Расстались мы с дедом сегодня утром. Закончились наши с ним совместные похождения. Может быть, зря расстались, но это было не моё решение. Я бы ещё с ним походил, очень уж интересным был новый опыт, новые для меня навыки. Нет, летать, само собой, здорово, лучше этого ничего на свете нет, но и овладеть теми знаниями, что имел знахарь, тоже очень хотелось. Но не срослось. Отказался дальше учить меня травничеству старый. Выставил вон после утреннего разговора по душам. Потому что мне это, мол, уже не нужно. Не моё это, по его собственным словам – травки собирать да по горам бродить. И не пригодится мне это всё в моей дальнейшей жизни. Того, что я успел у него ухватить, вполне хватит. Пора мне возвращаться на свой путь, именно мне предназначенный. Кем?

А вот тут дед ничего не ответил, как всегда сделал вид, что внезапно поплохело у него со слухом. Настаивать на ответе не стал, из опыта уже знал, что это бесполезный номер. И что у меня за путь, куда он ведёт – все последующие вопросы также остались без ответа. Зато стоило мне только успокоиться и перестать наседать на деда с вопросами, как разговор, а скорее, монолог знахаря тут же продолжился. Ну и понятно уже, чем это продолжение закончилось. Моим теперешним одиночеством и самостоятельным «плаванием» по пересечённой местности. Теперь хочешь не хочешь, а придётся выполнять наказ колдуна и возвращаться в «цивилизацию». А так не хочется. Так что перебираю по склону ногами, а сам утренний разговор вспоминаю. И дедовы недосказанные откровения…

Поверил я ему сразу. Потому что успел за время нашего знакомства убедиться – всё, что дед говорит, имеет свойство сбываться. Не раз лично в этом убеждался. На чужом, правда, примере убеждался, но это-то как раз и хорошо, что на чужом. Зачем рисковать собственной шкурой, когда есть чужая? То-то и оно…

Теперь вот сижу, голову ломаю, каким образом мне лучше всего отсюда выбираться? В наших совместных скитаниях, а скорее, в дедовых (потому как от моего желания наш маршрут ну никак не зависел), забрались мы довольно-таки далеко от первоначального места нашей встречи. Или, что вернее будет, места нахождения знахарем моей многострадальной изломанной тушки. И сижу я сейчас не на территории Российской империи, а на земле австрийской, чужой и враждебной мне по определению.

Чтобы вернуться к своим, мне необходимо снова пройти через Карпатские горы. На восток, в обратную сторону. Сейчас же я нахожусь на западе, в их европейской части. Как раз в предгорьях. И нет у меня никакого желания возвращаться пешком и заново повторять недавно пройденный путь, слишком уж это тяжко. Даже для меня, практически полностью восстановившего своё здоровье. Почему почти? А дед сказал, что подобные переломы для организма просто так не проходят и всё равно до конца не лечатся. И периодически будут докучать мне ноющими болями. Особенно на погоду. Ну и в старости, само собой… Впрочем, до старости ещё дожить нужно. Но тут дед меня и обрадовал. Доживу! Если сам где-нибудь по собственной глупости не загнусь. Как в прошлый раз. Потому как вовсе не обязательно было тогда в пропасть сигать. А то, что это у меня совершенно случайно получилось, так это деда совершенно не интересовало и в качестве моего оправдания в расчёт не принималось. Даже как бы наоборот. Дед так и сказал: «Говорю же, от собственной дури поломался да побился! Кто тебе мешал за гребень заглянуть, прежде чем через него переваливаться? А? То-то…»

И все мои жалкие оправдания ничего не стоили…

Ладно, пустое всё. Главное, я жив и почти здоров, могу стоять на своих собственных ногах, и не только стоять, руки и голова целые. И память вернулась. Полностью или нет, не знаю, но, как мне кажется, вспомнил я всё. Ну и переосмыслил по мере воспоминаний всю свою жизнь в этом времени. Только окончательное решение по дальнейшим планам на жизнь пока не принял. Оставил это на потом. Вот вернусь, осмотрюсь, а там и определюсь окончательно и с планами, и со своей дальнейшей жизнью. Потому как есть что-то в моих воспоминаниях непонятное, тревожащее меня по ночам. Утром просыпаюсь, а вспомнить всё то, что заставляло во сне волноваться, не мог. Долго после такого не мог заснуть – лежал, успокаивал разошедшееся сердце и всё пытался пробиться через дымку грёз. И ничего из этих попыток не получалось. Потому-то и не уверен я до конца, что вспомнил всё. И по этой же причине немного страшно возвращаться назад… Но нужно.

Эх, как идти-то по этим горам не хочется. Самолёт угнать, что ли, как в прошлый раз? Вот где тоже некое опасение присутствует… Смогу ли, как прежде, в воздухе себя вольной птицей чувствовать, или страх вновь поломаться к земле придавит?

Но за самолётом нужно на равнину спускаться, уходить ещё дальше на запад. А там… Вот что там сейчас происходит, я как раз и не знаю. Да и знать пока не желаю. И спускаться сейчас вниз, это значит ещё больше удлинять обратный маршрут. Поэтому как бы мне ни надоело горным козликом вверх-вниз по горам скакать, а идти нужно всё-таки на восток.

И хватит время тянуть, пора отправляться в путь.

И я зашагал вверх по пологому склону навстречу солнцу. А потом вниз с противоположного склона, выбирая удобную для спуска звериную тропу. Это сейчас ещё хорошо, а дальше труднее станет, настоящие горы начнутся. И шагал так до вечера с редкими перерывами на отдых и еду. Кое-какой запас твёрдого, словно камень, сыра и таких же по состоянию лепёшек у меня был. Заночевал в лесу, в долине. А что? Пока ещё лето, тепло. А ночевать под открытым небом я за это время привык. Дождя же нет? Нет. Да и если бы был, то ничего страшного. Можно и просто так под открытым небом ночевать, а можно и под еловую крону спрятаться, плащом укрыться. Плащ у меня знатный. Шерстяной, хороший, почти непромокаемый. Зато, когда промокнет, становится тяжёлым и неподъёмным. Так что лучше уж под какой-нибудь кроной спрятаться на всякий непредвиденный случай.

А на следующий день мне «повезло». Поймали меня. Сцапали. Перехватили на переходе в очередной долине. Как раз в тот момент, когда я с пологого склона к речке напиться спустился. Воистину, лучше бы я с горы не спускался. Всё зло внизу…

Испугаться я сильно не испугался. Хотели бы убить, убили бы сразу, потому как нравы здесь простые. Тем более война только-только отгремела. Даже ещё и не закончилась вроде бы как. Так, мир-перемирие временное. Да и то лишь с германцами. Австрия пока просто притихла. Замерла, на союзника оглядывается, как я понимаю, и…

Наверняка опасается повторения немецкой революции у себя… Да, в Германии же революция произошла! Я и забыл об этом! Потому-то и не до войны сейчас немцам, солдаты из окопов домой бегут…

Турция же… А вот турки пока вовсю саблями машут. Всё не уймутся никак, горячие южные парни. Но это всё я знаю по тем скромным слухам, что до нас с дедом доходили, да и то неточно. А что в мире на самом деле происходит, мы и не знали. Деду всё равно, а мне же… Нет, не то чтобы не интересно, но… Даже не знаю, как и объяснить-то… Я как будто жить начал только с того момента, как в пещере очнулся. А когда память вернулась, то… Да я все эти всплывшие воспоминания воспринимал… Как кино, что ли… Да – было, да – интересно, но это всё уже прошло и словно бы не со мной и случилось. А сейчас жизнь начинаю с чистого листа, и все мои воспоминания пусть никуда и не делись, но остались где-то позади, словно в каком-то тумане спрятались…

Так вот, как я попался-то…

Иду я, значит, себе тихонько, к воде подбираюсь. Ну и по сторонам поглядываю и, само собой, прислушиваюсь. Хотя какое тут «прислушиваюсь» – чуть в стороне речка многочисленными перекатами грохочет. Не шибко-то много и услышишь в таком грохоте. Оттого я и проворонил приближение всадников и стук копыт не засёк. И насчёт поглядывания по сторонам приврал. Как только вода перед глазами заблестела, так и забыл я обо всём окружающем. Ну а потом и удирать было поздно. Потому как уже понятно стало, что крепко вляпался. Нет, в кусты-то я само собой метнулся, да разве на равнине от всадников убежишь? Что мои две ноги против четырёх лошадиных? А до спасительного леса чуть выше по склону далековато было. Так что можно было и не дёргаться. Пеший конному не соперник.

Вот и мой отчаянный рывок не явился исключением. Настигли меня сразу же – на плечи верёвка упала, руки к туловищу притянула, назад дёрнула, прямо об землю спиной и приложила. Весь дух из меня и вышибло. Хорошо хоть кусты с травой падение несколько смягчили. А про выбитый дух это я для красного словца сказал. А как иначе-то? Не хорохориться же перед моими пленителями? Я ещё и закашлялся, заперхал, сделал вид, что отдышаться не могу. А сам в это время быстро ситуацию прокачиваю. А что её прокачивать-то? Вот как только верёвка прилетела, плечи стянула, так и осознал всё. Кто ещё подобным образом может людей ловить? Свои меня повязали. Казаки это. Снова я в их цепкие руки попал.

Вздёрнули меня на ноги, окружили, слова в собственную защиту сказать не дали, хорошо хоть кулак в зубы не сунули.

– Зачем бежал? Почему бежал? – в гортанном голосе отчётливо слышатся знакомые акценты и почти не сдерживаемый смех. Ну и довольство от удачной поимки такого невезучего меня. А ответа от меня никто и не ждал, зато содержимое моего тощего мешочка сразу на траву вытряхнули.

Ошибся я. И не казаки это вовсе, а кавказцы. Наслышан. Дикая дивизия…

Недолго у речки смех раздавался. Вот как только тряпицу с моими орденами и погонами на траву из мешка вытряхнули да развернули, так тут же смешки и обрезало. Посуровел народец-то сразу. Как только сразу за мародёрство не прибили? Кто их знает, какие мысли при подобной находке могли в эти заросшие буйным волосом головы прийти? Хорошо хоть готов был к подобному исходу, сразу же представился, попытался объяснить и погоны эти, и награды, и свой внешний вид. Теперь-то меня очень внимательно слушали. И не смеялся уже никто. Поверить сразу не поверили, само собой, но и не пристрелили сгоряча. И то хлеб.

Пленником я пробыл недолго. Доставили моё пленённое тело к своему начальству, там в первом приближении и разобрались. Ну и что, что документов у меня нет? Зато история у меня занимательная и, самое главное, правдивая. Для меня правдивая, само собой разумеется. Но я ведь так убедительно рассказывал… Ещё одним доказательством послужили многочисленные свежие шрамы. А ордена и погоны к этому моменту уже и так были выложены на всеобщее обозрение. От собственных малочисленных вещей меня же в первую очередь избавили…

Конечно, пришлось многое доказывать и рассказывать, подкреплять именами и фамилиями свои ответы. Одно только упоминание о личном знакомстве с великим князем Михаилом Александровичем многого стоило. Вроде бы как поверили. Но и не отпустили. Потому что предложили пока (до окончательного выяснения личности и появления у меня в мешке российских погон и наград) остаться в гостях. А я и не возражал (попробовал бы возразить). Надоело самостоятельно по этим горам бродить, о пропитании заботиться, лихих людишек опасаться. А их, таких людишек, после окончания боевых действий вокруг развелось что-то ну очень уж много. Так и норовят при встрече обобрать одинокого путника. А у меня и оружия никакого не имеется. Палка-посох не в счёт. Своё-то родное огнестрельное при том падении со скалы утеряно…

Наткнулся я… Или это на меня наткнулись… Короче, не столь важно. Главное, что к своим попал. Так вот, встретился я в той долине с конной разведкой. Хоть и прекратились вроде бы как боевые действия, но войну-то пока никто не отменял. Официально перемирия пока ещё не заключили. Тянут и тянут. Чего тянут, непонятно. Хотя, если в Германии революция, то тамошнему правительству сейчас не до того. Ему бы ситуацию в своей стране под контролем удержать…

А в предгорьях австрийцы частенько пошаливают, местных грабят на предмет добычи продовольствия, приходится русскому командованию вот такие рейды по округе посылать. Вроде бы как и за порядком присматривают, а заодно и по сторонам поглядывают. Вроде бы как теперь и Карпаты нашими стали…