Я поправила клипсу. Она так сжимала ухо, что мочка ныла. Вот он – лучший стимул поскорее выучить язык. Если это поможет избавиться от клипсы, я готова приступить к занятиям прямо сейчас.

– Как тебя зовут? – обратилась я к сестре и с удивлением обнаружила, что клипса работает в обе стороны. Я не только понимала, но и говорила на языке Эйтилии. Что это за технология такая?

– Мина, – буркнула девушка в ответ и отвернулась. Не похоже, что она рада моему возвращению в семью.

Мы с Миной сразу не понравились друг другу. Еще до того, как парой слов перекинулись. Слишком много между нами вранья, недомолвок и обид на старших. Какие из нас сестры?

Но леди Малива принципиально не замечала наших обоюдных хмурых взглядов. Ее вообще никто не волновал, кроме нее самой.

– Мина, проводи Марго в комнату вашей матери, – приказала леди Малива. – Теперь она будет жить там.

Мина подчинилась. Хотя мне было очевидно, что ее корежит от необходимости общаться со мной. Но в этом доме все делают то, что скажет леди Малива. Она здесь царь и бог. Ведь ее просто невозможно ослушаться! Не захочешь выполнить приказ, так она заставит.

Вот и Мина резко подорвалась с кресла и поспешила в коридор. Как часто леди Малива внушает ей что-то? Судя по расторопности сестры, нередко. То-то она такая забитая и покорная. Так бы я себя вела, живя с детства с бабушкой?

Меня аж передернуло от мысли, что со временем я могу стать такой же. Нет, я подобного не допущу! Обязательно придумаю, как обходить внушение, а пока затаюсь и понаблюдаю. В новой незнакомой обстановке это лучшая тактика. Именно так я поступала при переводе в другой интернат. Притворялась тихоней, а сама следила за окружением, узнавала, кто чем живет, местные правила и подводные камни, чтобы уметь лавировать между ними. Этот метод еще никогда меня не подводил.

Вслед за сестрой я вышла в коридор. По широкой лестнице мы молча поднялись на второй этаж и двинулись дальше. Но меня надолго не хватило. Меня распирали вопросы. Пусть Мине я не нравлюсь, но поговорить-то можно.

– Где сейчас мама? – спросила я. Как бы там ни было, а я хотела ее увидеть.

– Она умерла, – огорошила Мина.

Я потеряла мать во второй раз. Неприятно, но терпимо. Я все-таки ее не знала, а так проще.

– А наши отцы? Твой и мой? – продолжила я допрос.

– Кто знает? – Мина пожала плечами. – Твой исчез, а мой был лишь инструментом. Необходимой частью для моего зачатия, без которой не обойтись.

Я слушала ее, и у меня брови ползли вверх. Ничего так она об отце говорит. Инструмент…

– Как только мама согласилась на такое… – пробормотала я и похолодела. А я ведь знаю как – с помощью внушения леди Маливы. Под ним что угодно сделаешь.

– Бабушка не нашла тебя раньше, потому что мама не знала, где ты, – неожиданно выпалила Мина. – Невозможно выдать тайну, которую не знаешь. Вот так сильно мама не хотела, чтобы ты возвращалась.

Я не поняла, что именно пыталась сказать Мина – что мама была готова на все, чтобы меня спрятать, или что она не желала меня видеть.

– Твоя комната, – Мина остановилась перед дверью, но уходить не торопилась, загораживая мне проход. С минуту она присматривалась ко мне, а потом произнесла: – Не понимаю, зачем ты бабушке.

– Я и сама хочу это выяснить, – призналась. – Спрашивала уже, но она не говорит.

– Это еще вопрос удастся ли ей распечатать твою магию, – сощурилась Мина.

А мои глаза наоборот широко распахнулись, как у рисованной мультяшки-аниме. Магию? Она это серьезно? Ничего особенного я в себе никогда не чувствовала. Разве что всего один раз… когда взгляд черных глаз остановился на моем лице. При воспоминании о нем зазнобило. Теперь собственные ощущения по поводу того взгляда не казались бредовыми.

Теория о том, что я – часть семьи потомственных гипнотизеров, устарела. Все намного хуже! Я из семьи потомственных магов.

Вокруг творилось такое! Что еще мне предстоит выяснить? Грань нормы давно пересечена и осталась где-то далеко позади. Предел моего изумления тоже был превышен. Кажется, еще немного – и я вообще потеряю способность удивляться. И даже если за окном вдруг пролетит единорог, я просто задерну штору и пойду дальше по своим делам.

Мне было сложно осознать новость о магии, и я вернулась к обсуждению мамы. На данный момент эта самая безопасная тема.

– Расскажи еще о маме, – попросила я.

– Она была доброй, но печальной. Не помню, чтобы она хоть раз улыбалась.

– А как ее звали?

– Мойра.

Ответ Мины заставил отметить некую закономерность, и я удивилась:

– Ее имя тоже на «м»?

– Имена всех женщин рода Бонуар начинаются на «м», – пожала плечами сестра.

– Серьезно? – я закатила глаза. Мы словно выводок породистых вислоухих котят. Их тоже принято называть на одну букву, чтобы не спутать пометы. Стыдоба-то какая.

Но мысли снова вернулись к маме, и я вздохнула:

– Ты хотя бы ее знала…

– Зато, по словам бабушки, тебе передалась ее магия, – парировала Мина. – А я пустышка. Меня вообще не должно быть на свете. Но бабушка заставила маму родить второй раз, поверив ее заверениям, что первая дочь умерла. Если у мага умер одаренный ребенок, то следующий стопроцентно родится с магией. Ведь род должен продолжиться. Будь ты мертва, мамина магия пробудилась бы во мне, но этого не произошло. Так бабушка поняла, что ты все еще жива. Меня родили тебе на замену, но зря. Из-за тебя я никому не нужна.

Вот и взаимные претензии посыпались. Мы завидовали друг другу. Каждая думала, что другая обладает чем-то лучшим. Я ревновала Мину к детству с матерью, она меня – к магии, которая существует пока исключительно на словах.

– Пусти, – я махнула рукой, отгоняя сестру от двери. – Я устала и хочу в свою комнату.

Хватит с меня родственного общения на сегодня. И так список вышел приличный: отец – предатель; мать – кукушка; бабка – ведьма; сестра – ревнивица. Надеюсь, на этом все и другой родни у меня нет. Этих бы потянуть.

Мамина комната. Я сняла клипсу, давая уху отдохнуть, и прошлась по спальне, трогая кончиками пальцев предметы. В этот комод мама складывала вещи. В этом зеркале любовалась отражением. На этой кровати спала.

Казалось, мебель может рассказать о ней. Но нет, она молчала. Только я все равно продолжила осмотр. В гардеробной висели платья, которые она носила. Я принюхалась к одному. Пахло лавандой от моли, не мамой.

Мама была заложницей в этом доме. Эта комната – ее тюремная камера, и теперь она досталась мне по наследству. Вот только я жертвой быть не планирую.

Вернувшись в спальню, я примостилась на край кровати, взгляд упал на картину. Та висела строго напротив, так что, садясь или ложась на кровать, видишь именно ее.

Мама годами любовалась этой картиной, и я тоже на нее засмотрелась. Пожалуй, это самый странный предмет в комнате. С виду вроде картина как картина – размером примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров, золоченая рама, холст, но вот изображение…

На картине был мой интернат! Я даже встала, подошла ближе и изучила изображение. Ошибки быть не могло. Я узнавала детали. Все совпадало вплоть до щербинок на ступенях крыльца. Но откуда он здесь взялся? Причем это не фото, а рисунок.

Догадка осенила вспышкой молнии – это же мама повесила картину! Она знала, где я. Так она как будто держала со мной связь. Неужели скучала? Тогда почему не забрала домой? И почему бабушка не нашла меня раньше, если у нее под носом была такая подсказка? Что-то не сходилось…

Мина сказала, что мама была несчастна здесь. Возможно, мне она желала лучшей участи, вот и отправила куда подальше. Но не срослось. Судьба сделала круг, и вот я здесь.

Я все еще не собиралась задерживаться под опекой леди Маливы дольше, чем требуется. Месяц, мне надо продержаться один месяц. Не такой великий срок.

За свою жизнь не боялась. Очевидно, что я нужна живой. Восемнадцать лет меня искали, пытались заменить сестрой не ради того, чтобы привезти домой и убить. А потому без всяких опасений я устроилась на ночлег. День выдался сложным, я устала.

Проблемы начались уже следующим утром. Моя одежда пропала! Горячо любимые джинсы, обожаемые кеды и далеко не самая худшая футболка попросту исчезли.

Вместо них на стуле висело платье. Ненавижу платья! Тем более это было ужасно неудобным – пышная юбка в пол, лиф, сжимающий грудь, длинные узкие рукава. Платье как будто нарочно пошили так, чтобы носить его было максимально некомфортно.

А тут еще какая-то девица заглянула в спальню, помочь мне одеться. Пацепив клипсу-переводчик, я открестилась от «заманчивого» предложения:

– Спасибо, не надо. У меня есть руки, я как-нибудь справлюсь сама.

Выставив ее за дверь, я не без труда натянула платье. В процессе прокляла все на свете – леди Маливу, местную моду и даже то, что родилась девочкой. Почему мне так не везет? У меня, наверное, самый несчастливый гороскоп в мире. Я рождена страдать, мой камень – кирпич, а тотемное животное – жаба.

К платью прилагались окончательно добившие меня туфли на небольшом каблуке. Я честно их надела и даже прошлась. Расставив руки в стороны для равновесия, осилила пару шагов, а затем пошатнулась, запуталась в ногах и едва не упала носом в пол.

– Нет уж, – ворчала я, скидывая туфли. – В них я себе шею сломаю на лестнице.

Лучше босиком. В доме тепло и чисто.

Заплетя косу, я спустилась к завтраку. Столовую нашла по запаху. Леди Малива и Мина уже сидели за столом, и я заняла свое место рядом с пустой тарелкой.

Но прежде чем приступить к еде, заявила:

– Я требую вернуть мои вещи назад.

– Ты о тех нелепых тряпках? Я приказала их сжечь, – снизошла леди Малива до ответа.

Я аж зубами скрипнула. Моя прекрасная одежда погибла. Ничего, я придумаю, как отомстить.

– Сегодня у тебя назначена важная встреча, Марго, – сменила тему леди Малива.

– С кем это? – насторожилась я.

– С придворным учителем магии, – пояснила она. – Он учил самого короля и сведущ в вопросах магии, как никто другой.

– Лично я ни с кем о встрече не договаривалась, – ответила и добавила упрямо: – Не пойду.

– Разве ты не хочешь вернуть магию, которой твоя глупая мать тебя лишила?

Ох, искусительница, знает, чем меня заинтересовать. Пол ночи я ворочалась, думая о своей магии.

– Придворный маг найдет способ, как тебя распечатать, – добила леди Малива.

Спасибо, что не откупорить. Она говорила так, словно я шкатулка со сложным замком, к которой надо подобрать ключик. Но все-таки у меня есть магия, Мина не соврала. Я понимала, что буду дурой, если упущу шанс восстановить ее.

– Какая у меня магия? – поинтересовалась я.

Наверняка есть разновидности. Может, и я могу внушать всем свою волю? Тогда первое, что сделаю – прикажу леди Маливе сжечь собственный гардероб, чтобы знала – чужие вещи нельзя трогать.

– Сложно сказать точно. В роду Бонуар встречалась магия разного вида. Вот распечатаем тебя и узнаем. Я рассчитываю, что ты приятно меня удивишь, Марго, – произнесла леди Малива с таким выражением, что сразу стало ясно – вариантов у меня нет. Либо удивляю, либо мне несдобровать.

Я сглотнула ком в горле. Очень надеюсь, что придворный маг в курсе, что делает.

Леди Малива, закончив завтрак, встала из-за стола, и мы с Миной остались ненадолго одни. Общаться с сестрой мне не нравилось, но другого источника информации в доме все равно нет, и я спросила:

– Что за картина висит в маминой комнате? Откуда она взялась? – рисунок интерната не шел у меня из головы.

Мина вскинула на меня удивленный взгляд:

– Какая картина?

– Ну такая, прямоугольная, – я очертила руками форму, – в позолоченной раме, висит на стене прямо напротив кровати.

Мина поджала губы и выглядела так, словно описанием картины я нанесла ей непоправимую травму. Картинофобия у нее, что ли? Не семья, а сумасшедший дом.