Она останавливается, и ее светлые глаза расширяются, когда встречаются с моими.

– Простите. Я думала, вы уже уехали, иначе я бы никогда…

– Все в порядке, Сэйлор. – Мои плечи расслабляются. – Я просто не ожидала, что ты войдешь, вот и все. И зачем ты все это принесла? Я же сказала тебе, ты не…

– Пожалуйста. – Она отдергивает стопку назад, когда я подхожу к ней, поэтому я останавливаюсь. – Позвольте мне делать то, что мне поручено. Так будет лучше.

То, как она произносит «лучше», и быстрый разрыв зрительного контакта не остаются незамеченными, но я просто киваю, и только потом до меня доходит:

– А почему ты решила, что я уехала?

Черты ее лица искажаются – никому не нравится быть крысой.

– Джаспер позвонил около двадцати минут назад и сказал, что я могу приступить к своим обязанностям пораньше, если хочу. Он подумал, что вы уехали с мистером Донато и его людьми.

Бронкс встает, темные густые кудри падают на ее лицо.

– Конечно, он так и сказал, ага. – Она смотрит на меня. – Интересно, откуда у него такая информация?

Джаспер – управляющий домом, тот, кто распределяет обязанности и отвечает за то, чтобы жизнь в Грейсон Мэнор была такой же гладкой, как шелковые занавески, висящие на каждом окне. В отличие от грубых вышитых штор в «Энтерпрайзе», чего я, кстати, не замечала раньше. Вышитая золотом шлевка была колючей и почти такой же грубой, как пальцы, которые завязывали ее на моих глазах…

Воспоминания о прошлой ночи вспыхивают передо мной; они все еще яркие, и я закусываю губу.

Пальцы преступника, как несложно догадаться. Кажется, он родом из ада.

Символы смерти, выведенные жирными чернилами на его коже, уже говорят о многом, плюс разбитые кулаки, плюс царапины и шрамы…

Держу пари, его мир такой же темный, как и его чернильно-черные волосы.

Может ли его жизнь быть такой же хреновой, как моя?

Он действительно приказал своему человеку скатить избитого окровавленного парня с холма, так что… все может быть.

Кольца на его пальцах были пустяковыми – вероятно, стащил с кого-то в очередной заварушке или украл. Машина тоже не представляет собой ничего особенного, и номер на ней был замазан. Он не назвал ни имени, ни кодового слова, по которому можно было бы узнать, кто он такой, и я сомневаюсь, что ему точно известно, кто я такая.

Мы были в «Энтерпрайзе», в «месте проведения мероприятий» – по крайней мере, так указано на сайте. Мы открыли «Энтерпрайз» с его люксами и большими залами несколько лет назад с целью демонстрации силы. Это позволило нам вести свою игру. «Энтерпрайз» – место для крутых или, по крайней мере, для тех, кто считает себя таковыми. Важные и авторитетные. Мэр приграничного городка, губернатор, овдовевший филантроп и окружной прокурор…  Все эти люди бывают полезны для нас, причем даже чаще, чем хотелось бы моему отцу.

В эти выходные в «Энтерпрайзе» собрались не только те, кто связан с нами. Иногда мы разрешаем приобрести билеты на концерт – а сегодня он значится в программе – «широкой публике».

Однако не похоже, чтобы безымянный шпион пробрался сюда, точно зная, кого он найдет внутри. Отец не упоминал о взломе, и Бронкс не прилипла к экрану своего компьютера, без перерыва печатая сообщения.

Если бы его засекли или схватили, я бы уже знала об этом, но ничего такого не произошло.

Так что, если он и гангстер, то не первого ряда.

– Дамиано нужно обуздать своих подопечных. – Дельта отвлекает меня от моих мыслей, говоря о надоедливых братьях – занозах в заднице, прописавшихся здесь, в поместье. – Они так ужасно поступили с Сашей на прошлой неделе, – она упоминает преданную служанку из своего крыла. – Бедная девочка, с чем она столкнулась… – Кожа Дельты розовеет.

– И с чем же она столкнулась? – поддразниваю я, зная, что тут варианты безграничны. Парни сделают абсолютно все, о чем втайне мечтает любая дурочка, и сделают это хорошо.

Дельта улыбается, хватает свою сумочку с туалетного столика и направляется к двери.

– Дело в том, что эти братья Греко создают проблемы, как нас и предупреждали. Они превратились в головную боль.

– В мигрень, я бы сказала, – ухмыляется Бронкс и надевает свой пиджак, но не застегивает пуговицы. Она приподнимает брови, встретившись со мной взглядом. – Они ведь не подходят под образ мачо, да?

– Нет. Скорее под носителей гонореи.

Бронкс громко смеется, а щеки Сэйлор становятся такими же красными, как ее новенькие блестящие туфли, и она быстро исчезает в гардеробной.

– Ладно, попрошу Дама поговорить с ними. – Я хмурюсь, раздраженная ситуацией, и направляюсь вниз по лестнице. – А пока мы сделаем их, девчонки. Доставим небольшие неприятности в ответ. – Возможно, меня и предупреждали о том, чтобы держаться от них на расстоянии, но еще раньше мне было поручено следить за тем, чтобы Греко не забывали о своем месте.

Как будто мы кому-то это позволим – забыть.

– О да, – Бронкс покачивает бедрами. – Теперь я почти уверена, что Дам в кои-то веки не сделает то, что ему говорят, но тебе все так быстро подчиняются.

Не все, шепчет моя память, возвращаясь к пирсингу на безупречно полных губах.

Я заставляю себя улыбнуться, и девочки смеются вместе со мной, пока мы идем на первый этаж.

Поместье Грейсон – это воплощение красоты. Похожее на древний замок, оно расположено на территории площадью в сто акров; высокий железный забор окружает его по периметру – первый уровень защиты от посторонних. Ходят слухи, что первоначальные владения включали в себя еще тридцать пять акров земли за нашими садами. Позади старых деревьев таится заброшенный особняк, но, что там случилось и почему он теперь нам не принадлежит, я не знаю.

Дом состоит из четырех крыльев: северное, южное, восточное и западное. У каждой из нас, девочек, свое крыло, и мы можем поселить там кого хотим, – разумеется, с одобрения остальных.

Само собой, в каждом крыле отдельный вход. Когда заходишь внутрь, из холла видна только первая дюжина ступеней, а все остальное для тех, кто не приглашен подняться дальше, – тайна за семью печатями. Внутренние лестницы ведут в общий зал с мраморным полом. Западное и южное крылья расположены с левой стороны зала, восточное и северное – с правой. Гигантские дубовые двери, отделанные золотом, ведут на улицу, к центральному входу, общему для всех. А если посмотреть налево – то там еще один ряд дверей: пуленепробиваемых, звуконепроницаемых. За ними – покои канцлера.

По сути, мы являемся императрицами. Наши слова перевешивают всё… с небольшими поправками со стороны наших семей, конечно. Но быть главным канцлером клана – это вершина власти. Канцлер – это император при нынешнем раскладе. В его ведении находится много чего. Келвин Грейсон, он же Келвин Мур, – хороший канцлер, но он не совсем то для этого места. Он представляет клан в Совете, не связанном с нашими семьями (Союз Грейсон – это вершина иерархии). Задача Келвина заключается в том, чтобы взаимодействовать с теми, кто в некотором роде похож на нас (то есть наделен властью), но не представляет угрозы для нашей деятельности. Он держит нас в курсе, что происходит во внешнем мире, и это дает нам возможность спокойно функционировать в рамках собственных законов и привычного образа жизни. Пусть он и канцлер, но он не имеет отношения к тому, что делаем мы. Его руки всегда остаются чистыми, как и было задумано. И он возглавляет нашу Академию.

Келвин Мур еще молод, и через несколько лет он предсказуемо начнет предпринимать шаги, чтобы продвинуться к настоящей власти. Но вряд ли у него получится. Когда дедушке Дельты придет время уходить из Сената, наши люди сделают все необходимое, чтобы поставить Мура на его место.

Как говорит мой отец, у нас все должно быть схвачено в официальных структурах. Понимаю его. Как еще таким империям, как наша, сошло бы с рук все то дерьмо, которое мы творим, если б не поддержка кого-то, наделенного законной властью?

Когда Хелена, двоюродная бабушка Дамиано, занимавшая должность канцлера, была найдена мертвой в своей ванне четыре года назад, Келвина попросили заменить ее, что он и сделал. Так что канцлером он стал по стечению обстоятельств. Он знает это, и мы все знаем это. Но все равно уважаем его. Келвин брутален и суров, когда того требует ситуация, но он справедлив и честен до конца. Если кто облажается, он получит от него по заслугам.

В тот момент, когда каблук Бронкс с тихим звоном ступает на мраморный пол, Келвин выходит нам навстречу. Одна его бровь ползет вверх.

– Так-так, все вместе из северного крыла. Это не к добру, – дразнит он.

– Я бы могла выйти из других дверей, если бы вы доставили мне такое удовольствие, мистер Келвин, – мурлычет Бронкс.

Челюсти Келвина сжимаются, но он ничего не говорит, просто кивает нам на прощанье и неторопливо уходит; напряжение его мускулов заметно через сшитый на заказ костюм.

Едва он отходит за пределы слышимости, как мы взрываемся хохотом и спускаемся на улицу. Машина ждет прямо у ступенек. Сай, человек, который возит нас троих и по совместительству мой личный телохранитель, подмигивает, когда я приближаюсь. Легкие морщинки по краям глаз становятся глубже, он скрещивает руки на груди и высоко задирает подбородок, демонстрируя знак на бычьей шее: броскую букву G; на его правой руке кольцо с той же буквой. Она символизирует данную Саем клятву служить и защищать нас, членов клана, любой ценой. А поскольку я его подопечная – всегда ставить меня и мою безопасность превыше всего, в том числе выше собственной жизни. Звучит немного чересчур, но в моем мире это необходимо, и тот факт, что Сай посвятил себя защите моей жизни, значит больше, чем я могу выразить словами.

Дельта садится в машину последней.

– Тебе следовало попросить Келвина заглянуть в южное крыло, что удвоило бы шансы на то, что он поймет наконец твои намеки и окажется в твоей спальне, – говорю я.

Бронкс драматично вздыхает, игриво обмахиваясь веером.

– Да ладно. Я могу просто раздвинуть ноги – совсем не как леди – в следующий раз, когда он вызовет меня в свой кабинет и попросит сесть в кресло напротив.

– Звучит так, будто ты хотела сказать «в очередной раз». – Бросаю взгляд в ее сторону поверх зеркальца, в третий раз проверяя, нет ли помады у меня на зубах.

– Ты лучше всех знаешь правила игры, Коко-Рокко. Дам, помнится, вонзил зубило в твой лед и едва-едва пробил его.

– Ужасно грустно. – Дельта присоединяется к веселью Бронкс. – Не похоже, что Даму нужна дырка размера «кингсайз».

– Бедный Дамиано и его милый червячок, – добавляет Бронкс, притворно надувая губы.

Я закатываю глаза, но все же смеюсь вместе с ними.

Девчонки просто дразнят. Мы все видели Дамиано голым – и на озере в поместье, когда мы поздно вечером купались нагишом, и когда он плещется без плавок в бассейне на территории отеля, и когда он решает побегать в чем мать родила во время очередной пьяной вечеринки.

У Дама далеко не простой характер, и он замучил меня за последние несколько месяцев. Я имею в виду его бесконечные доводы о том, что он горячий молодой человек, а я горячая молодая женщина, и мы могли бы сделать друг другу приятно в постели.

Сай разворачивает машину к подъездной дорожке, проезжает через первые железные ворота и едет по длинной аллее, которая иногда кажется бесконечной.

Большая часть моей жизни проходит здесь, а когда я покидаю поместье, за мной следят, куда бы я ни пошла. Сай может показаться идеальным молчальником, и он действительно таков, пока это касается всех остальных. Он притворяется, что не слышит того, о чем рядом с ним говорят, и что не видит того, что не должен видеть, но на самом деле он все видит и все слышит. Он знает каждую мелочь, и у него просыпается шестое чувство, когда дело касается меня.