слабо ему верю, эти слова звучат, как бред. Там была куча репортеров, и я сомневаюсь, что никто не заметил моего ухода. Скорее всего уже завтра на всех заголовках местных газет будет объявление, что королеве стало плохо на похоронах дяди и ее экстренно увезли в больницу.

– А тот мужчина, что нашел меня… где он? – спрашиваю, стараясь выглядеть при этом спокойно. Хоть пульс беснуется, мне дурно, и я схожу с ума от мысли, что это действительно был Сеймур.

– Вы лежали на лавочке в комнате священнослужителей, а преподобная Мария хлопотала над вами пока вы были без сознания. Никакого мужчины не было. Возможно, вам показалось…

– Возможно… – киваю, сдаваясь. Мне не верится, что это был лишь мираж, но настаивать сейчас нет смысла. Доктор не видел Сеймура, значит он не может знать наверняка. Но я точно помню, что выходила на улицу, и монахиня вряд ли сама занесла меня обратно…

– Я считаю, что мы должны прекратить лечение, Виктория. – Шмидт деликатно начинает щекотливую тему. – Результаты так маловероятны по сравнению с риском для вашего здоровья.

– Пожалуйста, доктор… я бы хотела продолжить пробовать.

– Вам надо благодарить бога за то, что подарил вам с Его Величеством такого замечательного сына. Редко кому удается забеременеть в первый год брака, особенно если учесть тот факт, что ваш супруг в таком почтенном возрасте, простите мне мою дерзость…

– Да, вы правы. Арчи – самое дорогое, что у меня осталось, – взволнованно киваю. – Мой сын – единственная радость, которая не дает мне отчаяться окончательно.

– Именно поэтому я и вынужден настаивать на прекращении лечения. Процедуры эко не давали положительного исхода, а делать их вновь, рисковать вашим и без того пошатнувшимся здоровьем. Растите сына, восстанавливаетесь и возможно в один прекрасный день вам удастся забеременеть естественным путем…

Киваю. Ничего другого мне не остается, ведь доктор не знает, что у нас с королем совсем нет интимной близости. Ни в брачную ночь, ни потом он не приходил в мою спальню, и мы не делили ложе. Поначалу я напрягалась, меня пугало то, что он заведомо отказался от этой процедуры, но в конце концов я только порадовалась, ведь мне не приходится спать с человеком втрое меня старше.

А завести детей можно и через ЭКО, правда все мои попытки проваливались. Доктор Шмидт прописал мне таблетки, чтобы организм не отторгал плод, но пить их подолгу нельзя. Они несут свои побочные эффекты – усталость, проблемы с давлением и периодические обмороки. Не говоря уже о том, что мне пришлось бросить кормление грудью, ведь я опасалась, что они могут негативно сказаться на здоровье малыша.

– Зачем же мы едем в больницу сейчас, доктор?

– Я бы хотел убедиться, что вашей жизни ничто не угрожает. После последней неудачной процедуры эко прошло всего несколько дней, и ваш организм еще не оправился…

– Я просто не завтракала. Возможно, обморок связан с этим…

– Давайте доедем до больницы, возьмем у вас анализы, а после вы сможете вернуться к сыну. Я уверен, Арчи уже заждался вас, ведь процедура отпевания в соборе была действительно длительной…

Соглашаюсь и откидываюсь на кушетку, нервно покусывая губы.

Мне показалось. Мне просто показалось.

Глава 3

– Что с тобой случилось? Я думала с ума сойду, когда услышала последние новости! – Каролина хмуро заглядывает мне в глаза, как только ее проводят в гостиную, где я уже ее жду. – Выглядишь вполне здоровой кстати…

Я улыбаюсь ей и обнимаю подругу, после чего мы обе усаживаемся на кушетку около камина.

– В соборе было душно, мне стало плохо, я толком ничего не ела утром… – жму плечами, киваю горничной, которая предусмотрительно ставит на столик поднос с кофейником и печеньем. Как только за ней закрывается дверь, я вновь обращаюсь к подруге. – Доктор предлагает мне прекратить лечение. Я не знаю, что делать…

– Но ты же так хотела малыша… – Каро сочувственно сжимает мои ледяные руки и хмурится. – Может попробовать немного подождать?

– Доктор так и сказал. Посоветовал больше гулять на свежем воздухе и постараться не фокусироваться на проблеме бесплодия.

– Но ведь ты не бесплодна, это Генрих стар! – Каро всегда была прямолинейна, и мне очень нравилась эта ее черта.

Многие, увидев нас вместе, удивлялись, что между нами общего? Ведь мы полные противоположности друг друга: я голубоглазая блондинка – она кареглазая брюнетка, я тактична и мягкосердечна, она грубовата и рубит с плеча. Наша дружба только крепла не смотря на разницу в возрасте: Каро была на десять лет старше меня, но это не мешало нам свободно общаться на любые темы. Ее муж уже давно перестал интересоваться ей, отдавая предпочтения другим женщинам. Что меня искренне поражало – Каролина очень красивая и броская женщина, любой мечтал бы стать ее спутником. А вот ее саму эта проблема не беспокоила, Каролина пользовалась предоставленной свободой в своих целях. Бессовестно перебирала любовников. Хотя, насколько я помню, последний из ее избранников задержался в этой роли дольше остальных. Они вместе уже около месяца, но подруга, как назло ничего о нем не рассказывает.

– Ты же знаешь, что даже эту проблему можно обойти, – беру с подноса чашку и отпиваю горячий напиток, грустными глазами глядя в пол. – Мы уже давно пришли к выводу, что процедура эко – это наш с ним случай.

– Слушай… – Каролина цепляет свою чашку и задумчиво сощуривается. – Только не отметай мою идею, не руби с плеча, но… – она делает паузу, чтобы доконать меня окончательно… – может тебе завести любовника?

Кофе встает в горле, и я закашливаюсь.

– Надеюсь тебе не надо напоминать о том, что каждая собака знает, кто я такая? И если хоть мельчайший слух о том, что…

– Да-да! Знаю! Господи, как скучно быть королевой! Подумать только! Я когда-то мечтала оказаться на твоем месте!

– Радуйся, что не оказалась. День расписан по минутам, голова устает от бесконечного потока информации, а на руках мозоли от нескончаемых рукопожатий… И это только вершина айсберга.

– Нда… тебе в этом вопросе не позавидуешь… Я бы сошла с ума, если бы меня лишили возможности наладить личную жизнь…

– Кстати о личной жизни… – деликатно начинаю, и по блеску в моих глазах, Каролина все понимает. И тут же лукаво улыбается.

– Да! Я счастлива! – она отвечает на незаданный вопрос. – Наверно впервые в жизни меня не мучает мысль, верный ли выбор я сделала!

– Он настолько хорош? – Заговорщически шепчу, и Каролина отставляет чашку на столик.

– Представь самого сексуального мужика, которого когда-либо видела… – она уже вошла в раж, и я делаю вид, что задумалась. Хотя мозг тут же подсовывает мне картину сегодняшней встречи во дворике церкви, и я тут же отметаю воспоминания о Сеймуре. Киваю. Представила. – А теперь умножь это на сто и готово!

– Ты просто спец интриговать!