Эта жизнь – не жизнь, а выживание в обмен на свободу, якорь,

и вот он рывками

идет во тьму,

а там глаза,

его глаза.

* * *

– Эйлиф, – позвал другой голос. Знакомый, старый и не такой елейный. – Твое время вышло.

Из бескрайних глубин океана пробилась знакомая краснота. Из расселин времени и снов вопреки всему появился знакомый красный гроссбух.

Эйлиф попыталась бежать, но Счетовод снова нашел ее.

Впервые русалке было нечем торговаться. Ей нечего было предложить, нечего пообещать. Не о чем стало петь лживую песню сирены. Насечки на бедрах, эти долговые отметки алели во тьме как деления шкалы, намертво приковав ее к неизбежному исходу. И вот он пришел, ее конец.

Принц, он же аниматор, был в бегах. Ее сын пропал. Последнее дело, которое могло бы списать ее долг, похищение блондина, и то провалилось. Дом с книгами, окруженный чарами на крови, тот, который Эйлиф пообещала Счетоводу, – очевидно, плодит монстров. Эйлиф понимала это, как ни один другой нелюдь.

Впрочем, это уже неважно. Для нее все кончено. Она решила насладиться недолгими остатками жизни. Времени ей хватит с лихвой, чтобы бросить проклятие-другое или же сделать предупреждение.

«Люблю, когда рок настигает нас, – подумала Эйлиф. – Разве он не романтичен?»

– Забирай себе мой долг, – щедро разрешила она Счетоводу, услужливо улыбаясь. – Наслаждайся, у него своя цена. Теперь и за тобой должок. Придет день, и ты увидишь свой конец, блаженного неведения тебе не светит. Увидишь, как грядет твоя смерть, и будешь не в силах остановить ее.

И, видно, потому что она отринула страх, впервые ей удалось разглядеть в бесформенной тени Счетовода проблеск чего-то золотого. Какого-то украшения. Крохотной руны, символа на своеобразных очках. По форме она напоминала птицу, спускающуюся в гнездо.

Ах, нет, это не символ, это буква: «У».

Губы Эйлиф растянулись в улыбке, но тут воронка тьмы сомкнулась вокруг нее, накрыла, как волна, свинцом ворвалась в легкие, и Эйлиф полетела в беззвучное ничто.

Нико

Приглашение доставили ночью, сунув под дверь нью-йоркской квартиры, или, может, с утра, спозаранку, когда Нико проснулся, а вернее, встал, потому что не сомкнул глаз. Все по науке: белый конверт прямо-таки дышал чистотой, однако был адресован Николасу Ферреру де Вароне без каких-либо церемониальных деталей. Ни причудливой восковой печати, ни манерного герба – вообще никакой показушности. Видимо, пышность осталась в пределах поместья, которое он покинул накануне, а здесь, во внешнем мире, действовали призывы к оружию со смутным намеком на корпоративность.

Чего он, собственно, ждал от Александрийского общества? Трудно сказать. Нико завербовали втайне, попросили убить человека, обещав взамен раскрыть величайшие секреты вселенной, – и все это в угоду чему-то всеведущему, древнему и таинственному. А еще каждый вечер по сигналу гонга их созывали на ужин, так что в целом эстетика оставляла ощущение какого-то сумбурного сочетания партийных требований и испытаний огнем.

Однако сильнее удивило – и встревожило – второе приглашение, адресованное не кому-нибудь, а Гидеону (без отчества) Дрейку.

– Итак. – Женщина за столом, Махровая Англичанка лет за сорок, щелкнула мышкой и вопросительно посмотрела на Нико. Тот поерзал в офисном кресле, к которому липли ляжки. – Нам нужно обсудить кое-какие рутинные вопросы, мистер де Варона, о чем, я думаю, Хранитель вас предупреждал. Хотя в вашем случае приглашение, боюсь, носит более… требовательный характер, – заметила она, взглянув на сидевшего рядом с Нико Гидеона. – Учитывая обстоятельства, которые, как я полагаю, вам известны.

Пол у них под ногами задрожал, но, к счастью, кроме Гидеона, никакая другая сторона не стала бы упрекать Нико за эту крохотную магическую несдержанность. Ограничилось тем, что все дружно взглянули на настольный светильник слева от Нико.

– Ну знаете, что говорят о тех, кто много думает… – начал было Нико, но тут Гидеон едва заметно качнул головой, одарив приятеля редким, но исключительно категоричным взглядом а-ля Дрейк. – Простите, – поправился Нико. – Продолжайте.

– Думаю, мистер де Варона, я могу смело утверждать, что это рекорд, – заметила англичанка, вроде бы Шэрон. «Шэрон Уорд, директор по логистике и снабжению», так и было написано на табличке, аккуратно стоявшей перед ней на столе. Тем же шрифтом было выведено «Атлас Блэйкли, Хранитель» на карточках, которые с помпой вручали всем рекрутам. Впрочем, упомянутый директор по логистике и снабжению даже не потрудилась как следует представиться. Вообще, с тех пор, как Нико вошел в ее кабинет, она почти не говорила.

– Мы не первый раз имеем дело с противоправными действиями посвященных, – пояснила Шэрон. – Однако впервые они имели место в течение суток с момента выпуска, поэтому…

– Постойте, чего? – перебил Нико, но тут Гидеон вопросительно и одновременно предостерегающе свел брови. – Противоправные действия?

Шэрон покликала мышкой, изучила что-то на экране, а после по-деловому взглянула на Нико.

– Кажется, вы причинили ущерб муниципальной собственности на несколько миллионов евро, на глазах у людей.

– Я… – Объективно все так, но на интуитивном уровне Нико понимал: где-то тут неточность. – То есть я, это…

– И еще вы стали причиной смерти трех медитов, – продолжала Шэрон. – Двое из них, кстати, служили в ЦРУ.

– Ладно, – уступил Нико, – гипотетически я виноват. Но прямо ли? Во-первых, это они пришли за мной, – напомнил он, – а потому, если так подумать, то я действовал в целях само…

– Прошу прощения. – Шэрон с высокомерным видом обернулась к Гидеону. – Полагаю, вы тоже в ответе за одну из смертей.

– Что? – спросил Нико. Ему вдруг стало душно, а все потому, что он ощутил испуг… с опозданием минут на пять, наверное. – Гидеон не был…

– Да, – уклончиво согласился Гидеон. – Одна смерть на моей совести.

– Вы Гидеон Дрейк, – сказала Шэрон, директор по логистике, чей тон начисто убил всякую симпатию, какую Нико мог бы к ней испытать. Сперва он еще хотел сделать комплимент ее безупречному кардигану – под конец беседы, которая, как он надеялся, завершится полюбовно, возможно, даже за чашечкой чая, – однако успел передумать. – И к тому же, – продолжала Шэрон, – не посвященный александриец.

– Как и вы, – заметил Гидеон.

– В общем-то, да. – Шэрон поджала губы. – Однако я считаю, что одно из этих утверждений – вопрос относительный, тогда как второе – совершенно точно нет.

– Постойте, так вы непосвященная? – спросил Нико и недоуменно взглянул на Гидеона. – Как ты узнал? Откуда он это знает? – уже тверже спросил он у Шэрон, когда понял, что Гидеон прибег к одному из своих излюбленных приемов: хитрому молчанию. – Да нет же, вы посвященная, ведь мы в штабе Общества, так?

На некоторое время все забыли о Нико. Шэрон пялилась на Гидеона, в спокойном взгляде которого читалась легкая враждебность, и словно бы перебирала в уме варианты, как ему напакостить. Еще большее недоумение эта ситуация вызывала потому, что Гидеон изменил своей обычной вежливости.

– Само собой, Александрийское общество крайне не заинтересовано в возможных проблемах с законом, каковые могут последовать за событиями данного рода. – Теперь Шэрон обращалась исключительно к Гидеону, что пугало своей необычностью. – Под защитой находятся посвященные. Посторонние – нет.

– Воу-воу, полегче, – сказал Нико, подаваясь вперед. Обшивка скрипнула: то ли кресло было новое, то ли в нем редко сидели. А может, его и вовсе обтянули дерматином. Значения это, конечно, не имело, просто усиливало смутное чувство, будто происходящее… отстой и фальшивка. – Вы же в курсе, что на меня напали, верно? – напомнил Нико. – На меня охотились, а Гидеон спас мне жизнь. Это, мне кажется, чего-то да стоит…

– Разумеется, мы приняли это во внимание, иначе он бы сидел не здесь, – сказала Шэрон.

– А где тогда? Хотя ладно, забейте, можете не отвечать, – поспешил оговориться Нико. Шэрон и Гидеон одновременно взглядом дали ему понять, что уж об этом-то он должен и сам догадаться. – Я думал, что вы позвали нас сюда помочь!

Шэрон невыразительно посмотрела на него зелеными глазами. Они были почти бесцветные. Ей бы стоило воспринимать как комплимент то, что Нико думал сейчас только о ее глазах, ведь она ему не нравилась. Наверное.

– Мистер де Варона, в данный момент вы в парижской тюрьме?

– Я… нет, но…

– Вас вызывала лондонская полиция?

– Нет, но все равно меня…

– В данный момент вам грозит какая-то опасность или, быть может, уголовное преследование?

– Так нечестно, – огрызнулся Нико, уловив в ее словах пассивную агрессию. – Мне постоянно что-то угрожает. Кого угодно спросите!

– Значит, мы закончили, – не дожидаясь ответа Шэрон, произнес Гидеон и скрестил руки на груди. – Нико отделается предупреждением, а я… просто не сяду, что уже можно считать победой. – Нико запоздало заметил, что Гидеон вовсе не хамит, а только старается вести себя по-деловому. Он знал, что идет на переговоры, тогда как сам Нико ждал совета или хотя бы сочувственного предупреждения.

Яйца всемогущие, неудивительно, что все называют Нико ребенком.

– Полагаю, кого-то ждет провал в памяти? – намекнул Гидеон.

Не успела Шэрон раскрыть рта, как Нико снова вмешался:

– Хрен я дам копаться в мозгах у моего друга. Нет, и все тут.

Слегка ошеломленная его тоном, Шэрон произнесла:

– Мистер де Варона, прошу прощения…

– Послушайте, раз уж вы не посвященная, а в делах Общества участвуете, то, я уверен, и Гидеону можно сделать поблажку. – Даже не оборачиваясь, Нико знал, что на лице Гидеона сейчас застыло выражение крайнего скепсиса. Таким образом, друг просил его заткнуться, однако это не работало прежде, не сработает и сейчас. – Ладно, не поблажку, но… какой-то компромисс должен быть. Может, взять его на работу? – предложил он, выпрямившись так резко, что светильник едва не грохнулся со стола. – В библиотеку. Архивариусом или еще кем. Позвольте мне поговорить с Атласом, – добавил Нико. – Или с Тристаном. – Его, пожалуй, просить бессмысленно, но вдруг? Что, если Тристан поразит всех до полусмерти, ответив согласием? Кстати о смерти – за Тристаном должок. – Уверен, кто-нибудь придумает дельный вариант. К тому же у Гидеона есть рекомендации из НУМИ. Вы только свяжитесь с деканом…

– Мистер де Варона, – перебила Шэрон, покосившись на светильник: настольная лампа грозила вот-вот превратиться в груду осколков. – Если не возражаете…

– На меня покушались! – Нико истерично вскочил на ноги. – Может, вы не заметили, Шэрон, – он неумышленно произнес ее имя с насмешкой, – но Общество не торопилось за меня вписаться. Я же думал, что нас именно поэтому и позвали! – прорычал он.

Потолочное освещение замигало, а пол даже всколыхнулся раз-другой, из-за чего на ближайшей полке упал аккуратный ряд книг.

– Вы обещали мне богатство, – бушевал Нико. – Обещали силу и потребовали отдать за нее все. – Книги посыпались на пол одна за другой, а люстра опасно закачалась. – Говоря обо всем, я подразумеваю действительно все. В итоге только Гидеон и пришел мне на выручку. Поэтому сейчас, – покойся с миром, портрет, висевший на стене, – мне кажется, у меня есть право на требование, а то и на два!

Светильник наконец с грохотом упал на пол, развалившись на три больших осколка посреди моря мелких частиц. А один или два афтершока от тектонических сдвигов, вызванных истерикой Нико, опрокинули то, что еще стояло.

Наконец земля перестала содрогаться, и некоторое время в кабинете царила зловещая тишина. Шэрон раздраженно цыкнула и что-то набрала на компьютере. Подождала.

– Ладно, – коротко сказала она, метнув взгляд в сторону Гидеона. – Временное размещение. Никаких архивных привилегий, кроме тех, которые запросит Хранитель. А он может их не запросить вовсе.