Вот только принять какое-то решение я не успел, так как увидел, что ко мне направился один из охранников. В отличие от других солдат, у него имелся шлем, по форме напоминавший металлическую шляпу с полями. Под ним был надет плотный матерчатый капюшон, и все это сооружение фиксировалось на голове с помощью подбородного ремня с пряжкой. На широком кожаном поясе охранника висели меч и кинжал. Подойдя, остановился в трех метрах от меня, засунув большие пальцы рук за широкий пояс, и стал довольно бесцеремонно меня рассматривать. Его шлем, потертая кожаная куртка с железными наклепками, облегавшая крепкие плечи и оружие, говорили о том, что передо мной не просто солдат, а начальник охраны. Об этом также говорил жесткий и уверенный взгляд человека, умеющего решать проблемы ударом меча. Сейчас он пытался понять, кто стоит перед ним. В свою очередь я оглядел охранника, и при этом меня поразила одна неприятная вещь: его широкие плечи и подтянутая фигура сорокалетнего мужчины довольно резко контрастировали с его лицом. Нездоровый цвет лица, черные пеньки сгнивших зубов, два рваных шрама на лице и перебитый нос еще раз подтвердили мое предположение о том, что медицина в этом времени находится в зачаточном состоянии. Вдобавок ко всему от него несло резким и кислым запахом пота и грязной одежды.

– Ты кто? – оглядев меня, спросил начальник охраны.

– Я только помню, что на меня напали сзади и сильно ударили по голове. Голова до сих пор сильно болит и кружится.

Мой ответ охранника, похоже, не устроил, поэтому он обошел вокруг меня, затем вернулся на прежнее место.

– Голова разбита. Плечо порезано. Мокрый. В реку бросили? – вопрос охранника, судя по его задумчивому взгляду, был предназначен самому себе, поэтому я решил благоразумно промолчать.

«Пусть рассуждает, зато на его догадках мне будет легче свою версию выстраивать».

– На тебя напали и ограбили, судя по тому, что у тебя нет ни кошелька, ни лошади, ни оружия, – продолжил он констатацию очевидных фактов. – Сколько их? Как они выглядели? Ничего не вспомнил?

– Я задремал. Услышал шорох… и удар по голове. В голове словно каша, все путается, – я держался версии, ранее рассказанной пареньку.

Начальник охраны на смысл сказанного, похоже, не обратил ни малейшего внимания, зато внимательно прислушивался к самим словам, после чего снова, настороженно и цепко, оглядел меня.

– Ты как-то странно говоришь. Вроде звучит по-нашему, а не понятно. Может, ты в самом деле иноземный купец?

«Парнишка, похоже, успел поделиться своими наблюдениями», – промелькнуло у меня в голове.

Только я успел так подумать, как последовал неожиданный приказ:

– Руки покажи!

Сначала хотел его спросить, зачем ему это надо, но в последний момент передумал и просто протянул ему руки, ладонями вверх. Начальник охраны внимательно осмотрел их, потом разочаровано покачал головой.

– Не солдат… и не ремесленник, – каким-то образом определил он, после чего принялся рассуждать вслух: – Может, ты менестрель? Нет, у тех руки более изнежены. Или коробейник?

Тут он шагнул ко мне и бесцеремонно залез мне рукой за шиворот, пошарил по одному плечу, потом по-другому, после чего отошел и только тогда ответил, причем не на мой вопросительный взгляд, а сам себе, только вслух:

– Так и думал. Нет потертостей.

Только тут до меня дошло, что профессия коробейник, скорее всего, сочетается с коробом, которые те носят на плечах, а значит, на плечах такого торговца должны сохраниться профессиональные потертости. Начальник охраны тем временем продолжил говорить, только теперь он уже обращался ко мне:

– Меня сбивает с толку твоя одежда, приятель. Ты одет, как зажиточный горожанин. Может, ты действительно мелкий торговец и ехал с товаром в Амбуаз?

– Торговец? Наверно.

После моего ответа начальник охраны посмотрел на меня как на придурка и снова задумался. Пока он раздумывал, что со мной делать, я попытался быстренько проанализировать ситуацию.

«Вояке, похоже, без разницы, кто я. Для него сейчас главное выяснить: не опасен ли я? Судя по расслабленному виду, посчитал, что не опасен. Теперь пытается понять, что делать: взять меня прямо с собой или сначала доложить своим хозяевам. Надо ему помочь».

– Сначала я хочу привести себя в порядок, а потом, если можно, подойду к вашему костру.

Мое предложение его полностью устроило.

– Приходи.

Он развернулся и пошел к стоянке, а я – в противоположную сторону, к реке, одновременно оценивая свое поведение. Слишком все внезапно случилось, пришлось перестраиваться на ходу, импровизировать.

«Торговец? Пусть для начала так и будет. Главное, как-то обозначить себя для аборигенов. Безопасная профессия, проверку прошел, значит, опасности для них не представляю. Вспоминать буду частями, потому что о полной потере памяти никто из них понятия не имеет. Могут не понять, посчитать за сумасшедшего и послать куда подальше».

Мне еще много чего предстояло сделать, чтобы выжить в этом мире, но первые шаги уже сделаны. Впрочем, долгие годы работы за границей, под чужой личиной, из кого хочешь сделают первоклассного лицедея, а если к этому прилагаются анализ, быстрота мышления и хладнокровие, то из современного шпиона, как я теперь понимаю, может получиться неплохой попаданец.

Зайдя за кусты, снова оглядел себя. В моей одежде преобладали зеленый болотного оттенка и ярко-синие цвета. Хотя все вещи были не новые, но в хорошем состоянии, так как ни заплат, ни сильных потертостей не наблюдалось. Исключение составлял разрезанный рукав у так называемой куртки. Кривясь от боли, снял ее, осмотрел.

«Били ножом. Гм. Хотя… вполне могли зацепить краем меча, когда уворачивался».

Перед тем как раздеться, пытался посмотреть, что у меня в карманах, но не нашел, при этом отметил отсутствие кошелька и поясной сумки, что была у мальчишки.

«Срезали. Значит, ограбление. Возможно, он ехал в компании путников, которым доверял, раз подставил под удар затылок. После чего его ограбили, а когда поняли, что еще живой, попытались добить. Парень увернулся и бросился в реку. Грабители решили, что он утонет, и поехали дальше. Ладно, что у нас тут еще?»

Кроме серебряного крестика на шее, единственной памятной вещью у бывшего хозяина тела был ключ, висевший на просмоленном шнурке. Снял, покрутил его в руках, снова надел веревочку на шею.

«Мне это напоминает одну сказочку. Ключ есть, а дверца фиг знает где».

Спустившись к реке, я принялся раздеваться, причем очень медленно, так как пуговиц не было, а вся одежда крепилась друг с другом с помощью веревочек. Старательно запоминая последовательность, разделся до трусов, так как их название «брэ» мне еще не было знакомо, после чего осторожно залез в реку. Несмотря на то, что вода оказалась довольно прохладной, вошел в реку по пояс, а затем стал осторожно промывать от крови длинные волосы, которые никогда не носил в той жизни, после чего ополоснул лицо и, подойдя ближе к берегу, стал песком смывать пот с тела. Осмотрел порез, ничего серьезного, после чего несколько раз прополоскал рот. После водных процедур мне стало легче. Выйдя на берег, сел обсыхать на вечернем солнышке. Над рекой низко нависали толстые ветки какого-то дерева, скользили над самой водой стрекозы, где-то плеснула хвостом рыба. Глядя на окружающую меня спокойную и умиротворяющую картину природы, я неожиданно почувствовал, как закрученную внутри меня пружину начало понемногу отпускать. Теперь пришло время воспользоваться моментом и попробовать понять, что случилось и как мне жить дальше. В любой другой ситуации я мог бы с ходу набросать пару-тройку возможных вариантов развития событий, но только не в данном случае. По одной простой причине: у меня просто не было никакой информации. Плохая ситуация, но при этом не самая худшая.

«По крайней мере не стою на эшафоте под виселицей и не являюсь крепостным крестьянином у местного феодала».

Немного подумав над фактом заброски в другое время, я довольно быстро нашел возможный ответ на вопрос: почему меня, русского человека, забросило не в Русь или Испанию, где я принял смерть, а в средневековую Францию? Ответ лежал в хобби моего отца, который все свое свободное время посвящал поискам наших предков, пытаясь составить подробное древо нашей родословной. Именно он раскопал сведения о том, что один из наших предков, француз Шарль Ватель, прибыл в Россию в 1812 году, с армией Наполеона. Так случилось, что здесь он и остался, но не в земле, а в качестве мужа дочки мелкопоместного дворянина. Любовь – она такая… Стоило мне вспомнить фамилию моего далекого предка, как где-то в глубине меня, под слоем пепла, бывшего некогда сознанием хозяина этого тела, вспыхнула и тут же погасла искорка, но и этого мига хватило, чтобы понять, как звали этого парня. Клод Ватель. Меня подобный факт только удивил, но не поразил, как если бы подобное случилось при других обстоятельствах, но не теперь, когда я каким-то чудом оказался в Средневековье, в чужом теле.

«Клод Ватель? Ладно, буду им. Только это, похоже, простое имя, не дворянское. Жаль, конечно, что не граф, но и на том спасибо».

Подсохнув, стал неторопливо одеваться. Без привычки достаточно долго провозился со всеми этими завязками. Небо постепенно темнело, от воды потянуло холодком, запахи травы и цветов стали резче. Неожиданно ветер подул в мою сторону, и до меня долетел запах дыма и чего-то вкусного. Не только я, но и мой желудок, уловив этот запах, обиженно заурчал.

«Будем надеяться, что меня там покормят», – с этой мыслью я отправился к стоянке. Уже на подходе быстро оглядел походный лагерь. Лошади были распряжены, стреножены и сейчас щипали траву, а возы были поставлены в виде туго согнутого лука. Чуть в стороне от возов, спиной к стоянке, опершись на копье, стоял часовой, глядя как на дорогу, так и на брод, через который совсем недавно переправился купеческий обоз. Трое других воинов, отложив оружие, сидели в компании возчиков, у костра, над которым висел большой котел. Их громкий разговор, разбавляемый взрывами смеха, шел о какой-то совместной попойке и о шлюхах. Прислонившись спиной к одной из телег, начальник охраны сейчас наблюдал за мной. Он снял только свою железную каску с подшлемником, а кинжал и меч так и висели у него на поясе. В метрах пяти-шести от костра на тюках с товаром сидели двое мужчин в возрасте, обоим, судя по седине в волосах, было далеко за сорок. О чем-то негромко разговаривая, они при этом разглядывали меня с нескрываемым интересом. Купцы, определил я их статус. Оба были одеты чище и богаче, чем остальные обозники. Длинные одеяния, рукава с разрезами, остроносые башмаки с пряжками. На головах у обоих было надето что-то напоминающее восточный тюрбан с широким хвостом, который лежал на плече. Позже мне стало известно, что этот головной убор называется «шаперон». Опять же отметил, что на их одежде ни пуговиц, ни карманов нет, зато почти у каждого на поясе висела сумка. Все они были разной формы и цвета.

У одного из купцов было худое, аскетичное лицо с впалыми щеками и длинным, узким подбородком, при этом он изредка морщился, похоже, от приступов боли.

«Больной желудок или почки», – автоматически предположил я.

Другой торговец имел простое, ничем не примечательное лицо и небольшую бородку, правда, в отличие от компаньона, на его головном уборе была приколота маленькая иконка какого-то святого. За спиной у них стоял мальчишка, который меня нашел. Стоило мне подойти ближе, как разговоры разом затихли, и все присутствующие повернули ко мне головы.

– Здравствуйте, люди добрые! – поздоровался я, затем приложил руку к груди и чуть склонил голову. – Могу ли я присесть около вашего костра?

– Садись, незнакомец, – разрешил мне купец с иконкой на шапке.

– Франсуа нам сказал, что на тебя напали разбойники и разбили голову, поэтому ты теперь мало что помнишь. Как это понять? Поясни, – потребовал от меня объяснений купец аскетического вида.

– Злодеи подкрались сзади и ударили меня по голове. Попытались схватить, но я вырвался и убежал, – осторожно подбирая слова, заученно повторил я свою версию. – Об этом вы можете судить по моему бедственному положению.

– Как звать тебя? Или тоже не помнишь? – задал он мне новый вопрос.

– Вспомнил. Клод Ватель.

– Судя по твоим словам, некоторые из них мне непонятны, ты, похоже, прибыл издалека. Откуда ты? – задал мне новый вопрос купец с бородкой.

– Не помню, – выдал я стандартный ответ.