Сего шагал по длинному каменному переходу между корпусами Лицея, «Гармонией» и «Валькирией». Его сопровождал Абель. Вот так они и ходили весь прошлый год на курс «Кодекс боя» профессора Эона Фарстеда. Раньше компанию им составляла Сол, и теперь, слушая эхо шагов в пустом коридоре, Сего не в первый уже раз ощутил ее отсутствие.

Абель на мгновение остановился у стены перед одним из освещенных факелами старых портретов. Маленький киротиец отличался неиссякаемым любопытством. То, что другие принимали как должное, Абель всегда ставил под сомнение. Он хотел знать наверняка.

– Габард Грейспар, – благоговейно прошептал Абель.

На портрете был изображен широкоплечий гривар с оранжевыми глазами и длинными, падающими за спину седыми волосами.

– У нас в Кироте Грейспаров знают все.

Подойдя поближе и присмотревшись, Сего заметил на заднем плане, позади Грейспара, двух мальчиков, похожих друг на друга.

– Эти двое тоже прославились, – добавил Абель. – Их звали Ключ и Замок. Говорят, они были близнецами и знали друг друга так хорошо, что их тренировочные бои всегда заканчивались вничью. Они были как два зеркала.

Хотя на первый взгляд мальчики-близнецы выглядели одинаково, Сего все же обнаружил отличие. У одного блестели глаза, а его лоб пересекал длинный шрам. Второй глядел с портрета широко раскрытыми глазами, как будто его застигли врасплох.

Сего подумал о Сэме. Он нисколько не сомневался, что там, у тропы в ущелье, видел своего брата. Широко раскрытые глаза, как у мальчика на этом портрете. Любопытный, как Абель. Сэм обожал исследовать укромные уголки острова. В симуляции.

Второй мальчик на портрете, со шрамом, напомнил Сайласа, его старшего брата, всегда уверенного в себе. Сайлас теперь известен во всем мире как гривар, победивший чемпиона Эзо Артемиса Халберда. Сего слышал сообщения дикторов «Обзора», перешептывания в школьных коридорах. Сайласа прозвали Истребителем.

Но для Сего Сайлас был братом – самоуверенным, с кривой усмешкой. Для Сего Сайлас был братом, убившим отца Сол.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Абель.

– Да, – без уверенности ответил Сего.

– У меня много братьев и сестер, – сообщил Абель. – Я ка син, что означает пятый ребенок сверху, пятый из восьми. Иногда, когда нас не заставляли пасти коз, моя старшая сестра, ба сен, водила остальных в поля – там, на границе Десови, цвели маки. Мы боролись целый день под солнцем, а потом набивали живот вкуснейшими фруктами.

– Звучит заманчиво, – только и смог сказать Сего, вспоминая лазурные воды острова и черный песок, на котором они сидели втроем – он, Сайлас и Сэм.

Братья практиковались в ки-дыхании и слушали плеск волн под бдительным оком старого мастера.

– Ты, должно быть, скучаешь по ним.

– Скучаю, – признался Абель. – Очень сильно, каждый раз, когда закрываю глаза, чтобы уснуть. Но… они китанта. – Маленький киротиец глубоко вздохнул.

– Китанта?

– Да. – Абель чуть помолчал. – Это значит… Трудно описать на вашем языке. – Он ненадолго задумался. – Это как руки. – Абель поднял руки. – Каждая сама по себе, но могут делать разные вещи. – Он помахал руками в противоположные стороны. – Но даже когда они делают разное, они одно и то же. Каждая все время знает, чем занята другая.

Сего кивнул.

– Братья и сестры сейчас далеко от меня, – продолжал Абель. – Я даже не знаю, живы ли они. Но, несмотря ни на что, они – часть меня. Китанта. Мы вместе.

– Китанта, – прошептал Сего и ощутил покалывание в руке.

В коридоре раздались шаги, и Сего на миг представил, как вот сейчас из тени выйдет Сол и скажет, что уж урок Эона Фарстеда она не пропустит ни при каких обстоятельствах.

– Прекрасно, просто прекрасно, – произнес знакомый голос.

К ним подошел Зилет, профессор-даймё. Остановившись рядом с удивленными учениками, он тоже посмотрел на портрет.

– История гриваров – это моя любовь. В наших школах о гриварах рассказывают мало. Мы узнаем о великих механиках, служителях, политиках, инженерах, даже о смотрящих. Но гривары упоминаются только в сносках в конце главы: такой-то гривар сражался в круге и своей победой или поражением фиксировал переговоры. – Зилет положил руку на плечо Сего. – История гриваров чрезвычайно увлекательна. Различные боевые культуры, стили ведения боя, брачные ритуалы. Не будь я так занят, посвятил бы несколько дней этой теме.

Вывернувшись из-под холодных пальцев даймё, Сего сделал шаг в сторону.

– Э-э-э… Нам нужно идти на урок профессора Эона, – запинаясь, сказал он.

– Да-да, – добавил Абель. – Не хотелось бы опаздывать.

– Конечно, – кивнул Зилет. – Я восхищаюсь профессором Эоном. Вообще-то, мы с ним только что разговаривали.

– Так вы друзья? – удивился Сего.

Зилет рассмеялся скрипучим смехом, которого Сего предпочел бы не слышать.

– Друзья! Гривар и даймё? Давайте я просто скажу, что многому хотел бы научиться у Эона Фарстеда. Желаю вам хорошего урока.

Мальчики повернулись и торопливо зашагали по коридору – прочь от Зилета.

По винтовой лестнице Сего и Абель поднялись на верхний уровень «Валькирии». Курс «Кодекс боя» они изучали второй год и были единственными записавшимися на него учениками второго уровня.

Новой встречи со старым гриваром, делившимся с лицеистами накопленной за многие годы мудростью, Сего ждал с нетерпением. На протяжении всего первого года профессор Эон помогал Сего в самых нелегких ситуациях.

Наверху Сего и Абель сразу же прошли в кабинет профессора.

Их встретил запах пергамента и старых книжных переплетов, бронзовый свет, проникавший сквозь защитные витражные окна, и четкий ход высоких часов. Все так, как и помнилось: спокойное место, где можно погрузиться в мировую историю.

Ученики уже расселись по местам. В этом семестре на курс мудрейшего гривара Эзо записались только семь учеников. Сего и Абель устроились рядом с Теодорой Ларкспер, лицеисткой четвертого уровня, дочерью профессора «Кругов и сплавов». Как и ее мать Адрианна, Теодора отличалась высоким ростом; ее лопатки возвышались над спинкой стула.

Все сидели тихо, слушая сухие щелчки часов. Прошло уже почти пятнадцать минут, и Сего забеспокоился – а вдруг что-то случилось? В начале семестра ходили слухи, что Эон слаб, прикован к постели после неудачного падения. Но нездоровилось ему всегда, и Сего мысленно сравнивал его со старыми часами, хрупкими, но с твердой и точной стрелкой.

– Хе-хе. – Сдавленный смех вырвался из темного дверного проема между двумя высокими книжными шкафами. Тяжело опираясь на трость, сгорбленная фигура медленно выступила на свет. – Думали, не приду, а?

Профессор Эон неторопливо пересек комнату, направляясь к своему стулу, поставленному перед полукругом учеников. Помочь старику никто не пытался: в прошлом году несколько таких попыток были довольно резко пресечены.

Профессор медленно, но неуклонно продвигался к цели, останавливаясь и переводя дыхание между приступами кашля. Наконец он сел, подняв облачко пыли со старой подушки, и привалился к спинке стула.

Здесь его сотряс очередной приступ. Откашлявшись, он сплюнул в стоящую рядом на столике чашку и лишь затем поднял слепые мраморные глаза и склонил голову набок, словно что-то услышал.

– Да, да, знаю. Но у меня все-таки получилось, несмотря на все ваши старания!

В комнате потянуло сквозняком.

– Да, вы так говорите, но почему я должен вам верить? – спросил Эон, ни к кому не обращаясь. – Я доверился вам прошлый раз и оказался в чане с жиром гара. Сыпь была такая, что я провел две недели в лазарете.

Профессор снова разразился сдавленным смехом и зашелся в кашле. Лицеисты переглянулись. В глазах Абеля блеснули слезы.

– Причины и следствия воздействия таких технологий на естественное состояние гривара требуют не только дополнительного изучения, но и гораздо большего круга предметов, прежде чем можно будет сделать какие-либо рациональные выводы, – заговорил профессор, словно в нем сработал переключатель.

Краем глаза Сего заметил, что Абель прилежно записывает бессвязную речь Эона – каждое слово.

– И тут мы подходим к четвертому пункту Двенадцатой заповеди Кодекса: «Все питательные вещества могут быть получены от щедрот природы, от прорастающих растений и диких зверей, но нельзя есть ничего, что подверглось противоестественной переработке или изменению».

– Извините, профессор Эон, – прервала старика Теодора Ларкспер, которая встала со стула и вытянулась в полный рост.

Профессор склонил голову набок, словно теперь понял, что в классе, кроме него, есть кто-то еще. Секунду-другую он молчал, но потом кривая усмешка тронула тонкие губы.

– Нет! Первыми применять раковины катилис для укрепления захвата начали не десовийцы. – Эон прошелся невидящим взглядом по корешкам книг в шкафу. – Эта практика зародилась в невольничьих ямах Бесайда.

Теодора села и откинулась на спинку стула, а профессор продолжал. После философских рассуждений об истории предмета он перешел к взятым наугад выдержкам из Кодекса и, как могло показаться, к обыденным фактам из своей жизни.

– Купание! Пустая трата времени! – В какой-то момент Эон повысил голос. – Зачем мне тратить время на такого рода процедуры, когда сама ткань моего бытия вот-вот обратится в прах?

Один за другим ученики покидали комнату. Проходивший мимо Сего светловолосый парень с шестого уровня пробормотал:

– Безумен, как летучая мышь на солнце. Подожди, скоро все узнают…

Вскоре в классе остались только Сего, Абель и Теодора. Все трое сидели, терпеливо дожидаясь, когда стрелки часов дойдут до времени окончания урока.

Абель продолжал старательно писать. Заглянув в его блокнот, Сего прочитал: «…шесть-семь стручков фасоли в день способствуют регулярному опорожнению кишечника».

Наконец пробили часы.

– Обсуди это со мной в следующий раз, юная Марта, и я позабочусь о завершении эксперимента, чтобы помочь тебе. – Эон не умолкал.

Теодора глубоко вздохнула и встала.

– Неудобно оставлять его здесь вот таким. Может быть, следует что-то сделать?

Абель подошел к Эону и положил руку на плечо.

– Пусть боевой дух посетит вас сегодня ночью и пробудит от этого сна, профессор Фарстед, – прошептал он и, закрыв лицо рукавом, выбежал из класса.

Теодора последовала за ним, напоследок бросив взгляд на старика.

Сего молча слушал бессвязное лепетание, потом медленно приблизился к профессору. И чем ближе он подходил, тем сильнее сжималось сердце и тем менее реальной казалась немощь Эона. Он опустился на колени и, стараясь не обращать внимания на слова, просто наблюдал, как двигаются губы старика, как дергаются слепые глаза. Он попытался представить Эона таким, каким помнил, всегда готовым ответить на любой вопрос.

В какой-то момент Сего осознал, что в комнате воцарилась тишина. Старик сидел, чуть наклонив голову и как будто прислушиваясь.

Внезапно слепые глаза обратились к стоящему на коленях Сего, и тот замер, не чувствуя даже биения сердца.

– Уходи, – прошептал Эон своим обычным голосом. – Беги, пока можешь. Пришло время решать, быть в тени или на свету.

Сего медленно встал и отступил от старика, не сводя с него глаз.

– Что, профессор? – запинаясь, спросил он. – Вы говорите это мне? Мне нужно уйти?

Еще секунду-другую Эон как будто смотрел на него, а потом его губы скривила ухмылка.

– Кто ж не знает адвоката из Мескалины? Хе-хе! Да он шире взрослого быка и съесть может не меньше!

Снова бред.

Некоторое время Сего смотрел на Эона, потом кивнул.

– Я знаю, что вы здесь, профессор, и я вас не оставлю. Вы никогда не отказывали мне.

Сего повернулся и вышел из класса. Спускаясь по лестнице, он слышал скрипучий голос Эона.