– От старой женщины из Гваделупы, что работала в Белль-Глейд, пока не хлопнулась замертво возле плиты. Дедуля генерал Паджетт заявил, что она умерла, взбивая сливки, но это случилось оттого, что он собственноручно взбил ей спину хлыстом. – Она рассекла дыню пополам огромным ножом.

Теперь я знаю о возмездии следующее: в ход идут подручные средства. Вскоре мне предстояло найти свои. У Истер была еда и кухонная утварь. Учитывая то, что мне стало известно о герцоге Паджетте, я не осудила бы ее, подсыпь она мышьяк ему в жаркое, но она не отравила его и не разбила драгоценный фарфор. Она запекала месть в яичницу.

Несмотря на перенесенные ею беды, она осталась доброй. И была сама себе госпожа. Крошечная пчелка, целый день шинкующая овощи, замешивающая тесто, моющая кастрюли. Мускулы так и играли на ее проворных руках. Она заботилась о нас. Когда Альбина простужалась или я страдала от головной боли или женских дней, у нее всегда находилось чудодейственное лекарство, какая-нибудь трава или чай. Если я роняла и разбивала тарелку, она только утешала:

– Не страшно, просто подмети.

Если миссис Наджент бранила одну из нас, Истер всегда совала нам при этом кусочек сахара в карман и озорно подмигивала. Пока мы работали вместе, я задавала вопросы и слушала ее истории: как она собирала в детстве яйца вместе с сестрой по утрам в милой Виргинии, как они плескались в реке.

– В той же реке мои мальчики играли с мастером Джейсом.

– У вас два сына? – спросила я.

– Калеб и Маркус. Жуткие были озорники. Джаспер однажды застрял посреди ручья. Совсем еще махонький был. Калеб полез за ним, чтобы вытащить. И представляешь, Маркус сунулся за ним следом, и вот уже оба мальчугана вопят от страха. И Калеб спас обоих! Схватил каждого под мышку и вытащил на твердую землю, как Моисея. – Она покачала головой и улыбнулась, погрузившись в воспоминания.

Я придумывала причины, чтобы подойти к кухонной столешнице: все время нарезала что-нибудь, лишь бы послушать ее болтовню.

– А откуда ты и твои родные? – спросила она как-то днем. – Из Канады вроде?

– Родители из Канады. А я родилась здесь, в Вермонте.

– Что готовит твоя мать?

Я рассказала: soupe aus pois, boudin, pâté chinois, ragoût de boulettes, pattes de cochon^[74].

Она рассмеялась.

– Что это еще за штуковина?

– Свиные ножки.

– Паджетты такое не едят, – она снова рассмеялась. – Есть у тебя брат? Сестры?

– Двое братьев, – ответила я. – А у вас есть сестра или…

– Два брата. – Немного помолчав, она добавила: – Тилли, мою сестру, продали и увезли.

Воздух стал густым от ее слов. Словно она рассказала небылицу, обернувшуюся правдой. Словно человек-волк пролетел по воздуху в своем выдолбленном каноэ и украл ребенка, украл счастье у семьи.

– Продали и увезли, – повторила она, продолжая чистить картошку. Кожура и глазки́ падали в раковину.

Это была трагедия из ее прошлого. Личное дело. Мое воспитание и инстинкт громко кричали мне: «не суйся», но меня терзало любопытство. К. Т. Редмонд учила меня задавать вопросы, но я с трудом заставила себя применить это правило к Истер, меня удерживало что-то трудно объяснимое. Возможно, страх. Возможно, лучше ничего не знать. Лучше для меня? Или для Истер? Колечки морковной кожуры падали из-под моего ножа. Мы продолжали работать молча, но я надеялась, что рассказ сам польется из ее уст, как рецепты и советы, словно отжатый апельсиновый сок.

Через минуту она тяжело вздохнула.

– Тилли еще не исполнилось десяти, когда Паджетт продал ее. Отец герцога, генерал Паджетт. – Она выковырнула глазок из картофелины.

– Сколько вам было лет? – осторожно поинтересовалась я. – Ничего, что я спрашиваю?

– Четыре или пять, – ответила она. – Я не против рассказать обо всем. Тебе следует знать. Так я всегда и говорила господину Джейсу: не притворяйтесь, что этого не произошло. Мы видели все своими глазами.

– Видели?

– Тилли забрали у нас и продали вместе с шестью другими неграми из Бель-Глейд, чтобы оплатить карточные долги. Старик Паджетт отправил их пешком от ворот до самой Луизианы.

– Они шли пешком? Из Виргинии в Луизиану?

– Так мы слышали. – Истер нарезала картошку белоснежными кружками.

– Тилли вам не писала?

Истер уставилась на меня как на умалишенную. Она разложила картофельные кружочки словно лепестки розы, слегка перекрывая друг друга, потом залила их смесью молока и муки.

– Когда господин Джейс был маленьким, он все время досаждал мне из-за этой истории. Обещал однажды найти Тилли. Мальчик всегда вел себя словно взрослый, подражал отцу. У него доброе сердце, это правда, но как ребенок может отправиться в Луизиану? И как найти иголку в стоге сена?

– В Луизиане много акадийцев, – заметила я рассеянно. – Они из французов, как и мои родители.

И я зачем-то рассказала ей историю английских янки, выгнавших французов-акадийцев из Квебека и отбросивших их к морю.

– Они были свободными? – резко спросила она.

– Да, но… – я осеклась, осознав, что это не одно и то же. Неэквивалентная степень несправедливости. – Их заставили бросить свои дома и мигрировать на Юг, – пояснила я. – В Вермонт, Мэн и Луизиану.

– То есть у твоей семьи есть родня в Луизиане? И их можно попросить узнать о мисс Тилли Паджетт, проданной из Ричмонда примерно в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году?

– С тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года прошло много времени.

– Не для меня, – возразила она.

Глава восьмая

За пару недель до охотничьего бала миссис Наджент вручила мне газеты и велела отнести вместе с завтраком.

– А это отдай Истер, – сказала она, протянув мне письмо.

В кухне Истер и Джон Грейди смеялись над чем-то, но когда я вошла, их лица изменились.

– Доброе утро, – поприветствовал меня Джон Грейди с таким выражением, словно его застигли врасплох. Я отдала Истер письмо.

– Слава Господу, – воскликнула она. – Это от Маркуса. Нашего младшего. Он шеф-повар в гостинице «Принц» в Денвере. Оба наших сына шеф-повара.

– И выпускники колледжа, – добавил мистер Грейди. – Оба получили дипломы в институте Хэмптона.

Истер вскрыла конверт и вскрикнула. Прижав руку к сердцу.

– Посмотри на это! Джон Грейди, взгляни на этих двоих. – Супруги Грейди с сияющими глазами рассматривали фотографию. – Видишь, Сильви, – сказала Истер, – вот этот постарше Калеб, а это Маркус.

Юношей сфотографировали в классической позе: Калеб стоял позади Маркуса, положив руку на плечо младшего брата.

Мистер Грейди рассмеялся.

– Калеб усадил Маркуса на стул, чтобы самому выглядеть повыше.

Истер улыбнулась.

– Калеб никак не может смириться с тем, что младший братишка его перерос.

На сыновьях были надеты сшитые по мерке костюмы, рубашки с жесткими воротничками и галстуки. Маркус сильно походил на отца. Он сидел, ухватившись за лацканы пиджака, как любят политики. Старший сын, Калеб, смотрел в камеру с веселым огоньком в глазах, на поясе висела цепочка от часов, а в руке он держал толстую книгу. Уши его оттопыривались, как ручки чашек.

– Красавцы, – сказала я с улыбкой.

Истер изучала письмо с почтительным вниманием.

– Мисс Сильви, не могли бы вы прочитать его для нас? Я где-то посеяла очки. А мистеру Грейди давно пора их себе завести. Он с трудом может разглядеть собственный нос в зеркале. – Истер протянула мне письмо, и я принялась читать вслух.

Дорогие мама и папа. Пусть Калеб прочтет вам это письмо.

– Постойте, – запнулась я. – Не следует ли тогда подождать вашего сына? Вместо меня?

– Кэл вернется в «Лосиный рог» только через несколько недель, – пояснил мистер Грейди.

– Он шеф-повар на личном поезде Паджетта, – сказала Истер. – Они отправили его в Денвер готовить для короля, когда тот приедет.

– Какая мать выдержит такое долгое ожидание, – добавил мистер Грейди. – Думаю, можно его прочесть.

И я продолжила читать письмо Маркуса.

Когда брат Кэл был в Денвере, мы сфотографировались для мамы, в подарок ко дню рождения. Надеюсь, вам понравится (я на фото – тот, что красивый). Новость для вас: ваши сыновья планируют купить землю в Колорадо к западу от форта Морган, по 100 долларов за участок. Не можем забыть об этой идее с тех пор, как услышали речь мистера Оливера Туссена Джексона. Он предложил построить новый город в округе Уэлд только для цветных, со школой, больницей, парикмахерской и почтой. У каждого там будет участок земли и дом. Это новый образ жизни в соответствии с учением Букера Т. Вашингтона из университета Таскиги. Калеб не всегда разделяет мое мнение в отношении взглядов Букера, но мы согласны в том, что следует делать. У нас достаточно сбережений для покупки своего хозяйства. Мы планируем приступить в сентябре.

Пока я читала, супруги Грейди сидели напряженно. Глаза их нервно блуждали: они смотрели то друг на друга, то на меня. Истер нервно рассмеялась.

– У Маркуса всегда возникают дурацкие затеи, – сказала она. – Всякий вздор о том, что у него будет собственный город, а еще луна и звезды. Представляешь? Город! Какая ерунда.

С учетом опасных новостей из Ричмонда, если вы все еще мечтаете уехать, Кэл сможет забрать вас в сентябре, и мы купим для вас участок земли и семена пшеницы. Это место называется Дирфилд. Калеб хочет основать там университет. И мы оба полны решимости претворить план в жизнь и достичь успеха. Ты, мама, сможешь открыть свою закусочную, о которой всегда мечтала. А ты, отец, будешь выращивать клубнику и персики и есть их со сливками.

– Он явно сошел с ума, – Грейди пожал плечами и ушел в конюшни.

– Сильви, я прошу тебя сохранить втайне это письмо, – обратилась ко мне Истер.

– Конечно, мэм. Мать учила меня не лезть в чужие дела.

– Она правильно тебя воспитала.

В кухню вошел Джейс Паджетт и кинул на стол свою книгу. Истер сложила письмо и сунула в карман фартука.

– Доброе утро, господин Паджетт.

– Пожалуйста, не называй меня так, – раздраженно бросил он.

– Буду звать вас так и дальше.

– Ты это делаешь, потому что тебе нравится, – заметил он. – Напоминать мне.

Истер посмотрела на него нежно и потрепала по волосам.

– Что вас гнетет?

– Если бы я мог позаниматься, то, может, и сдал бы экзамен, – ответил он. – Но отец заставляет меня работать с рассвета до заката.

– Хм, – отозвалась Истер. – Даже не могу себе представить такое.

– Весь прошлый месяц я раскидывал лопатой щебень в каменоломне, – добавил он.

Истер пробормотала:

– А весь вечер вчера где-то кутил.

– На этой неделе меня направили на шлифовальную фабрику, – не унимался Джейс. – А хуже всего то, что завтра я должен сопровождать дражайшую мачеху в поездке по городку. Она просит экскурсию для своего социологического отдела. Все это какая-то дурацкая шутка. – Он угостился хлебом с маслом. – Почему мне надо устраивать какие-то экскурсии для глупой дамской затеи? Как мне учиться? Я хочу сам встать на ноги.

– А сейчас ты стоишь на моей ноге, – заметила Истер, отодвигая его в сторону. Она положила письмо в ящик стола.

– Письмо от Маркуса? – спросил он.

– Да, – ответила Истер, застигнутая врасплох.

– Хочешь, прочитаю его тебе?

– Спасибо, не надо, – ответила она. – Одна из девушек уже прочла мне его сегодня утром.

– И как он? Как Маркус?

– У него все хорошо в Денвере.

– Давай напишем ему и позовем приехать в Мунстоун вместе с Калебом. Хочу свозить их пострелять, добудем лося. Напишем ответ?

– Сейчас нет времени, – Истер схватила поднос с завтраком и понесла в столовую.

Я стояла у раковины и чистила от кожуры персики. Джаспер кинул взгляд на ящик, где лежало письмо, потом подошел и выудил его из-под стопки чистых кухонных полотенец. Прочел.

– Ха, – он положил письмо на место. – «Мечтаете уехать». Что бы это значило?