Красно-гнедой Фульгат, вечно задиравший беднягу Факела, куда-то делся, под генералом был незнакомый полумориск, а сам Савиньяк выглядел, мягко говоря, не целее парней из собственной охраны. Наполовину срезанный султан на шлеме, сбитый на сторону правый наплечник, приличная вмятина на кирасе, на щеке – свежие ссадины, а вот взгляд спокойный и чуть ли не веселый. Особенно в сравнении с некоторыми в ставке.

– Маркиза Алвасете ты нашел, – первым делом генерал растрепал гриву потянувшейся к нему Манчи, – а Манрика?

– Ваш рапорт доставлен, – надо сосредоточиться на главном, на главном, а не на измятых доспехах! – Маршал прочел и почувствовал себя скверно, возникла опасность удара…

– К кому перешло, если перешло, командование, и как ты добыл Манчу?

– Когда я уезжал, лекарь собирался пускать маршалу кровь. Кракл… Генерал Кракл велел мне немедленно возвращаться к вам и передать, что надлежащие меры в случае необходимости будут приняты, а пока… пока надлежит удерживать имеющиеся позиции. Факела я почти загнал и хотел попросить свежую лошадь, но люди из свиты Алвы привели Манчу.

– Алонсо… Генерал Алва ваш разговор с Краклом слышал?

– Да, но ничего не сказал.

– Так сказано же все было. «Удерживать позиции в ожидании надлежащих мер…» – Савиньяк дернул плечом и внезапно поморщился, – Леворукий бы побрал этого умельца! И ведь еще и уйти смог, тварь такая… Давай дальше.

О том, что времени у них здесь явно не море, генерал не напомнил, Дени это и сам понимал. Куда ни глянь – павлиньи знамена и эскадроны под ними. Пока топчутся в отдалении, но двинуться могут в любой момент.

– По совету, – как же это у кэналлийцев называется-то? – помощника генерала Алва я сперва поехал вокруг оврага. Потом пришлось заехать в расположение полков Аррижа, чтоб узнать дорогу.

– Там было тихо?

– Во время моего присутствия – да. Я отправился в указанном полковником Аррижем направлении и… принял участие в стычке валмонцев с гайифскими кирасирами.

– Обход «павлинам» не удался?

– Да, они убрались назад и сейчас считают выщипанные перья.

– Перья – дело наживное, – Савиньяк развернул своего буланого, словно давая понять, что доклад окончен. – Как тебе странствовалось в одиночку?

Как странствовалось? Генерал и прежде ставил в тупик вопросами, на которые начальству, даже лучшему, до конца честно не ответишь. Вот братцу Жоржу Дени вывалил бы все, начиная с подонка Сэц-Лумэля…

– Я бы… предпочел сражаться плечом к плечу с товарищами.

– А вот доблестные рыцари в старину так путешествовали чуть ли не с удовольствием. Если верить балладам.

– Каким? – растерялся Дени, никак такого поворота не ожидавший. – Мой генерал, прошу простить.

– В юности мне хотелось в балладу погероичней, теперь как-то не слишком… – Савиньяк опять неловко повел плечом и замолчал, хотя когда от тебя в десятке шагов свита, а в паре сотен – враги, не до откровенностей.

Генерал с адъютантом ехали голова в голову. Шагом, но разговор был окончен. Ветер принес и тут же поволок дальше дымную тучу, прихватив заодно ворох похожих на сердечки листьев. Деревья, под которыми топталась немногочисленная свита, оказались тополями, только не пирамидальными, а разлапистыми. На юге много тополей…

С десяток легкораненых, сменивших былых порученцев и адъютантов, и четверо полковников, двое изрядно ободранных и двое чистеньких, до поры до времени придержанных, подались вперед. Ничего, «павлинов» хватит на всех.

– Нового приказа не поступило, – спокойно сообщил напрягшейся свите Савиньяк, – соответственно продолжаем делать то же, что и делали. Могу лишь добавить, что спустя некоторое время нас поддержат.

– Господин командующий, – подал голос командир пока еще резервного полка – могу я уточнить, спустя какое именно время?

– Некоторое, – любезно повторил господин генерал и, не глядя, протянул здоровую руку, в которую незнакомый порученец с обвязанной головой тут же вложил порядком исцарапанную зрительную трубу.

С холмика под тополями открывался неплохой вид на окрестные луга, и Дени безо всякой трубы насчитал дюжину с лишним гайифских знамен. Значит, всадников тысяч пять с половиной, если не больше. Против трех тысяч. С таким преимуществом имперцы просто не могут не осмелеть.

– Не так все и плохо, как могло быть, – Савиньяк опустил трубу и усмехнулся. – Каракис, как и положено доверенному стратегу, обстоятелен и осторожен, а это нынче империи не на пользу. Что ж, господа, имперская кавалерия отсюда никуда не должна уйти, значит, она не уйдет.

4

«Вперед, – требовал рог, – в бой!», но поспешать можно и медленно. Волчья рысь свое дело сделала, теперь бергеры шли на врага мерным шагом, не торопясь. Полторы сотни шагов, сотня…

Гайифские пики слаженно опустились, создав перед строем смертоносную, почти непроницаемую завесу. При виде десятков копейных жал, казалось, глядящих ему прямо в лицо, фок Варзов лишь усмехнулся – нет оружия и способов его применения, побеждающих всегда и везде. Сейчас «павлины» поймут, с чем и кем столкнулись, но будет поздно. Пятнадцать шагов, пора… стук опустившегося забрала, и мир сужается до неширокой светлой полосы на темном фоне.

– Агмар-р-р-рен! – рев вырывается из глотки Ульриха и, подхваченный соседями, волной катится дальше вдоль строя. Мерный шаг сменяется мощным рывком. Неуклюжий с виду медведь способен кинуться на охотника молнией, и если тот оплошает… Бергеры и кидаются. Мгновения стремительного бега и удар! Пик много, их наконечники в порядке, как и сжимающие древки руки, но добрую сталь горских лат так не пробить. Торс, шея, плечи, лицо – все закрыто. В первых двух шеренгах нет слабозащищенных и нет слабых, только такие вот бронированные «лоси». Прочие пока сзади, ждут, когда им проложат путь сквозь лес вражеских пик.

Эти пики бессильно тычутся в грудь и живот, скользят по забралу, пытаются если не пробить, так хотя бы остановить… Только «призраки прошлого» не желают останавливаться, они рвутся вперед, при этом стараясь всячески увернуться, пропустить очередной наконечник мимо себя, отклонить древко рукой в сторону, прихватить сразу два-три и зажать стальной хваткой, при возможности – сбить вниз, воткнув в землю, и, если хватит силы, сломать. А сила есть, и немалая, ведь первые два ряда – отборные силачи. Рейнхард может собой гордиться, он на равных сражается плечом к плечу с этими, как они любят говорить, «достойными воителями».

– Ха-а! – из-за спины прилетает молодецкий удар алебардой, хруст, и на землю падают обломки сразу двух пик, которые Рейнхард сумел зажать на своем плече, как на наковальне. Ну да, пришлось присесть, чтоб удержаться на ногах, а тут опять в живот тычут, и в лицо тоже. Но редеет этот змеев «частокол», редеет! Что-то сломано, выбито, просто по-наглому выдернуто из рук, и вот уже видно, как в открывшиеся бреши лезут парни полегче и попроворней, вот-вот доберутся до «живого мяса» и тогда пойдет настоящее веселье.

Резаться в ближнем бою, грудь в грудь с серьезно одоспешенным зверьем имперцы явно не желали и все заметнее начинали подаваться назад.

Еще один наконечник, скрежетнув по ожерелку, ушел куда-то вбок, и Рейнхард даже не понял, почуял – вот прямо сейчас его ничто не сдерживает. Кроме полковничьей перевязи, но у бергеров полковники тоже люди, в смысле воители. Они не взирают на битву свысока, они дерутся.

Полковник прыжком ринулся вперед, раздвигая оставшиеся не у дел пики латными плечами. Шаг, второй и вот он, гайифец, на расстоянии удара. Еще злые и уже испуганные глаза под козырьком шлема, выпустившая бесполезное древко рука тянется за шпагой, только поздно – талигоец в быстром выпаде выбрасывает руку с мечом вперед. Острие клинка почти без усилий входит сине-зеленому под нижнюю челюсть. Удар ногой отбрасывает умирающего на «павлина» во втором ряду, тут же короткий замах и косой удар по пикинеру слева, в удобно открытое плечо… И сразу же мах вправо, по руке, не убить так ранить, лишь бы расширить брешь во вражеском строю.

Где-то рядом перекрывает общий гвалт знакомый рык Ульриха, вот и Длинный прорвался. Вторым! Глазеть по сторонам некогда, любимый полуторник ищет добычу и находит, работы много, очень. Бергерский прадед-воитель правнуком был бы сегодня доволен, а со здешним маршалом потом объяснимся. К победителям не придираются, а изменившийся шум боя подсказывает – все идет просто отлично.

5

Что сейчас придется еще труднее, Дени понимал. Враги надвигались с трех сторон, хорошо хоть у имперской пехоты что-то случилось, и она так и не присоединилась к «танцам на лугу». Савиньяк же людей уводить явно не собирался, значит, партия до конца не доиграна.

Мотаясь по полю и рядом с генералом, и отдельно от него, Дени даже без подсказки уяснил смысл устроенных «плясок». Стягивая на себя все новые и новые конные полки противника, Савиньяк треножил их цепочками коротких, яростных, но по большому счету мало что решающих стычек. Размениваясь на них, «павлины» впустую тратили время и силы, отложив всякие мечты о решающей атаке и обходе. Не позволял генерал и втравить себя в затяжной бой, управляясь со своими эскадронами, как умелый жонглер: нанес быстрый неожиданный удар и тут же отскочил куда-то в сторону, благо пространство пока позволяло. Талигойцы раз за разом опережали имперцев, не давая им действовать согласованно, вот и не получилось у «павлинов» как следует зажать наглецов, хотя сил и хватало. То ли у гайифской конницы не имелось здесь единого начальника, то ли имеющийся слишком медленно думал, но выигрыш явно был за Талигом.

Это грело душу, только и люди, и лошади уставали все сильнее. Потери росли, место для маневра съеживалось; «маковых» вокруг генерала стало меньше чуть ли не на четверть, в других полках дела обстояли не лучше, а вот ряды конницы под золотистыми имперскими знаменами не сказать, чтоб сильно поредели. То, что Савиньяка рано или поздно зажмут намертво, понимал Дени, понимали полковники и капитаны, понимали, кажется, все. Талант, опыт и удача генерала этот момент отодвигали, но не до бесконечности же… Ну и ладно! Важным, по-настоящему важным, было одно – вот это «поздно», хватит ли его командованию Второй Южной, кто бы ни сменил старика Манрика, чтобы разобраться в происходящем и переиграть партию? Лучше бы хватило. По воле Создателя или Леворукого, Дени сейчас было без разницы.

– Рысью марш!

В этот раз Савиньяк собрал все оставшиеся силы в единый кулак, целя в одно место – в стык между центром и левым крылом вражеского построения. Там, судя по цветам и штандартам, было больше легкой конницы. Если пробить их линию, выскочить в тыл, на простор, танец продолжится. Значит, прорвемся.

– Вперед!

Стремительно растущие фигурки чужих всадников, редкие выстрелы с обеих сторон; интересно, хоть кто-то куда-нибудь на скаку попал? Алое ударяется о сине-зеленое, вскипая разноцветной пеной коротких стычек. С первым несущимся навстречу врагом Дени даже обменяться ударами не успел – тот пронесся мимо. Ну и Леворукий с тобой, здесь на всех хватит.

В лицо летит чужой клинок. Отбил и тут же укол в ответ: времени на замах просто не остается. Не попал, но отогнал. Одно слово легкоконник – и сам мелочь, и лошадка хлипкая. Следующий был экипирован посолиднее – с ним Дени завяз на три или четыре удара. Шпагой «павлин» орудовал быстро и ловко, но проглядел, когда Манча подалась вперед, сокращая расстояние, вот и получил в подмышку вскинутой на замахе руки.