Значит, теперь самодовольная папина принцесса меня боится? Значит ли это, что ее поведение изменится? Мне нравится такая перспектива. Ненавижу постоянно напоминать ей, как себя вести, а ее незрелость и глупые подростковые выходки доводят меня до белого каления. Разве такой должна быть невеста Главы? Зачем мне невеста-ребенок, когда я хочу жену, которая будет королевой рядом со мной, а не капризной ебанной принцесской. Я себя так не вел даже в двенадцать, а ей уже восемнадцать лет. Что вообще у нее в голове? Лучше уж пусть боится, тогда, по крайней мере, она будет послушной и я смогу направлять ее в ту сторону, куда держу направление сам.

– Ладно, позвоню прямо сейчас, – поднимается на ноги папа, решив связаться с Дмитрием перед встречей. – А потом мне нужно потренироваться. Хочешь составить компанию?

– Мне нужно в офис, – отказываюсь нехотя, потому что тренироваться с ним мне нравится.

Это возвращает меня в счастливое детство, как бы сентиментально не звучало. Папа груб, требователен, и честно говоря, ему больше нечему меня учить, потому что я знаю теперь больше, чем он, ведь на какое-то время борьба стала моей профессией, но мне все равно не хочется отказываться от спаррингов с ним.

Когда он уходит, плечи Лианы каменеют. Я замечаю это, потому что не стесняюсь смотреть на нее, с азартом гадая, скажет она что-нибудь или продолжит притворяться, что ее тут нет. Когда она продолжает молча жевать, изо всех сил фокусируя взгляд на телефоне, я ощущаю что-то вроде разочарования, хотя должен быть доволен. Наверное, мне действительно становится скучно жить, раз я так реагирую на отсутствие глупых споров с этой дурочкой.

Глава 5

Позже днем, я решаю погулять по саду, до смерти устав сидеть взаперти. Территория нашего дома, который скорее подходит под звание особняка, огромная. Именно поэтому, вокруг всегда столько людей, охрана рассредоточена по всему периметру и я вижу вдалеке аж трех из них, когда качаюсь на качелях в беседке. Папа построил ее для меня, когда мне было пять или шесть лет. Тогда отношения между нами были другими, он обожал и баловал меня в первые годы жизни. Потом, когда мама умерла и он изменил свое отношение ко мне, причину чего я так и не поняла, я приходила сюда, чтобы напомнить себе о счастливых моментах с ним.

Я качаюсь, дрейфуя в своих мыслях и мечтах. Раньше я хотела учиться. Казбек и его отец пообещали мне это, когда обстановка станет не такой напряженной и меня не будут пытаться убить. Случится ли это когда-нибудь? Я уже и не верю. Наверное, так и проведу жизнь в этом доме, взаперти. Но все равно люблю помечтать о том, как бы все было, будь я обычной девушкой из среднестатистической семьи.

Раньше мои фантазии включали Макса. Я была бы студенткой, а он преподавателем. В редких случаях однокурсником, потому что я не уверена, что мне понравился бы Макс, будь он моим ровесником. Мне нравятся мужчины постарше, между нами разница в двенадцать лет. По-моему, идеально. Но Макс выбрал Соню, так что этот поезд ушел. Она, кстати, звонила мне в тот вечер, спрашивала, что со мной сделал Казбек после их ухода и я солгала, сказав, что просто прочел длинную нудную лекцию.

– В смысле отшлепал? – внезапно замираю от звука голоса Макса, который словно возник из моих мечтаний. – Типа как дал серьезную трепку или отшлепал понарошку, чтобы возбудить?

– Это было наказание, зачем мне ее возбуждать? – раздается следом недоуменный голос Казбека. – Между нами не те отношения, я же тебе говорил. Как девушка, Лиана меня не интересует. Я просто устал терпеть ее дерьмовое отношение.

Меня словно кипятком обливают. Вот ведь придурки! Они обсуждают меня! Зачем Казбек вообще рассказывает Максу такие вещи?

Полузакрытая беседка обшита деревянными панелями с дырочками, так что тот, кто находится снаружи, меня не видит, но я могу подсмотреть, глядя в одну из этих дырочек сантиметр на сантиметр, что и делаю, прислонившись к стене. Казбек с Максом сидят на скамейке, которая находится ровно в двух метрах от задней стены беседки, и оба курят.

Я даже не знала, что они курят, ни разу не видела! Скрыть такую привычку трудно, может это не сигареты, а марихуана, например? И они под кайфом обсуждают слишком личные вещи.

«Не ищи оправдания Максу, он такой же козел, как и другие мужики, которые всем друг с другом делятся, даже о своих женах и девушках», – включается внутренний циник.

– Ну да, она давно заслужила хорошую взбучку за свое поведение, ты еще долго терпел, – говорит Макс, только подтверждая мою мысль.

По сердцу словно ножом полоснули. Мне больно. Неприятно. Я чувствую себя такой преданной и униженной!

– И главное, это подействовало! – делится с ним дальше Казбек. – Она с того дня избегает меня, а когда мы все же пересекаемся, то молчит, как немая и даже не смотрит в мою сторону. Одного урока хватило, чтобы малявка испугалась и спряталась в норку, поджав хвост.

Ну это уж слишком! Я настолько закипаю от ярости, что выскакиваю из беседки и бегом огибаю ее до задней части со скамейкой, чтобы высказать все, что думаю о них, лицом к лицу.

– Я тебе не животное, чтобы поджимать хвост и прятаться по норам! Я тебя не боюсь! Понял? Ты никто, ничто в моих глазах, Казбек! А ты! – обращаю свой злой взгляд к Максу, который имеет наглость выглядеть растерянным. – Не тебе судить о том, заслуживаю я наказания или нет! Я свободный человек, а не скотина! Со мной нужно договариваться, а не бить, я дрессировке не поддаюсь! Взрослые мужики, а сидите тут и сплетничаете, как бабы! Фу на вас!

Мне не нужно слышать очередные угрозы, так что, высказав наболевшее, я разворачиваюсь и бегу обратно в дом, уже не в силах сдерживать слезы. Но хотя бы перед ними я не расплакалась! Этим можно гордиться, и на том спасибо, а то от моего достоинства остались бы одни крошки.

К сожалению, только я забегаю к себе в спальню, где, кстати, нет замка на двери, Казбек врывается ко мне и больно хватает за затылок, притягивая вплотную к себе. Я ахаю, когда моя грудь ударяется о его, очень твердую и широкую, и инстинктивно упираюсь ладонями в его мускулистый живот, пытаясь оттолкнуть, но это бесполезно. Так близко к нему я еще никогда не находилась, это настолько выбивает из колеи, что даже слезы перестают течь, я слишком встревожена таким поворотом событий. Когда же вторая его ладонь ложится мне на поясницу, удерживая на месте еще крепче, я шокировано ахаю, подняв голову и встречаясь взглядом с его дикими, темными глазами, замечая, как исказилось от гнева его лицо, приняв устрашающую маску.

Казбек тяжело дышит, его грудь быстро поднимается и опускается, он, кажется, готов убить меня, и тогда меня по-настоящему охватывает дикий, животный страх. Я начинаю истошно кричать во все горло, зажмурившись и с новой силой делая попытки вырваться из его рук.

***

Видимо, я перестарался с изображением ярости, потому что Лиана начинает орать, как будто ее режут. Я закрываю ей рот ладонью, чтобы заткнуть эти вопли, но она начинает извиваться и отбиваться, как сумасшедшая, пытаясь вырваться. Я не отпускаю. Это демонстрация силы, она должна понять, что физически ей меня не победить и убежать не получится. Я удерживаю ее, пока она не выбивается из сил и не перестает пытаться вырваться. Ее грудь ходит ходуном от тяжелого дыхания, по лицу текут слезы, которые, впрочем, не приносят мне удовлетворения, ведь не в них была цель.

Сегодня Лиана снова открыла рот и по привычке накинулась на меня с оскорблениями. Я знал, что она в той беседке, когда решил остановиться рядом, чтобы покурить. И рассказывать Максу о ее наказании начал с определенной целью – проверить, хватило ли ей того урока, чтобы держать язык за зубами и перестать быть такой импульсивной в моменты, когда ей кажется, что ее оскорбляют. А ей так кажется довольно часто, потому что опять-таки, папина принцесса с огромным ЧСВ. И как я вижу, нет, того раза не хватило. Придется учить дальше.

Я все еще держу руку на ее губах, не обращая внимания, что на мою кожу текут слезы и возможно слюни и сопли, потому что ладонь влажная. Лиана смотрит на меня колючим взглядом, полным ненависти, видимо, обуздав свой животный страх и панику. Я ведь пока ничего не сделал, кроме как удерживал ее на месте, и до нее это дошло.

– Я буду прибегать к наказанию каждый раз, когда с твоего рта слетит оскорбление или то, что мне не понравится, Лиана, – говорю ей, глядя в ее влажные глаза, блестящие от слез и неприязни. – До тех пор, пока ты не усвоишь урок и не научишься себя вести.

Она мычит что-то в мою руку и я отпускаю ее, заставляя отшатнуться в сторону. Лиана тут же начинает вытирать рот, брезгливо скривив лицо.

– Тебе это нравится, не так ли? – язвит она, снова превращаясь в злючку. – Наказывать меня, указывать, что мне делать и говорить. Ты так чувствуешь себя кем-то важным, Казбек? Проявляя свою власть над беззащитной девушкой?

– Будь ты беззащитной, ты бы себя так дерзко не вела. У тебя вообще нет инстинкта самосохранения, значит, ты готова к последствиям, признаешь ты это или нет. В чем дело, Лиана? У тебя адреналиновая зависимость? Нравится дергать тигра за усы?

Не знаю, что именно ее задело в моих словах, на какую кнопку я случайно нажал, но она резко напрягается и испуганно смотрит на меня, прежде чем резко опустить глаза в пол и покраснеть. Хотя она и так была раскрасневшейся из-за нашей борьбы, но теперь по ее шее и даже ушам разливается яркий румянец и эта реакция не остается незамеченной. Интересно.

– Ладно, у меня мало времени. Иди к столу и ляг на него грудью. Сегодня ты получишь пятнадцать ударов вместо десяти.

– Нет! – в панике кричит она, бегая взглядом по комнате в поисках выхода. – Ни за что! Ты не можешь сделать этого снова!

– Могу и сделаю. Ляг. Грудью. На. Стол, – повторяю медленно.

Она делает попытку сбежать, обходя меня слева, но я быстрее. Ловлю ее за талию, прижимая к себе спиной. От прилива адреналина и в предвкушении от очередного наказания этой нахалки, чувствую, как напрягается член в штанах, но недостаточно, чтобы это стало проблемой. Это инстинктивная реакция, которую я почти не замечаю. А вот то, как Лиану накрывает очередной волной паники, замечаю сразу же. Она снова начинает вырываться, как дикая кошка.

– Прекрати или я буду повторять это всю неделю! – предупреждаю ее. – Уже забыла, как умоляла меня прекратить в прошлый раз? Уверена, что не хочешь сразу показать мне, какой послушной можешь быть?

– Тогда ты меня отпустишь?

– Э, нет, за сегодняшнее заплатить придется. Не глупи, Лиана, давай побыстрее разделаемся с этим. Ложись на стол, если не хочешь, чтобы я снова удерживал тебя сам.

– Да я скорее сдохну, чем по своей воле лягу и позволю себя избить, козел! – кричит она и я понимаю, что все пройдет по старому сценарию.

Лиана – маленькая девушка. Не слишком низкая, но по сравнению со мной, совсем малышка. И весит не больше пятидесяти кило. Удерживать ее не сложно, но из-за того, что она пытается вырваться и ерзает по столу, на который я ее нагнул, ее короткое платье задирается, открывая вид на нижнюю часть круглой задницы и тонкие, голубые трусики. Я не позволяю этому виду отвлечь меня, потому что ясно осознаю кто подо мной и для чего. Не обращая внимания ни на ее крики, ни на то, как она вертится ужом под моей рукой, я методично наношу удары по ее заднице, считая их в уме. Я даже не чувствую текстуру ее кожи под ладонью, только вспышки жара боли от соприкосновения, но уверен, ее попе сейчас намного больнее, чем моей руке, к тому же, ее вопли становятся громче, пока не переходят в рыдания.

– Прекрати, пожалуйста! Хватит! – поет она ту же песню, что и в прошлый раз, но я твердо решил, что она получит все пятнадцать шлепков. – Казбек, хва-а-а-а-тит!

Однако, после двенадцатого удара я все равно останавливаюсь, скорее от неожиданности, потому что замечаю то, чего совсем уж не ожидал – на маленьком клочке ткани между ног этой принцессы появилось влажное пятно, которое я вижу так же четко, как красные отпечатки своей ладони на ее светлой коже.

Блядь! Да ее это заводит!