В интересах государства (страница 2)

Страница 2

Из отражения на меня смотрел… Я. Только я, который ни разу не ломал носа в драке и, очевидно, редко бывал на свежем воздухе. Я казался себе моложе на несколько лет и выглядел чуть более… худым, что ли. Я-то, настоящий я, со школы по спортивным кружкам мотался. Да и район у нас был не самый спокойный – приходилось иной раз махать кулаками.

В остальном же я казался вполне обычным парнем: лет семнадцать-восемнадцать, рост выше среднего, волосы русые, но стрижка совсем не походила на ту, что я носил.

В моей физиономии читалось благородство, охранники называли меня сиятельством, а дом больше походил на усадьбу какого-то дворянина…

– Где мы? – прислонившись лбом к холодной поверхности зеркала, хрипло спросил я. – Что это за место?

– Ириновская усадьба. Наше родовое поместье, – папа принял из рук охранника халат и подал мне. – Накинь, здесь прохладно.

Я кивнул и набросил одежку на плечи.

– Я ничего не помню про усадьбу.

– Ничего удивительного, – вздохнул отец. – Как тебя зовут, юноша?

– Михаил… Михаил Николаевич Соколов.

– Замечательно. Какой сейчас год?

А вот это уже вопрос с подвохом. Но я решил отвечать честно.

– Две тысячи двадцать первый.

Снова кивок. А вот этого я не ожидал.

– Хорошо, – улыбка отца стала чуть теплее. – В какой стране ты живешь?

Я удивленно моргнул.

– Странный вопрос. Россия. Российская Федерация.

Отец и сестра переглянулись.

– Точно, получилось… Но он же ничего не знает! – воскликнула Оля. – Как же мы отправим его в Петрополь?

– Чего не знаю? – я всегда был довольно спокойным парнем, но сейчас все эти недосказанности начинали меня бесить. – Скажите уже, в чем дело!

Вместо ответа отец достал из внутреннего кармана пиджака небольшую тонкую книжечку и протянул мне.

– Вот где ты сейчас, – сказал он. – И вот где будешь отныне, будущий граф Соколов.

Я осторожно взял книжечку в руки. Похожа на паспорт, только обложка не темно-красная, а черная. На ней герб. Вроде бы знакомый двуглавый орел, только одна его половина была золотой, а вторая красной. Головы орлов венчали разные короны. Золотой держал в лапах скипетр, красный – державу. А над обеими головами птицы парила еще одна, двойная, похожая на купол церкви, корона – красная и золотая.

Я прочитал надпись: «Объединенная Российская империя и Новая Византия».

«Паспорт подданного».

Перелистнул. Увидел свою фотографию – цветную. Имя, фамилию, дату рождения и… герб графского рода Соколовых. Только отчего-то герб был перечеркнут жирной черной полосой.

– Так значит… у нас тут царь?

– Император, – поправил меня отец. – Алексей Константинович Романов. Алексей Третий.

Я вернул паспорт отцу и устало закрыл лицо руками.

– Бред. Бред. Бред!

– Миша, послушай нас внимательно, – отец строго на меня посмотрел. – Понимаю, тебе сложно поверить, но придется. Тот, кто был в этом теле до тебя, справиться с будущей ответственностью не мог. Ты – наш единственный шанс избежать угасания, Михаил. Поэтому я рискнул, провел сложный и запрещенный ритуал, чтобы вселить в тело нашего наследника самый крепкий родовой дух. Так вышло, что этим духом оказался твой. Мы не выбирали – Род сам так распорядился. И на тебя отныне вся надежда.

Я бы подумал, что родственники решили меня разыграть, да только все это зашло слишком далеко. И лица у них были серьезными, как на похоронах.

– Зачем вам понадобился сильный дух? – я отошел от зеркала и вернулся в кресло, стараясь приглушить внутреннее беспокойство. – Если хотите, чтобы я поверил и помог, выкладывайте все.

Отец принялся нетерпеливо расхаживать по комнате. Старший охранник выглядел напряженным, словно тоже чувствовал неладное. Хуже всего, что ощущение надвигающейся бури росло во мне с каждой минутой.

– В нашем мире далеко не всякий обладает Благодатью, – торопливо начал отец.

– Чем? – переспросил я.

– Благодатью. Это сила, которую ты почувствовал, когда очнулся. Когда наши войска взяли Константинополь, солдаты нашли под собором Святой Софии странный камень. Он нес в себе великую силу – Благодать. Камень этот раскололся на два крупных куска и множество мелких осколков. Одну половину оставили в Константинополе, вторую привезли сюда, в Петрополь.

– В Петербург то есть?

– Он уже сто лет как не Петербург. Мелкие осколки пожаловали героям войны и дворянским родам в награду за особые достижения. Тогда все считали эти осколки просто сувенирами. Но позже выяснилось, что люди, хранившие эти осколки, обрели большую силу.

Картинка в моей голове начинала более-менее складываться. Звучало странно, но хоть как-то объясняло происходящее.

– Значит, у нашего рода тоже есть такой осколок, – предположил я.

– Был, – помрачнел пуще прежнего отец. – Мы его утратили. Именно поэтому нам нужен ты.

– Твой прадед продал наш Осколок, – пояснила Оля. – Проиграл в карты. У нас был высокий ранг благодати, ниже Пятого никогда не опускался… Как только наш род лишился Осколка, мы начали слабеть. Папа родился уже с восьмым рангом. А мы – с самым низшим, десятым. Только у Пети девятый был, потому что он старший. Мы – последние, кто несет в своей крови Благодать. Если не вернуть нашему роду Осколок, мы обречены.

Да уж. Вот и драма подъехала. Дела у этой семьи, и правда, плохи, если от обладания этой Благодатью многое зависит.

Отец кивнул и продолжил:

– Утратив Осколок, мы получили позорную черную перевязь на гербе. Почти вся аристократия от нас отвернулась. Финансы тоже пошатнулись. Поэтому мы должны вернуть утраченное любой ценой. Но пожаловать Осколок может только сам император, – добавил он. – И заслуги должны быть поистине выдающимися…

Отец резко замолчал, услышав шум со стороны аллеи. Приближался рев мотора, вопили сирены.

Внутри меня поднялась волна тревоги. Настолько сильная, что перебила дыхание.

– Погодите! Что-то… не так, – прохрипел я.

Какой-то автомобиль с визгом затормозил перед входом. Затем еще один. В оконных стеклах отражались сине-красные огни мигалок.

– Проклятье… – отец торопливо отодвинул штору и выглянул на улицу. – Быстрые, сволочи.

– Кто это? – спросил я.

– Тайное отделение. Государевы ищейки.

– И что это значит?

– Что все мы в опасности, – тихо ответил отец. – Стервятники учуяли ритуал.

Оля побледнела от ужаса, а отец, напротив, хранил ледяное спокойствие.

Я подошел к окну и осторожно отодвинул край занавески.

Дело, и правда, дрянь. Три черных автомобиля – два фургона и один седан. Из фургонов выбегали вооруженные люди. Пять, десять… Примерно два десятка. Все в шлемах и униформе без опознавательных знаков.

– Оля, иди, разбуди бабушку, – приказал отец. – Задержите гостей. Мне нужно пять минут наедине с сыном.

– Папа, сейчас не время…

– Быстро! – он лишь немного повысил голос, а в комнате тут же стало холоднее градусов на десять. На стенах расцвел иней. – Мы должны успеть…

И в этот момент раздался грохот.

Яркая вспышка осветила окна. Лопнули стекла.

Парадную дверь вынесло взрывом.

Глава 3

Седой охранник метнулся к нам, пытаясь закрыть нас от осколков стекла своим телом. Но куда там!

Я шарахнулся к стене и закрыл голову руками. Сыпались со звоном осколки, ветер со свистом ворвался в окна. С улицы мгновенно потянуло дымом, раскаленным металлом и еще чем-то.

Только сейчас я заметил, что ни одно из стеклышек не добралось до нас.

Подняв голову, я замер от удивления.

– Ох ты ж, черт!

Отец вытянул руки в сторону окон, и в радиусе двух шагов от него светилось тонкими голубоватыми прожилками подобие сферы. Оля успела выскочить в зал – я услышал ее торопливый бег по лестнице.

Я же завороженно глядел, как стекляшки, касаясь краев сферы, отскакивали обратно.

– Это «Покров» восьмого ранга, – улыбнулся отец, поймав мой взгляд. – Барьер от физических угроз. Кое-что и я могу.

Он опустил руки и обернулся к охраннику.

– Задержите сыскарей. Пусть нас не беспокоят.

Охранник склонил голову.

– Да, ваше сиятельство.

И вышел, плотно закрыв за собой двери.

– Миша, быстрее сюда, – поторопил отец.

– Что мне нужно делать? – спросил я, стараясь прислушаться к происходящему в холле. Шум, возня, голоса. Хорошо хоть, что до стрельбы не дошло. Это обнадеживало.

Едва я подошел, отец крепко обхватил мою голову обеими руками.

– Сейчас будет очень больно, но на филигранную работу времени нет.

– Что ты…

Договорить я не успел. Острая вспышка боли пронзила голову. Словно в черепе разорвалась атомная бомба, а в глаза и уши одновременно с этим воткнули раскаленные спицы. Тело затряслось против моей воли. Рот открылся в немом крике – боль была такой силы, что я не смог издать и звука.

Комната поплыла перед глазами, закрутились радужные вихри, все пошло пятнами.

А затем я ослеп.

Молочно-белый свет, густой и плотный. Кажется, вокруг меня нет ничего, кроме этого невыносимо яркого света.

Я не слышу. Не вижу. Не ощущаю себя. Все органы чувств отказали разом.

– Род, прими дух. Тело, подчинись. Память, в разум отпрыска вернись.

Я шумно вздохнул и вытаращил глаза.

– Ыыых! Пап… Прекрати!

– Терпи, сын. Так нужно. Ради всех нас.

Мама лежит в постели. Бледная, кожа как воск. Смотрит в потолок, но глаза у нее пустые, словно она ничего не видит.

Я рвусь к ней, зову, но чьи-то сильные руки обхватывают меня за пояс и не дают подойти.

– Тише-тише, Михаил Николаевич, – пытается успокоить мужской голос. – Отмучилась наша Аннушка Петровна. Отмучилась…

В этом мире мама умерла. Мне было десять. А удерживал меня тот самый старший охранник, который утешал Олю. Он тогда еще не поседел. Виктор Павлович, так его звали.

Образ за образом воспоминания прежнего владельца этого тела врывались в мое сознание. Время тянулось бесконечно длинной вспышкой. Я не мог сопротивляться этим воспоминаниям и принимал их. Но боялся лишь одного – что они сотрут все то, что я помнил о своей настоящей семье, о своем прошлом… Не знаю, кем был Миша Соколов в этом мире, но я не хотел становиться им. Я хочу остаться собой!

И останусь.

Кирпичик за кирпичиком я неосознанно выстраивал стену вокруг моих собственных воспоминаний. Сохраню, сберегу. Все это пригодится. Не знаю, как мне это удалось, но сила внутри меня откликнулась и встала на защиту памяти.

А затем пришло новое видение.

Серый автомобиль с военными номерами медленно катится по аллее и останавливается возле парадного входа в наш дом. Поздняя осень, небо свинцовое. Листва опала. Из-за дождя я не могу как следует разглядеть машину гостей. Вижу только, что это универсал, и внутри что-то большое, накрытое темной тканью.

Распахиваются двери парадного входа. Отец сбегает по ступенькам, бабушка и Оля остаются в дверях. Я иду следом за папой и не могу отделаться от чувства, что случилось страшное.

Из автомобиля выходит человек в форме. Уродливый шрам пересекает его лицо от правого виска до подбородка. Страшная рожа. Но я узнаю его – он несколько раз обедал у нас дома. Петька о нем много рассказывал, хвалил. Фамилия у него еще такая безобидная и совсем не вяжется с внешностью – Куропаткин. Кажется, подполковник. Петька служил под его началом.

– Демьян Андреевич? – удивляется отец. – Какими судьбами?

Куропаткин наклоняется к отцу и что-то шепчет ему на ухо. Папа меняется в лице, бледнеет – военному даже приходится придержать его под локоть. Я разбираю только отдельные слова.

– В Дакии… при исполнении… Орден посмертно…

Нет! Только не это!

Я подбегаю ближе, трясу Купопаткина за рукав.

– Где Петька? Где он?

Подполковник кладет руку мне на плечо.

– Прости, сынок. Не уберегли мы твоего брата. И бог не уберег…