Это был явно первый из многих уклончивых ответов, которые предстояло услышать Джейку. Он решил не настаивать.

– Как семья? – поинтересовался Мак.

– Все отлично. Карла по-прежнему преподает, Ханна учится в третьем классе и быстро растет. Люку год.

– Никогда не слышал о Люке.

– Мы усыновили его. Долгая история.

– У меня тоже есть немало долгих историй.

– Не сомневаюсь.

– Я скучаю по своим девочкам.

Появился официант и спросил о напитках. Джейк был готов ко всему, но испытал облегчение, когда Мак сказал: «Просто воды». Джейк кивнул, соглашаясь.

Когда официант ушел, Джейк спросил:

– Как тебя здесь зовут? Уверен, что никто не зовет тебя Маком.

Тот улыбнулся и сделал глоток.

– Ну, у меня есть несколько имен, но здесь я Марко.

Джейк, сделав глоток, ждал объяснений.

– Ладно, Марко, и что у тебя за легенда?

– Бразилец немецкого происхождения. Вот почему я не похож на местного. Я из южной Бразилии, там много немцев. Бизнесмен с различными инвестициями в Центральной Америке. Я много езжу.

– А какое имя у тебя в паспорте?

– В котором из них?

Джейк улыбнулся и сделал еще глоток.

– Послушай, я не собираюсь ни о чем расспрашивать и полагаю, что должен знать только то, что ты сам посчитаешь нужным мне рассказать. Я прав?

– Прав. За последние три года случилось много чего, но большая часть произошедшего не имеет к тебе никакого отношения.

– Согласен.

– Ты говорил с Гарри Рексом?

– Конечно. Я показал ему твое письмо. Он в курсе.

– Как поживает этот толстый неряха?

– Все так же. Хотя, кажется, он становится злее.

– Не думал, что такое возможно. Давай поговорим о нем позже.

Официант вернулся, и Мак заказал салат с креветками. Когда он ушел, Мак, опершись на локти, сказал:

– Я ушел посреди ночи, как ты знаешь, и бежал из страны. Первой остановкой был Белиз, где я прожил около года. Мне там понравилось, первые три месяца много пил, общался с девчонками, жарился на пляже. Но потом надоело. Я увлекся рыбалкой и стал ловить большеглазую сельдь, трахинота и тарпона. Устроился на работу гидом по рыбалке, и мне это очень понравилось. Я всегда проявлял крайнюю осторожность, всегда разглядывал туристов, гостей в домиках, рыбаков – тех, кто с родины. Удивительно, как много можно услышать, если слушать внимательно. Стоило уловить южный акцент нараспев, и мой радар сразу включался. Я проверял регистрационные журналы, чтобы узнать, кто приезжает, и держался подальше от всех гостей из Миссисипи. Их было немного, они встречались редко. Большинство любителей порыбачить приезжали с северо-востока штата. Я не полагался на удачу, но считал, что был в безопасности. Я отрастил бороду, загорел, похудел на двадцать фунтов, всегда носил бейсболку или шляпу.

– У тебя изменился акцент.

– Да, и это было непросто. По ряду причин я много разговариваю сам с собой и всегда тренируюсь. Однако был момент, когда я испугался и решил покинуть Белиз.

– А что случилось?

– Как-то вечером в бунгало обедали мужчины, все в возрасте. Они жили по соседству, ловили рыбу и прекрасно проводили время. Все с юга. Я узнал одного, окружного судью из Билокси. Достопочтенный Гарольд Мэсси. Ты когда-нибудь с ним встречался?

– Нет, но имя мне знакомо. Штат у нас маленький.

– Именно! Слишком маленький. Я был в баре, заигрывал с девушкой недалеко от обеденной веранды. Мы встретились глазами, и он внимательно посмотрел на меня. Я всегда исходил из того, что большинство адвокатов и судей в штате знают мою историю. В конце концов, он направился в туалет и прошел мимо меня. Мне показалось, что он задержал на мне взгляд. Я постарался не психовать, но на самом деле сдрейфил. В общем, я уехал из города, покинул Белиз и направился в Панаму, где пробыл несколько месяцев. Должен сказать тебе, Джейк, что жизнь в бегах не так уж хороша.

– Откуда ты знаешь, что Лиза больна?

Мак, улыбнувшись, пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– У меня там есть крот, старый школьный приятель, который женился на девушке из Клэнтона. Ты же знаешь, как распространяются сплетни.

– Гарри Рекс клянется, что с тобой не общался.

– И это правда. Я подумал, что люди, которые хотят меня найти, могут следить за моим адвокатом. Поэтому я не общался ни с кем, кто мог бы совершить ошибку. И ни с кем не общаюсь до сих пор.

– Но кто может тебя искать?

– Вот почему ты здесь, Джейк. Я хочу домой, но не могу рисковать быть пойманным.

Принесли закуски – большие бамбуковые тарелки с салатом из креветок на подушках из листовой зелени. Какое-то время они молчали, занявшись едой. Наконец Джейк спросил:

– Так почему ты связался со мной?

– Потому что я тебе доверяю. Чего не скажешь о большинстве коллег по профессии. Сколько сейчас адвокатов в Клэнтоне?

– Трудно сказать. Тридцать, сорок, может, больше. Все меняется. В отличие от большинства городов штата, Клэнтон не умирает. Не то чтобы процветает, но держится.

– Когда я уезжал, их было около пятидесяти, слишком много, чтобы жить достойно. И я не доверял тем, кого знал, за исключением тебя и Гарри Рекса.

– Лучшим из лучших, вне всякого сомнения.

– Люсьен еще жив?

– О да. Я его часто вижу.

– Терпеть не мог этого старого ублюдка.

– Тут ты точно не одинок.

Они посмеялись над Люсьеном, пока официант наполнял их стаканы.

– А в чем именно заключается моя миссия? – поинтересовался Джейк.

– Нет никакой миссии. Я просто хочу, чтобы вы с Гарри Рексом убедились, что меня там никто не ждет. До меня дошли слухи о каком-то обвинительном заключении.

– Мы с Гарри Рексом беседовали после получения твоего письма. Он думает, что собралось большое жюри, и твое дело, если его можно так назвать, было вынесено на обсуждение, но в итоге ничего не вышло. Через месяц появились агенты ФБР, покопались, поговорили с Гарри Рексом и исчезли. С тех пор ни слова о тебе за два с лишним года.

Мак нахмурился и отложил вилку.

– ФБР?!

– Агенты просмотрели дело о разводе и проштудировали отчетность. Пятьдесят тысяч наличными для Лизы кое у кого вызвали удивление. Никто не мог объяснить, откуда взялись деньги. По слухам, ты у кого-то эти деньги позаимствовал и сбежал из города.

Джейк, сделав паузу, положил в рот кусок. Для Мака это был идеальный момент, чтобы заполнить весьма существенные пробелы в своей истории, но он снова воздержался и лишь спросил:

– Гарри Рекс считает, что ФБР больше мной не интересуется?

– Да, судя по всему, так и есть. Я бы не сказал, что его что-то беспокоит, но проблемой может оказаться мошенничество с банкротством. Судя по всему, у тебя откуда-то появились деньги, которые ты не указал вместе с другими активами.

Мак, казалось, потерял аппетит.

– А что с разводом?

– Решения по нему приняты уже давно, и Рекс сомневается, что Лиза хочет продолжения войны. Во всяком случае, не в ее нынешнем состоянии. Но если ты скрыл от нее активы, то это может стать проблемой. Тебе не кажется, что все время говорю только я, Марко?

– А я очень внимательно слушаю, Джейк. Впитываю и перевариваю каждое слово. Я каждый день после своего отъезда часами размышляю о том, что оставил, и пытаюсь представить сценарий, при котором кто-то может меня разыскивать.

– Гарри Рекс убежден, что никто.

– А ты? Как считаешь ты?

– Мне платят за то, чтобы я высказывал свое мнение, Мак, и я не твой адвокат. Я не вмешиваюсь, но было бы полезно узнать факты. Я передам информацию Гарри Рексу, разумеется, абсолютно конфиденциально.

Мак отодвинул тарелку и сложил руки на столе перед собой. Он осмотрелся, небрежно, без намека на подозрение. Затем, понизив голос, он начал:

– У меня было четыре случая, четыре клиента, все рабочие на валке, обрабатывавшие древесное сырье. Все четверо пострадали от одной и той же модели бензопилы. Один парень потерял глаз, второй – левую руку, третий – несколько пальцев, у четвертого просто был большой шрам на лбу. Сначала я подумал, что проблема в неисправных предохранительных устройствах. Судебные процессы выглядели многообещающе, но в конце концов зашли в тупик. Я пытался взять компанию на испуг и заставить пойти на мировое соглашение с выплатой компенсаций, но ничего не вышло. Я потерял к делу интерес, папки с материалами лежали без движения, собирая пыль. Ты знаешь, как это бывает. Прошли месяцы, а потом и годы. И вот, в один прекрасный день раздался волшебный звонок из крупной нью-йоркской фирмы «Дэрбан и Лэнг». Их клиент – швейцарская фирма – хотел быстрого и конфиденциального урегулирования, чтобы отчетность не обременяли никакие незакрытые дела. Сто тысяч за каждую претензию, и еще столько же на судебные издержки. Полмиллиона, Джейк! Просто так! Мечты сбываются. Поскольку я официально иски не подавал, материалы об этом имелись только в моем кабинете и в Нью-Йорке. Искушение было слишком велико, и будущее казалось прекрасным. Наш брак давно распался, и все встало на свои места. Это было идеальное время для идеального преступления. Я мог получить деньги, развестись и больше не заниматься юридической практикой. Оставить позади жизнь, которая была, мягко говоря, далеко не счастливой.

Джейк съел половину своего салата и отодвинул остаток. Появился официант и убрал со стола. Мак сказал:

– Мне нужно выпить. Будешь пиво?

– Конечно.

– Ты пробовал местное пиво «Империал»?

– О да. С удовольствием.

Мак заказал два пива и устремил взгляд на воды океана, находившегося далеко внизу. Джейк ждал, пока принесут пиво. Сделав глоток, он вытер пену с верхней губы и спросил:

– А как насчет четырех клиентов?

Мак вырвался из мира мечтаний и обратился к своему пиву. Выпив, он ответил:

– Один умер, один пропал. Двое, которых я нашел, были вне себя от радости, когда я предложил им взять по двадцать пять тысяч наличными и никому ничего не говорить. Я подписал бумаги и передал деньги.

– Я уверен, что их подписи должны быть нотариально заверены.

– Конечно, я их нотариально заверил. Помнишь Фриду, мою секретаршу?

– Конечно.

– Ну, я ее уволил и подделал ее подпись и печать на документах. За двух клиентов, которых не смог найти, я также подделал подписи. Никто этого не знал. Юристов в Нью-Йорке это не волновало. Они были просто счастливы получить документы и закрыть дела.

– Тебя не беспокоит факт подлога?

– Джейк, меня беспокоит буквально все. Если ты сделал что-то не так и пустился в бега, то постоянно оглядываешься и задаешься вопросом, кто дышит тебе в спину.

– Кто бы сомневался. Значит, ты получил около четырехсот тысяч.

– Точно.

– Серьезная сумма.

– Каким был самый большой гонорар, который ты получил, Джейк?

– Ну, тысяча баксов за дело Карла Ли Хейли.

– Твой момент славы. Ты когда-нибудь знал человека по имени Сет Хаббард?

– Я слышал о нем. Крупный лесопромышленник.

– Он самый. Когда он умер, началась битва за его наследство. Я занимался его имуществом и за два года выставил счет на сто тысяч. За семнадцать лет каторжных работ мой самый большой гонорар составил двадцать тысяч за хорошую автомобильную аварию. И вдруг передо мной оказывается в двадцать раз больше, будто мешок с золотом. Я не смог устоять перед искушением.

– Жалеешь об этом?

– Еще как. Пускаются в бега только трусы, Джейк. Это было неправильно, все это. Мне следовало остаться в Клэнтоне, пережить развод и хоть как-то присутствовать в жизни своих дочерей. И маму я тоже оставил. Я не видел ее три года.

– Итак, какие у тебя планы?