Случилось недопонимание, путаница. Представитель управы уверил Маську в возможности купить заведение, только вот забыл уточнить, что речь только про ту часть здания, где расположены обеденный зал, кухня и подсобки. Пришлым нельзя владеть съемными личными комнатами, предназначенными для пришлых – такой вот круговорот с запретом от системы. Или от «властей высоких» по версии местных.

Подобные места должны быть во владении жителей Тионэи, и никак иначе. Хотите помещения для игроков? Стройте дом, свой или клановый. Нарочно или нет усатый дядька запамятовал сей крохотный нюанс, история (и Маська) не уточняет.

Трактиры-рестораны всяческие – это пожалуйста. Сколько влезет, покупайте, согласовывайте, стройте… Кормите народ, в том числе и местных. А комнатки личные под аренду ни-ни.

Несложно догадаться, что маленькая гномочка милой наружности тут же, как всплыло уточнение, устроила дядьке разнос с вполне резонными требованиями… Подробности Массакре отказалась озвучивать, но в результате «переговоров» Ненависти достался дом казненного хозяина гостевого дома. А «развалюхе», что перешла в собственность Бэнтпасса, назначат временного управляющего.

Дом был каменный, добротный, в два этажа. Расположен недалеко «развалюхи», вероятно, чтобы ходить недалеко было хозяину. И вот его-то, после тщательного осмотра и оценки, гнома и приобрела. Да, его надо переделывать, но это обещало выйти в куда меньшую сумму, чем полная перестройка «развалюхи».

– Я мастерила, сумки чистила от всего ненужного, – пояснила гнома, поостыв. – Чашу выложила в сундук в личной комнате. Нет, ну как я так прокололась? Ведь нигде не слышала, чтобы игроки владели гостиницами…

– Тебе пообещали, что продадут заведение, – напомнил Рэй успокоительным тоном. – Если тебе станет легче, никто из нас не полез с уточнениями на форум. Продадут – значит продадут. Мы и не дергались.

– Кхе… – прокашлялась Барби. – Мое здравое: «Нафига козе баян?» – все уже забыли? На кой пенек замшелый нам гостевой дом в непопулярной локе? Да даже столовка тут никому, кроме местных, не сдалась.

Гнома промолчала. Тот разговор действительно был. Тогда она отстояла свое чутье, а то ей шептало: «Купи, пригодится». Да и ценник в управе выставили весьма скромный. На такие деньги в городе даже будку собачью не приобрести.

– Сбегаю за чашей, – малая решительно махнула головой.

Выемка в неестественно гладкой стене пещеры очертаниями напоминала чашу. При гибели Гултака Кровавого выпала чаша. Красивая, с рубинами. Вещицы разошлись по инвентарям парней из группы Сорхо, а чашу сцапала мелкая. Заделать в клановом доме полочку с трофеями ей захотелось. Но потом они застряли в горных недрах, в поисках сокровищ и прочих полезностей.

В Недрах Горы Отчаяния, громадной пещере, просто обязательно должны быть «заныканы» ценности. С этим согласился весь состав Ненависти.

Конечно, ребята и девчата не забыли, как на месте падения Гултака всем участникам боя неупокоенные духи явили по сундучку. И там нашлись «вкусные» вещички, по штуке на каждого. В том числе ладный плащик для Хэйт. Но то была награда за квест, финальное вознаграждение за непростую во всех отношениях цепочку заданий.

«Это не жадность, а здравый смысл», – веско обронила гнома, и все ей поверили.

И вот изыскания привели Ненависть к стене с выемкой под чашу. Контур выдавлен четко, пространства для сомнений не оставлял.

А ведь в описании к той чаше никаких подсказок не значилось.

– Могу призвать Шерри, слетаем, – предложила ускорить процесс доставки оной чаши Хэйт.

– Поблизости куча храмовников, – напомнил Рэй. – И я все еще не уверен, что за ними никто из игроков не увязался.

– Не стоит, – взметнулись черняво-малиновые хвостики. – Сгоняю пешочком.

Стоило гноме умчаться, как шагнула к гладкой стене Хель.

– Тренировка. Меняем экипировку на повседневные вещи.

Логичное предложение для времяпровождения, пока малая носится туда-обратно. Ненависть не возражала. А тяжкий стон, что вырвался из широкой орочьей груди – это так, совпадение. Орки всегда громко дышат.

На сей раз демоница выбрала вместо «зверств» непривычно легкую разминку с растяжкой. А затем, когда народ расслабился, скрутила всех по очереди в бараний рог. То бишь, в некую перекрученную загогулину из конечностей. Крайне неудобную, надо отметить.

– И долго… так… – прокряхтела Барби, как самая плохо гнущаяся.

– До третьего подъема характеристик, – невозмутимо ответила Хель. – Первый заход наиболее эффективен, затем следует изменить позу. С наращиваем сложности. Так будет полезно.

– Ах-г-ха… – согласился Вал.

Барду досталась более крученая поза. Видимо, начальную китаянка на нем уже отрабатывала, и три обещанных подъема он получил.

Первый «ап» ловкости как-то приуменьшил боль в затекших конечностях Хэйт. Ко второму, где и выносливость получила единичку, стало легче дышать. Между вторым и третьим «загогулины» начали болтать.

– В современных трынь-брынь, которые почему-то называются музыкой, – насмешливо вещала Барби. – На припевульках любят юзать повторы. Для тупых, вестимо, кто с одного раза не догоняет, его на все лады раз несколько подряд завывают.

– Максимально привязчивый мотив еще под это, – поддакнул Вал. – Угу, есть такое.

– Штучки, ну где же ваши штучки, поищем штучки-дрючки, и будем их втыкать, – провыл Локи, явно кого-то пародируя.

Что это был за мотив, Хэйт не догнала. А вот Монк подавился смешком: наверное, что-то особенно забавное услышал в строчках.

– Если вдруг тебя потянет встать на те же лыжи, – зеленокожая хмыкнула. – И стать… рифманутым… Имей ввиду: слово-повтор рифмой само себе не является. Но можно поиграть в смену позиций, – Барби подмигнула: это смотрелось странновато, потому как голова бабы-стража была наклонена к полу, а половину лица заслоняло вывернутое под невероятным углом туловище. – Пусть рифмуется препозиция. Или послелог.

– Кажется, мой переводчик дал сбой, – с тенью удивления сообщила Хель. – Не могла бы ты повторить?

– Ай, забей, – орчанка фыркнула, сдула дреды, упавшие на лицо. – Примером проще. Самый читерный язык для подобного – инглиш. Там пруд-пруди звучных и созвучных словечек, только подставляй.

– А ну-ка, – воодушевился монах. – Неужто богаче нашего родного и могучего?

– Не богаче, а удобнее, – возразила Барби и вдруг запела высоким, насыщенным голосом. – My level, my level, high level!

На «high» орочий голос улетел в такие высоты, что аж Недра Горы Отчаяния отозвались звонким эхом.

– Воу! – Рюк выразил общее мнение.

Слушатели бы точно разразились овациями, будь их руки свободны.

– Принцип ясен? – Барби как бы не заметила похвалы. – Изобрази теперь что-нибудь на русском, падаван.

Вал призадумался, а затем куда ниже и глуше затянул «ответ».

– Пой про уровень,
В бой за уровень,
О, мой уровень!

– Повторюшкин, – усмехнулась орчанка. – Засчитано. Хотя на третьей строке ты ритм сбил.

– Мой, мой уровень! – выдал исправленную версию бард. – Но с «о» приятнее уху. В мелодию ляжет.

– Согласна, мы же не про каноническое стихосложение тут речь ведем, – с одобрением в голосе высказала Барби. – А теперь: кто не согласен, что моя версия благозвучнее? Хотя у Вала и слов побольше, и даже подобие смысла имеется. Рук не вижу. А, вы не можете их поднять? То-то же. И дело не в том, что нас баба-денс буквой «зю» закрокозябрила.

– Про бабу-денс… – задумчиво выговорила Хэйт. – Меня напрягает, что мы в каждой схватке ее теряем. Я имею ввиду серьезные бои, а не легкотню. Танец, конечно, предполагает подвижность, маневр и уход от ударов, но не от всего реально уклониться. Как показывает практика.

– Эта младшая сожалеет, – откликнулась Хель. – И обещает работать над собой еще усерднее.

«Куда уж еще-то?» – мысленно ужаснулась глава Ненависти.

В «загогулинах» стояли все, но только демоница удерживала равновесие на кончиках пальцах левой руки. Тогда как «крендель» из туловища и трех других конечностей был зафиксирован в воздухе, будто на невидимых ниточках его подвесили к потолку. Только никаких ниточек не было и в помине.

– Не переусердствуй, – от души посоветовала танцовщице Хэйт. – Тренировки не помогут от аое-контроля. Или от трюков с телепортацией, как парни на арене провернули. Может, набор уровней, подъем сопротивлений…

Адептка быстренько захлопнула рот. Про сопротивления говорить, находясь по ту же сторону виртуальности, что и Бестии, было чревато. Сказанула, не подумав, точнее, просто поток мыслей озвучила.

– Спешка с уровнями повредит прокачке характеристик, – ровным голосом возразила танцовщица.

О сопротивлениях она благоразумно промолчала.

– Я мчу! – издали донесся звонкий выкрик Маськи. – Уже почти домчала. Уф. Вот, чаша доставлена. А вы тут время зря не теряли, как я погляжу.

Мелкая затормозила перед художественной композицией из живых скульптур друзей. В вытянутой руке Мася держала самую важную, как выяснилось, часть дропа с Гултака Кровавого – золотую чашу с рубинами.

– Продолжим позднее, – милостиво прекратила пытку… то есть, набор стат, демоница.

И плавно, как вода, перетекла из упора на кончики пальцев в нормальное вертикальное положение. Другим переход дался не так легко.

– Кряхтите, как старые дедки, – заулыбалась гномка. – И бабки.

Барби по сигналу об окончании тренировки рухнула лицом вниз. Распутывать ее конечности досталось Кену.

– Молчи, прогульщица, – баба-страж с трудом встала, потянулась, отряхнулась.

– Маленькая старшая уже прошла начальный курс упражнений на ловкость, – замолвила словечко за гному Хель.

Хэйт слушала в вполуха эту болтовню. Чаша уже была перехвачена из гномьих рученек, а ноги сами несли главу Ненависти к стене с выемкой. Потому как именно там должны быть сокрыты настоящие ценности Недр Горы Отчаяния.

И гора не подвела.

– Мать моя женщина, – ошеломленно выпалил Локи. – Симсим, ты открылся…

Он выразил общую мысль, если и были различия в соображениях присутствующих по поводу увиденного, то, скорее, из области стилистики.

Когда чаша заняла свое место в углублении, пол пещеры чуть тряхнуло. Неестественно гладкая стена с рокотом поехала куда-то вниз. Чтобы спустя несколько бесконечно долгих минут открыть гостям виртуальную версию пещеры с сокровищами, по которой довелось пошариться сказочному Али-Бабе.

Монеты, драгоценности, яркие ткани, ковры, золотая и серебряная посуда… «Свет в конце туннеля» подсветил настоящие россыпи сокровищ. Похоже, сюда тащили все, что блестит, и сваливали без разбора.

Сорок (или сколько их там было?) разбойников уже не претендовали на имущество. Никто из банды Гултака не возродился после самого первого визита Ненависти в Недра Горы Отчаяния.

Данж одноразовый, как с уверенностью объявил Кен. Вероятно, не найдись у маленькой почтовой феи одной занятной косы, главарь избежал бы гибели, а впоследствии сколотил новую банду. Но: «Не срослось», – как сказал Рэй.

– Так! – гномка сделала жест, как бы пытаясь засучить рукава, только с игровой кольчужной броней подобное было недопустимо. – Для начала надо все рассортировать.

И начала руководить процессом.

Вскоре вся группа оказалась успешно припаханной к делу. Массакре обозначила, что куда перемещать: монеты к монетам, посуда к посуде и так далее. Нашлись сундуки и мешки, чтобы собранное не рассыпалось.

Отлаженный процесс застопорился, когда Вал уронил ширму. Красивую, украшенную росписью со сценами охоты, наверняка, дорогую. Тут же забытую.

Ширма скрывала скругленный край пещеры, массивный позолоченный сундук с накинутой на него тканью, и портретом в полный рост, что был небрежно прислонен к стене. Красивая, надменная остроухая девушка в платье, расшитом множеством цветов, взирала с полотна на незваных гостей.

– Кен, не твоя игровая прабабушка? – озвучил предположение о личности красавицы Рэй.

– Я не настолько влился в отыгрыш, чтобы продумывать виртуальную родословную, – единственный светлый эльф группы отмахнулся. – Однако покойный главарь не выглядел, как любитель искусства.