Поет она это так гнусаво, что на меня нападает смех.

– Шарлин Эстин, – вспоминаю я.

Я не сильна в кинематографии, но о музыке я знаю многое. Эстин – очередная поп-дива на три сезона, бесталанная, но амбициозная. Из-за таких, как она, поп у многих ассоциируется с некачественной однодневной музыкой. Чего только стоят одни слова! А мелодия хоть и заедающая, но кажется, что ты уже где-то слышал ее – и не раз. Однако у Шарлин Эстин крутой продакшн. А грамотный продакшн в наше время – восемьдесят процентов успеха. В Хартли с недавних пор есть целый факультет, на котором обучают ведению музыкального бизнеса. Кирстен все время подбивает меня найти там себе парня, чтобы он потом работал с группой.

– Да, точно! Я должна была представить себя этой песней, – фыркает Лилит. – Естественно, у меня ничего не получилось. Нет, сама подумай – как можно вжиться в песню с такими словами? А сегодня… Черт, я поняла, что смогла сделать это. С твоей музыкой. Я все почувствовала – веришь? Это было так странно.

– И что ты почувствовала? – спрашиваю я.

– Свет. Много света. Тонны. Он лился на меня с неба, как дождь, и мне хотелось ловить его в ладони и кружиться. Быть твоей музыкой – очень тепло. Но при этом было больно, – Лилит прижимает кулак к сердцу. – Внутри щемило что-то. Свет и боль переплелись воедино, и стало ужасно тоскливо. Ты смотришь на небо, грустишь, но при этом улыбаешься – через силу, но все же. Я верно почувствовала?

– Да. Я писала этот этюд, вспоминая бабушку и деда, – отвечаю я, усилием воли прогоняя прочь тоску. – Знаешь, я очень скучаю по ним. Но верю, что там, за пределами нашего мира, они могут слышать то, что я играю.

Взгляд Лилит становится понимающим – она знает мою историю. Ей не хочется заострять на этом внимание, и она переводит тему разговора, умело забалтывая меня. И я позволяю сделать ей это – не хочу грустных мыслей.

Мы увлеченно разговариваем о театре, когда внизу раздаются крики. Мы замолкаем. Я осторожно выглядываю и вижу уже знакомую толпу журналистов и поклонниц с плакатами. Судя по всему, они считают, что Лестерс все еще находится на территории кампуса, а поэтому надеются найти его. Первые из них хотят сенсаций, грязных подробностей расставания или хотя бы лицо новой подружки знаменитости, вторые – самого Лестерса. Отчасти я понимаю его поклонниц – сама в подростковом возрасте фанатела от многих групп, но у меня и в мыслях не было досаждать своим кумирам так сильно. Однажды, лет в шестнадцать, мне довелось взять автограф у Рика Робба, фронтмена стимпанк-группы «Капитан Рик», и я так волновалась, что и вспоминать тошно. А моя нынешняя любовь к крутым музыкантам проявляется в том, что я мечтаю взять у них не автограф, а мастер-класс. Правда Кирстен иначе смотрит на мир. Ее мечта – поцеловать Кезона из «Лордов». Почему поцеловать? Да потому что он иногда кого-нибудь целует. На прошлой неделе весь Фейсбук и Инстаграм облетело фото, на котором Кезон целует какую-то удачливую поклонницу, перегнувшись через ограждение. Взгляды у окружающих – не передать словами. Говорят, та девчонка потом свалилась в обморок.

– Как это бесит, – говорит Лилит сердито. – Из-за одного придурка столько шума.

– Джастин тебе не нравится? – спрашиваю я очевидное.

– Еще бы! Заносчивый идиот. Мы вместе посещаем класс по риторике. Вернее, – поправляется Лилит, – числимся в этом классе. Там я видела Лестерса лишь однажды. Знаешь, мы вроде бы все – студенты Хартли и должны быть равны. Но он явно считает себя выше нас. Сначала мы радовались, что с нами будет учиться знаменитость. А потом поняли, что он – просто высокомерный засранец. Девчонки попросили у него автограф, а он просто послал их, сказал, что ему не хочется раздавать автографы, потому что он устал. – Интонацией выделила последнее слово Лилит. – Том Джейсон пригласил его посидеть с нами в баре, а он заявил, что ему некогда и он не будет тратить время на такую фигню – у него, видите ли, забитый график! А еще в тот день, когда Лестерс соизволил поднять свой тощий зад и приехать на риторику, – продолжала возмущенно подруга, – нас распределяли по группам для сдачи финального проекта. Он попал в группу с Лексой Роджерс и Моникой Браун и в итоге ничем им не помог! Даже телефон свой не оставил, чтобы они смогли с ним связаться. Сказал, никому не дает номер. Девчонкам пришлось все делать самим! Зато за их счет он получил высокую оценку по классу риторики. Мерзкий тип, – подытожила Лилит. – Думает, раз сыграл пару хороших ролей, то лучше всех нас вместе взятых.

– Да уж, взгляд у него неприятный, – соглашаюсь я, хотя отчасти понимаю этого Дастина. У знаменитостей действительно плотный график, а стоит им появиться в общественном месте или дать номер телефона, так их начинают доставать. Но этот эпизод с девчонкой-фанаткой, которую он отпихнул от себя, не шел из головы. Мог бы помочь встать.

Я озвучиваю эту мысль, а Лилит продолжает:

– Сначала я не понимала, почему он выбрал именно Хартли, а не, скажем, Королевский колледж искусств. А потом поняла – там бы подобное не сошло с рук. Ему пришлось бы пахать столько, сколько и нам.

Лестерс раздражает ее не только своим заносчивым поведением. Как я говорила, подруга много работает, чтобы оплатить учебу в Хартли, и много учится. А он просто откупился деньгами, чтобы приезжать сюда раз в месяц.

– Если он такой популярный, зачем ему учиться? Чтобы через несколько лет в его биографии в Википедии было указано, что он закончил Хартли? Или он просто не очень хороший актер? – спрашиваю я.

– Ну, надо признать, он неплохо играет, – неохотно говорит Лилит. – У него куча премий. В этом году его даже номинировали на «Оскар». Правда, малыш Дастин его не получил, ха-ха-ха! – злорадно, как злодей из комиксов, смеется она. – В Хартли он сунулся для понтов. Он вообще любит пиар. К примеру, взять его отношения с Марго Белл.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Актриса. Второсортная, но хорошенькая. Смогла пробиться наверх. Ты ведь понимаешь, как это делают те, у кого мордашка ничего и силиконовая грудь? – с отвращением, не меньшим, чем у Лестерса на лице, спрашивает Лилит.

Я понимаю. Для многих путь наверх через чью-то постель – незазорный. Но я и Лилит придерживаемся другого мнения.

– И во-о-от такая задница. Настоящее седло!

Судя по тому, как широко развела в стороны руки подруга, пятая точка у этой дамы действительно впечатляющая. Сложно сдержать смех, если воображение развито слишком сильно. Мне в голову приходит картинка, как Лестерс сладко спит на этой самой заднице, подложив под щеку ладошки. Я делюсь этим с подругой, и мы смеемся. У обеих это нервное.

– Они встречались три года, с момента съемок в «Беглеце», а теперь папарацци узнали, что они расстались. И даже видели Лестерса с новой девушкой, – продолжает просвещать меня Лилит. – Кто-то решил, что она – студентка Хартли. Кто вообще станет встречаться с этим заносчивым козлом?!

Снизу вновь слышатся невразумительные вопли. «Дастин!!!» – разбираю я имя актера, пока укладываю гитару в чехол.

– А по-моему, многие станут, – справедливости ради замечаю я, укладывая гитару рядом с собой на плиту. – Он знаменитый и красивый.

– Вот ты бы хотела его поцеловать? – зачем-то спрашивает Лилит.

– Нет, – спокойно отвечаю я. – С какого перепуга он мне сдался?

– Он же знаменитый и красивый, – передразнивает меня подруга.

– И мерзкий. Слушай, мне надоело говорить об этом типе. – Я вновь смотрю на время – до экзамена еще три часа.

Лилит не успокаивается:

– Нет, ну представь, как знаменитый и красивый язык влажно и сладко облизывает твои губы и страстно проникает в рот, начиная…

– Эй, что за фигня? Молчи! – перебиваю я ее, а она лишь злорадно смеется, пытаясь описать наш поцелуй как можно более непристойно. На словосочетании «щекочет гланды» я закрываю ей рот рукой. Лилит пытается отбиться, но я сильнее.

– Слушай, Бэйкер, хватит нести чушь, – говорю я. – Не нервируй меня перед экзаменом.

– Ладно-ладно, не буду, отпусти, – вздыхает подруга. И опять начинает хихикать. – А я однажды читала фанфик с пейрингом Лестерс – Гектор.

– Лорд Гектор? – поднимаются у меня брови. Я не фанат фанфикшна, единственное исключение – любимый «Гарри Поттер», в этом фэндоме есть годные работы. Но читать фанфики про реально существующих публичных людей мне еще не хочется.

У Лилит вкусы другие – она не прочь почитать слеш.

– Да-а-а, – с хитрой улыбочкой протягивает подруга. – Между прочим, этот пейринг все больше набирает популярность в жанре омегаверса.

Мне становится жаль брутального мрачного Гектора, который уверенно гетеросексуален – вокруг него всегда толпы женщин, а в характере стопроцентно доминирует анимус, задвигая аниму далеко в темный угол. Лестерса не жалко – мне безразлично.

Подруга задорным голосом рассказывает историю пылких чувств с налетом садомазо альфы Гектора и гаммы Дастина, в отношения которых неожиданно и весьма коварно вмешивается бета Октавий – барабанщик «Красных Лордов».

Очень сложно. Очень.

– Между прочим, говорят, что Лестерс – гей, – продолжает сплетничать Лилит.

– Погоди, он же встречался с… Забыла имя, в общем, с Силиконовой долиной, у которой вот такое седло, – пародирую я подругу, широко разводя руки в стороны.

– Ну, может, он и по тем, и по другим. Откуда мне знать?!

– Лилит, с тобой точно все хорошо? – говорю я с издевкой, наслушавшись о любовных хитросплетениях этих троих. – Зачем ты это читаешь? И зачем это должна знать я?!

– Это забавно, – пожимает она острыми плечами. – Я читаю разные вещи для общего развития…

– Или деградации, – вставляю я, но она делает вид, что не слышит.

– …а вот другие творят всякую фигню в реальности. Вот, между прочим, в тот раз, когда к нам приезжал Великий Актер, – все никак не может успокоиться Лилит, – Роуз и Вэнди стащили у него ручку и какой-то кулон, чтобы потом продать на сайте.

– На каком еще сайте? – мне хочется сделать фейспалм. Они идиотки?

– Сайт с вещами знаменитостей. Чаще всего, конечно, сворованных. Между прочим, они за это получили нехилые бабки. А вот если бы им удалось украсть его трусы, так вообще бы миллионерами стали. И потом.

– Хватит о нем болтать, достало, – говорю я. Мне действительно надоело.

Только Лилит открывает рот, чтобы сказать мне что-то еще, как вдруг позади нас раздается какой-то шум, мы синхронно оборачиваемся и видим перед собой самого Дастина Лестерса.

Вид у него не сказать что довольный, черные брови сведены, и между ними вертикальная морщинка, в глазах – ярость, по скулам ходят желваки.

Кажется, он все слышал.

И про трусы, и про Гектора, и про проникающий внутрь язык.

Черт.

Как неловко-то.

Я бы тоже не была рада, если бы слышала, как обо мне треплют всякую ерунду два незнакомых парня. Или две незнакомые девчонки. Да кто угодно! Ничего приятного. Совершенно. Черт.

Небо в твоей голове зажигается каждую ночь.

Ярко горят миллионы далеких холодных созвездий.

Только не знает никто, что ты сам

прилепил их на скотч —

Чтобы твои небеса стали ярче, искристей,

известней…

Глава 3. Свет стеклянных звезд

– Давай соберем звезды на память?

Смотри сколько их на небесном берегу после отлива!

– Лучше отпустим их в океан бесконечности.

Звездам тоже нужна свобода.

На миг я закрываю глаза и молюсь, чтобы это было шуткой.

Открываю.