Кем бы он мог быть сейчас, если бы не она? Кем бы работал? Был бы женат? У него были бы дети? А они все еще оставались бы вместе? Да, если бы не ее глупость, не ее наивность, не ее ошибка, они были бы вместе и стали бы самой счастливой парой. Она родила бы ему ребенка. Или двоих – мальчика и девочку, он ведь хотел большую семью. Думать о детях от Эрика ей было страшно.

В какой-то момент Джесс поняла, что хочет увидеть Брента не только во сне. Но она не знала даже, жив он или мертв. Надежда давно растворилась, как соль в воде. Брент снился ей еще несколько раз, но бессвязными урывками, и сны эти девушка не запоминала, как ни старалась. Что-то постоянно мешало этому. В память ей въелся только один сон, яркий, как вспышка, и такой же короткий.

Брент сидел на подоконнике в одних джинсах и задумчиво смотрел с высоты на озаренный закатом город. Увидев Джесс, он поманил ее к себе, не сводя светлых глаз и улыбаясь уголками губ, и едва она шагнула навстречу, как в окне за его спиной появилась голова знакомого пугала. Оно скалилось. Джесс хотела предупредить Брента об опасности, хотела закричать, но не смогла. Громкий рингтон телефона разбудил ее, вытащив из сна, – Эрик звонил ей каждое утро. И каждый вечер, на радость маме, приезжал.

Честно говоря, Джесс не очень хотела его видеть. Целовать его ей было неприятно, почти противно, и она с удивлением осознала, что рада сотрясению – это стало отличной отговоркой, чтобы не ложиться с Эриком в одну постель. Тот если и замечал холодность и отстраненность невесты, то списывал это на ее плохое самочувствие и эмоциональную травму. По крайней мере, так хотела думать Джесс.

В какой-то момент, когда Брент совсем перестал ей сниться, она стала искать информацию о том, можно ли вызвать сон с желаемым сюжетом и как это сделать. Джесс много прочитала об осознанных сновидениях, о непонятных практиках и пыталась следовать инструкциям, но у нее ничего не получалось, а когда она все-таки увидела во сне Брента, стоявшего на обрыве, ее вновь разбудили посреди ночи – словно кто-то кинул камень в окно. После этого она все время просыпалась – по нескольку раз за ночь, тяжело дыша и чувствуя иррациональный страх. Иногда девушка просыпалась от собственного крика. С ее снами творилось что-то неладное.

Устав от всего и все еще желая увидеть во сне Брента, Джесс в какой-то момент вдруг решилась на отчаянный шаг – тайком взяла в комнате матери снотворное и выпила, надеясь, что теперь ничто ее не отвлечет. Она словно с ума сошла, и почему так делает – сама не понимала. Возможно, если бы Джесс не решила бы самовольно пересечь черту, отделяющую реальность от мира сновидений, ничего бы не случилось. Но тяга увидеть Брента, пусть даже во сне, пересилила здравый смысл.

В ту ночь, когда снотворное заменило чай перед сном, Джесс сильно пожалела, ибо тогда и начался ее самый страшный кошмар. Очутившись в царстве Морфея с одним единственным желанием – увидеть Брента вновь, она встретилась с тем, кто вселял в нее лишь ужас. Он называл себя Темным Пугалом.

В ту ночь она долго не могла заснуть, комкая в кулаке край одеяла и думая о Бренте, и лишь снотворное матери заставило ее закрыть глаза. Открыла их Джесс уже в другом мире. Она стояла в поле, над которым нависли вечные сумерки. Ни солнца, ни луны, ни звезд – одни лишь темные низкие облака, которые, казалось, вот-вот упадут на землю.

Духота, безветрие, тяжелый запах полыни. Травы вокруг были желтые, увядшие, сухие – наверняка земля неплодородна. Где-то слышалось хриплое карканье ворон и неспешное тиканье гигантских часов. Джесс огляделась, чувствуя, как быстро стучит ее сердце. Это сновидение было слишком реалистичным. Слишком пугающим. Злым. И было ли оно сновидением? Или она попала в другой мир?

– Зачем ты пришла? – вдруг спросил знакомый шепот за спиной.

Джесс в панике оглянулась, сжав кулаки. Но сзади никого не было.

– Я тебя не звал сегодня, – опять раздался голос.

Девушка вновь резко обернулась на звук и вновь никого не увидела. А потом вдруг заприметила вдалеке, в поле, силуэт покачивающегося соломенного пугала. Она прижала дрожащие руки ко рту. Но было поздно.

Пугало заметило ее. И, высоко подпрыгивая, отталкиваясь руками, как животное, поскакало к ней. Вороны замолчали. Небо вздохнуло. И Джесс вдруг поняла: если она хочет жить, то должна бежать.

Она сорвалась с места. Бежала так быстро, как только могла, изо всех сил работая руками и ногами. Жесткая сухая трава колола босые ноги, высокие пожелтевшие стебли хлестали по бедрам, как кнуты, пытались схватить за запястья, щиколотки, но Джесс неслась вперед, не давая поймать себя.

Гигантские часы отбивали секунды все громче, сливаясь с ударами ее сердца. А может быть, это оно билось так громко и так неистово, отмеряя ей последние секунды. Пугало мчалось следом, издавая повизгивающие смешки. Оно то отставало, то ускорялось, почти догоняя девушку, и радостно ухало – вело свою охоту.

Джесс с легкостью перепрыгнула засохшую канаву и оказалась на земле, черной и жирной. Она в панике огляделась и поняла, что попала на кладбище – стройные ряды одинаковых надгробий тянулись до самого горизонта. Однако Джесс не могла позволить себе остановиться. Страх перед пугалом оказался сильнее страха перед могилами. И она помчалась вдоль надгробий, сбивая ноги в кровь.

Пугало вдруг перемахнуло через остолбеневшую Джесс, приземлилось на колени и уперлось руками в землю.

– Тебе не стоило приходить, – мягко сказал голос за спиной девушки.

Оголенного плеча ласково коснулись чьи-то пальцы. Джесс закричала страшно, отчаянно, почти безумно, развернулась и помчалась в другую сторону, к обломкам врезавшегося в землю самолета, чей силуэт чернел в полутьме. Позади него, кажется, виднелся дом.

До него она, однако, не добежала – опора под ногами вдруг пропала, и Джесс, на долю секунды зависнув в воздухе, упала в глубокую сырую яму. Перед ее глазами лишь мелькнуло надгробие с золотыми светящимися буквами: «Моя Кэнди».

Джесс лежала животом на скользкой земле. От сильного удара воздух выбило из легких, все тело ломило, ступни жгло, но девушка нашла в себе силы встать на четвереньки, а затем – на колени. Ладони ее хаотично заскользили по земляным стенам, безуспешно пытаясь найти выход.

Она упала в выкопанную для кого-то могилу. Не для нее же, верно?.. Сверху раздался хохот. Джесс подняла голову и с ужасом увидела, как над ней склоняется пугало. Тонкая ядовито-зеленая полоска, заменявшая рот, растянулась от уха до уха. Ему было весело.

Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, – когтистую неуклюжую руку пугала, которую то глумливо протягивало ей. Пальцы-коренья извивались как червяки. Джесс падала, падала, падала… И проснулась, тяжело дыша.

В комнате ее дома было тихо, темно и очень холодно из-за открытого окна. С гулко бьющимся сердцем и ощущением грязи на всем теле после падения в могилу Джесс встала, поспешила включить нижний свет и подошла к окошку, из которого дуло так, что тонкие марципанового цвета шторы развевались. Где-то далеко протяжно завыла собака, и девушка поспешила закрыть окно, за которым царила тьма, разрываемая вдалеке тусклыми огнями, похожими на светящиеся точки.

– Я не должна бояться, – сказала Джесс собственному отражению в круглом зеркале изящного туалетного столика. Она выглядела более изможденной, чем обычно: осунувшееся лицо, бледная кожа, синяки под усталыми глазами. Да и голос был хриплый, испуганный. – Не должна, – повторила она, сжимая руку в кулак.

Что-то казалось ей странным, неправильным. Она не видела, как отражение кивнуло ей в ответ, взяло со столика заколку с цветком лилии, подаренную Вивьен, и закололо на темных густых волосах. Поправило пряди, обрамляющие лицо, и улыбнулось, склонив голову набок.

Джесс, не выключая свет, легла в кровать, на спину, и со вздохом закрыла глаза, подумав, что пора обратиться к психотерапевту. Только когда тени на стене зашевелились, приобретая очертание пугала, а тело вдруг сделалось тяжелым, словно набитым ватой, и перестало слушаться, она вдруг поняла, что ее смущало с самого момента пробуждения. Она засыпала в доме своих родителей. Так почему же проснулась в своем?

Ловушка? Пугало, выйдя из тени, лишь развело руками. Его алые глаза, не мигая, смотрели прямо ей в лицо.

– Ты сама этого хотела, – раздался голос у самого уха Джесс. – Ты сама. Сама. Сама…

Пугало облизнулось и вдруг стало приближаться. Тени потянулись следом за ним, прилипнув к распростертым рукам, как паутина, растягиваясь и обрываясь.

– Нет, – с трудом прошептала Джесс, объятая животным ужасом и умирающая от страха. – Нет…

– О да. Меня зовут Темное Пугало. А тебя…

Когда чудовище склонилось над ее лицом, обдав запахом горьких трав, Джесс зажмурилась. И вновь, проглоченная темнотой, полетела куда-то… туда, где властвовала сама вечность. Вне времени и пространства.

Ее отражение неспешно вышло из зеркала, став полупрозрачным, и спокойно шагнуло к задумчивому Пугалу. Улыбнулось, надело ему на голову из холщового мешка черную шляпу и снова улыбнулось, с любовью глядя на прошитое грубыми стежками лицо с угольками глаз.

Пугало улыбнулось в ответ. И вроде бы даже подмигнуло. Комната Джесс сложилась пополам, и еще раз, и еще – как флаг, и превратилась в кирпичик дома, стоявшего за кладбищем. Подул ветер, поднимая черную пыль, и вскоре все вокруг заволокло темнотой. А после пропало, словно и не было тут ничего. И никогда.

***

Джесс не любит неудачников. Но никогда не опускается до открытых издевок и оскорблений лузеров. По большей части ей все равно, главное, чтобы они жили своей жизнью – никчемной, а она своей – яркой и полноценной.

Джесс любит себя. Джесс любит танцы, особенно вог, и благосклонна к чирлидингу, потому что состоит в команде поддержки. Она состоит во множестве клубов и везде старается выделиться. Джесс любит восхищенные взгляды, журналистику, театр, ванильное мороженое и пиццу. И, кажется, она любит Стивена Бэнкстона из школьной футбольной команды. Они ходят на свидания, но у них еще ничего не было, и белокурая Аманда, глядя в зеркало и рассматривая свое обнаженное тело, говорит ей в раздевалке:

– Как можно начать встречаться, если вы еще не спали?

Она искренне так считает, но на это Джесс только пожимает плечами, нанося на губы блеск. Аманда – королева школы, а Джесс – ее лучшая подруга, тайный манипулятор, истинный лидер. Обе – элита школы. Лучшие ученицы – и в учебе, и в спорте. Им нет дела до других. И друг на друга тоже порой нет дела.

– Прежде чем переспать, мы должны лучше узнать друг друга, – говорит Джесс мягко.

Стивен хорош собой, но высокомерен. Джесс пытается оправдать это высокомерие, но пока что получается плохо.

– Ты слишком носишься с этим, – уверенно заявляет Аманда. – Потому что твоя мать – католичка.

– Потому что я принципиальная.

– Глупая, – хлопает ее по щекам Аманда. – Ты молода, красива и свободна. Оставь принципы серым мышкам и уродинам. Это их отговорка. Не упускай свой шанс, живи в полную силу, детка. – Она подмигивает Джесс и, наконец, начинает надевать белье.

Свой шанс Аманда не упустила – она подружка Джеймса Уорнера, капитана футбольной команды. Они – самая яркая пара выпускного класса и всей школы. И на выпускном они обязательно будут королем и королевой.