Теперь я смотрю на свои туфли с ремешком и без каблука и понимаю, что выгляжу как ребенок. Маленькая девочка в белых носках, которая выставляет голые ноги на морозе ради «моды».

И что это за мода такая? Я выгляжу нелепо.

Я и сама нелепая. Ни один парень не обратит на меня внимания, пока я так выгляжу.

Уж точно не Крю Ланкастер.

И с каких пор я хочу, чтобы он меня заметил? Он же отвратительный.

Но привлекательный.

Грубый.

Но по-своему обаятельный.

Я ему не нравлюсь. Он, по сути, прямо мне об этом сказал, и не раз. И он мне тоже не нравится. Но…

Меня к нему тянет.

От раздражения я так сильно пинаю ножку стола, что вся посуда звенит, а девчонки резко перестают смеяться.

– Ты что, пнула стол? – спрашивает Лара после недолгого неловкого молчания.

– Прошу прощения. – Я пожимаю плечами, нисколько не сожалея. Просто эти слова всегда машинально слетают с языка, когда кто-то меня в чем-то упрекает. – Я не нарочно.

– Знаешь, Рен, тебе очень повезло, что ты работаешь над проектом вместе с Крю, – говорит Брук, и я задаюсь вопросом, не стала ли она вдруг так особенно любезна со мной из-за моей легкой эмоциональной вспышки.

– Почему это?

– Проект ведь по психологии? Ему придется открыть тебе свои самые сокровенные тайны и фантазии? Это может быть любопытно. – Глаза Брук возбужденно блестят при мысли о том, чтобы раскрыть секреты Крю.

Я не хочу их знать. Он злой, противный, а еще меня называет предвзятой? Сам ничуть не лучше.

Может, даже хуже.

– Сомневаюсь, что он что-нибудь мне поведает, – признаюсь я.

Обе смотрят на кольцо с бриллиантом у меня на пальце и снова обмениваются одним из тех взглядов, которые красноречивее слов.

– Согласна, – замечает Лара, ерзая на стуле.

Типичная Рен сделала бы вид, что не услышала, или не заметила, как они переглядываются, словно знают что-то, чего не знаю я. Она бы попыталась сменить тему или вскочила из-за стола, чтобы найти другого собеседника, но сейчас я чувствую себя не слишком «типично».

– Ты на что намекаешь? – спрашиваю я.

– Ну, во-первых, кольцо у тебя на пальце, – объясняет Брук, явно более храбрая из них двоих. Она говорит прямо, без колебаний.

– А что не так с моим кольцом? – Я сцепляю ладони и поворачиваю кольцо, чтобы не было видно бриллианта.

– Оно как клеймо, понимаешь? Крю, наверное, не станет с тобой откровенничать, потому что считает тебя всего лишь напуганной маленькой девственницей, которая дала обещание своему отцу.

Брук ухмыляется. Лара тоже.

– Уверена, так думают все парни, – добавляет Брук.

Я вскакиваю, намеренно толкая стол бедром в их сторону, отчего обе недовольно вскрикивают.

– Ой. Простите, – говорю я, а потом разворачиваюсь и убегаю из столовой, не обращая внимания на любопытные взгляды, которые на меня бросают.

Господи, я такая глупая. Такая… даже не знаю, как себя описать. Ничтожная?

Жалкая?

Мне хочется отхлестать саму себя по лицу. Только я могла подумать, что проявляю силу, толкнув в их сторону стол в ответ на грубость, лишь для того, чтобы потом извиниться перед ними и убежать прочь.

Неудивительно, что Крю невысокого обо мне мнения. Я огражденная от всего мира девочка, которая делает вид, что уже почти взрослая. Мне скоро восемнадцать, а я ничего не добилась.

Ничего.

Раньше меня это никогда не беспокоило, так почему волнует сейчас?

Уже второй раз за неделю чувствую, как по щекам текут слезы, пока я иду по школьным коридорам, ускоряя шаг возле учительской.

Уж точно не хочу, чтобы Фиг вышел и снова меня застал. Наверное, он предложил бы мне утешение и попытался пустить в ход руки.

От этой мысли меня пробирает дрожь. Это первая жуткая мысль о Фигероа, что пришла мне в голову за все время учебы в «Ланкастер».

Возможно, не стоит становиться его ассистенткой.

Я иду к боковым дверям, которые ведут во двор, и распахиваю их. Ледяной воздух хлещет, словно пощечина. Делаю резкий вдох и плотнее запахиваю пиджак, жалея, что не взяла пальто, но я оставила его в шкафчике, не рассчитывая, что оно понадобится мне до конца занятий.

Повернув за угол, я резко останавливаюсь, когда вижу трех парней, склонивших друг к другу головы. Из центра круга, в котором они стоят, поднимается облако дыма. Я знаю их всех и сразу замираю на месте.

Не от холода, а из-за паники, охватившей меня при виде этих парней.

Эзры, Малкольма и Крю.

Малкольм замечает меня первым, поднеся ко рту странную на вид сигарету, а потом обхватывает ее губами и делает долгую затяжку. Он встречается со мной взглядом и с неподдельным удивлением на лице достает сигарету изо рта и опускает руку.

– Вот черт, глядите, кто к нам идет.

Он толкает Крю локтем. Эзра оглядывается через плечо и округляет глаза, когда замечает меня.

– Замечательно, – стонет Эзра, – нажалуешься на нас, Бомон?

За что? Я морщу нос, когда улавливаю запах. Воняет скунсом. Ой…

Они курят травку.

Крю молча наблюдает за мной всевидящими голубыми глазами, и мое сердце начинает биться быстрее.

– Простите. – Мне и впрямь пора перестать постоянно извиняться. – Не хотела мешать. Я как раз собиралась уходить… – Я начинаю медленно пятиться назад, делая шаг за шагом и не сводя с них глаз. В последний момент я разворачиваюсь.

И бегу.

Глава 10

Крю

Я бегу за Рен, а Малкольм и Эзра мчатся за мной по пятам, выкрикивая:

– Держи ее!

Черт, они могут палиться еще сильнее? Нам ни к чему привлекать к себе еще больше внимания. Да и пугать ее тоже.

Но уже слишком поздно. Рен сорвалась на бег; темные волосы развеваются за спиной, а эта раздражающая детская, но в то же время сексуальная лента у нее на макушке подпрыгивает с каждым движением. Юбка колышется, открывая вид на стройные бедра, и я ускоряю шаг.

Я первым ее поймаю. К черту парней.

Эзра не уступает, мчась в том же темпе, а Малкольм, сдавшись, заходится в приступе кашля. Так бывает, когда куришь слишком много травки.

А Малкольм обожает травку.

Преисполнившись решимости, я бегу, размахивая руками, и проношусь мимо Эзры. Игнорируя его выкрик «эй!», снова вырываюсь вперед. Я нагоняю Рен, когда она сбавляет шаг, поворачивая голову то влево, то вправо.

Пытается разобраться, куда бежать дальше.

Не волнуйся, Пташка, я с тобой уже почти разобрался.

До девчонки уже рукой подать, как вдруг она резко бросается влево и ускользает в последнюю секунду.

– Пташка! – кричу я ее ненавистное прозвище, и Рен, обернувшись через плечо, встречается со мной испуганным взглядом.

Ведь плохо, что я испытываю радость при виде страха в ее глазах? И все же отчасти это так. Понимание, что она боится меня, дарит ощущение власти, которое пьянящей волной мигом устремляется к голове.

И к паху.

Оглянувшись, Рен тем самым допускает ошибку. Она замедляет шаг и отвлекается, когда понимает, как я близко. Ее нерешительность дает мне преимущество, и я обхватываю Рен за талию и поднимаю над землей.

Она вопит, сжимает руки в кулаки и едва не бьет ими по паху, но попадает по бедру.

– Опусти меня!

– Тише, – шепчу я ей на ухо и сжимаю крепче, пока она пытается вырваться. Она так злится, что я ощущаю вибрацию прямо у нее под кожей. – Успокойся ты, черт возьми.

– Отпусти меня! – Рен вырывается, и я поднимаю правую руку выше, чтобы взяться поудобнее. Ее полная, пышная грудь оказывается под моим предплечьем, и мне становится интересно, как она выглядит обнаженной.

Рен наступает мне на ногу, и я чертыхаюсь. Конечно же, сегодня она решила надеть именно чертовы Dr. Martens.

Эта обувь должна считаться настоящим оружием.

Я слегка ослабляю хватку, и она делает рывок, пытаясь высвободиться из моих рук. Просовываю ладонь под ее пиджак и обхватываю правую грудь.

Рен замирает неподвижно, дышит прерывисто, ее грудь вздымается и опадает. Я не отпускаю.

Такое чувство, будто не могу.

– Ч-чего ты от меня хочешь? – Ее голос дрожит. Все тело сотрясается.

И все это из-за меня.

– А сама как думаешь? – Мой тон звучит мрачно. Двусмысленно. Она догадывается об этом, судя по моим прикосновениям.

Хотя я хочу не этого. Не сейчас.

– Крю!

Я оглядываюсь и вижу, что к нам приближается Эзра, вопросительно нахмурив брови. Я со свирепым видом мотаю головой, и он, уловив намек, разворачивается и уходит обратно к Малкольму. Достаточно далеко, чтобы им было нас не слышно.

Но все же видно.

– Отпусти меня, Крю. Пожалуйста, – умоляет Рен с мукой в голосе. Страдания отражаются на ее красивом лице, когда она едва не морщится от боли.

Страха.

– Боюсь, после того, что ты сейчас увидела, мне придется приглядывать за тобой, Пташка.

– Я ничего не расскажу, – спешит ответить она.

– Вот и не стоит. Мы не можем позволить себе вляпаться в неприятности на финишной прямой. Поблажек здесь не делают, детка. – Я нежно сжимаю ее грудь, и у Рен вырывается тихий стон. – Даже Ланкастерам. Если узнают, что я курил косяк в кампусе, меня выгонят.

Она молчит, ее тело сотрясает дрожь.

– Сейчас в твоих руках очень много власти. – Я наклоняюсь ближе к ее уху, едва не касаясь кожи губами. – Ты в силах меня погубить.

Рен мотает головой, задевая мое лицо шелковистыми волосами.

– Я… я не стану так поступать. Ни с тобой, ни с твоими друзьями. Я даже не поняла толком, чем вы занимались.

– Лгунья. – Я опускаю вторую руку и обхватываю ее бедра поверх юбки. Мне бы ничего не стоило запустить под нее пальцы и прикоснуться к ней. – Ты видела нас.

– Вы что-то… курили.

Ой, да что ты. Рен прекрасно знает, что именно мы курили.

– Тебе придется забыть о том, что ты видела.

– Х-хорошо.

– Ты должна пообещать, Пташка. – Я опускаю руку ниже, теребя край ее юбки.

Рен хныкает.

– Пожалуйста, только не делай мне больно.

Боже ты мой. Она думает, что я причиню ей боль? Посреди кампуса в обеденный перерыв?

– Я не сделаю с тобой ничего, чего ты сама не захочешь. – Я щекочу ее ухо губами, отчего ее кожа покрывается мурашками. – Я умею быть убедительным, когда захочу.

– Ты отвратителен, – выпаливает она.

– Хочешь сказать, если я сейчас суну руку тебе в трусики, ты не будешь возбуждена? – Я в это не верю. Возможно, она и боится меня, но в то же время уже на пределе. Клянусь, я ощущаю ее запах. Резкий и ароматный.

Пьянящий.

У Рен вырывается тихий раздраженный стон.

– Перестань так говорить.

– Почему? Потому что это противоречит всему, во что ты веришь? Или потому что тебе это слишком сильно нравится? – Я провожу большим пальцем по ее груди, жалея, что на ней плотный лифчик, и я не могу понять, возбужден ли сосок.

– И то, и другое, – признается она.

Так тихо, что я едва ее слышу.

Теперь мой черед удивляться.

– Правда, Пташка?

Рен не отвечает. Ее дыхание все такое же учащенное, тело дрожит, но она уже не кажется мне такой напуганной, какой была несколько минут назад.

Я решаю испытать удачу.

– Я никогда не причиню тебе боль. – Я утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю сладкий цветочный аромат шампуня. Черт, как она соблазнительно пахнет. – Если только ты сама меня не попросишь.

Она всхлипывает. Наверное, я привожу ее в полное замешательство. Девчонка и впрямь совсем невинна.

Будет весело с ней поиграть.

– Ты мне не нравишься, – огрызается она, что совсем не похоже на нашу обычную милую малышку Рен.

– И хорошо. – Я дышу возле ее уха и улыбаюсь, едва чувствую ее дрожь. – Ты мне тоже не нравишься. Но я не в силах отрицать, как приятно ощущать тебя в своих объятиях.

– Значит, так ты и поступаешь? Тебе приходится принуждать девушек, чтобы получить от них желаемое?